– Ваша мать в бешенстве, – предупредил он. – Если вы сейчас же не появитесь в вестибюле, она, вероятнее всего, меня уволит. Так вы идете?
Лиана, чуть поколебавшись, направилась к раскрытой двери. Проходя мимо мужчины, она заметила:
– Моя сестра сегодня спасла человеческую жизнь. А самое большее, что могу сделать я, это спасти вас от увольнения. Пойдемте.
Лифт шел вниз, казалось, со скоростью брошенного камня.
Когда они спускались, Лиана смотрела на бежавшие на световом табло цифры пролетавших мимо этажей. Она вслушивалась в нарастающий гул толпы, ее ступни ощущали ритм музыки, исполняемой оркестром, и это ее нервировало. Она всегда чувствовала себя лишней в подобных ситуациях. Из всех присутствующих она знала всего несколько человек. Это был мир ее родителей и сестры, но не ее. Так зачем же ей велели прийти?
Взглянув на стоявшего рядом с ней мужчину, она заметила, что он не сводит с нее взгляда. И снова она подумала, что он симпатичный. Лиана скосила глаза на его левую руку – кольца на ней не было. Это вполне ее удовлетворило, но жизнь научила ее тому, что отсутствие кольца еще ничего не значит.
– Как вы думаете, какие шансы, что сегодня ночью будут еще взрывы? – спросила она.
Вопрос его не смутил и не обеспокоил.
– Меньше нуля, – не раздумывая ответил он.
– Да бросьте, – усмехнулась Лиана. – Думаете, мой отец задумал еще что-нибудь, чтобы привлечь к себе внимание всего мира? Может быть, снайпер? Или пожар?
Он, склонив голову, посмотрел на нее.
– Вы думаете, это ваш отец начинил прожектора взрывчаткой?
– Меня бы это не удивило.
– Но ведь пострадали люди, ваша сестра едва не погибла.
– Quelle domage[4].
– Признаться, я вас не совсем понимаю. Думаете, ваш отец способен на такой нелепый поступок? Какой в этом смысл?
– В бесплатной рекламе, мистер Бенедетти, очень много смысла.
Прислонившись к стенке кабины, он смотрел на нее изучающим взглядом.
– Вы ведь и сами не верите в то, что говорите, верно?
Глаза Лианы вспыхнули.
– Это неважно, – с жаром произнесла она. – Всегда бывает интересно видеть, во что поверят другие люди.
Кабина притормозила перед тем, как остановиться. Двери раскрылись, и их обдали волны прохладного воздуха, музыки и шума. Лиана, не замеченная никем, некоторое время стояла, всматриваясь в переполненный гостями зал. Она не видела никого из своих друзей, зато, куда бы она ни смотрела, она везде замечала что-либо связанное с ее сестрой. От водопада, расположенного справа от нее, до хрустальных канделябров работы Лалика[5], сиявших над ее головой, – влияние Селины ясно чувствовалось повсюду.
Однажды, когда «Редман Интернэйшнл» почти уже сформировалась, Лиана спросила отца, можно ли ей помочь оформить вестибюль. Джордж отмахнулся от нее, сказав, что это работа для профессионалов. Он так никогда и не узнал, какую боль он причинил дочери, решив, что оформлением вестибюля займется Селина. Джордж только впоследствии обратил внимание на то, как разозлилась Лиана, но отнес это на счет ее плохого настроения.
Они вышли из лифта.
– А знаете, – сказал Бенедетти, – мне было приятно с вами поговорить.
– Мне тоже, – ответила Лиана. – Следите во все глаза за снайперами. Ведь никогда не знаешь, когда один из них пальнет.
Лиана смотрела, как он пробирался в толпе, и в это время заметила несколько знакомых лиц среди безбрежного моря голов. Увидев родителей и сестру, она поняла, что они все еще заняты встречей гостей – Джордж смеялся, Элизабет оживленно и приветливо говорила с ними, Селина обнимала близко знакомых людей.
Лиана почувствовала приступ тошноты.
Она двинулась к ним, взгляд ее останавливался то на Джордже, то на Элизабет, то на Селине. «Ничего, – думала она, – настанет день, когда они будут уважать меня так же, как и сестру». Правда, она пока не знала, как и когда этого добьется. Встав рядом со старшей сестрой, она сразу же заметила, как лица Джорджа и Элизабет стали злобно-разочарованными и даже злыми, хотя вслух они не произнесли ни слова.
Лиана считала, что была бы вполне счастлива, замечай они хотя бы ее присутствие или отсутствие, но их это совершенно не трогало, хотя сейчас она, видя их лица, чувствовала себя виновной за опоздание.
Снаружи, перед входом, папарацци внезапно всполошились, увидев, как Майкл Арчер, покинув лимузин, направился в вестибюль. Заработали вспышки фотокамер. Толпа зрителей разразилась приветственными возгласами. Лиана сразу узнала его.
– А я и не знала, что мама послала ему приглашение, – сказала она Селине. – Несколько месяцев назад я прочла одну из его книг.
Сестра выглядела озадаченной.
– Мама не посылала ему приглашения. Мы с ней дважды просматривали список приглашенных, но имени Майкла Арчера в нем не было. – Пристально посмотрев на сестру, она спросила: – А где ты была?
– У дантиста на чистке зубов.
Лиана смотрела на Элизабет, наблюдавшую за Майклом Арчером, обменивавшимся рукопожатием с ее мужем. Она знала, с какой нетерпимостью мать относится к незваным гостям, в особенности на приемах, которые устраивает сама. Ей было интересно, как она поступит на этот раз.
– Простите, – с почтением обратилась Элизабет к подошедшему к ней Майклу. – Но я вынуждена просить вас покинуть нас, – ее голос был спокоен и тверд, и, казалось, она не замечала потянутой им руки. – Это частный, закрытый прием.
Наступило молчание, Джордж и Селина буквально обратились в слух. Лиана не отрывала взгляда от Майкла.
– Простите меня за вторжение, – ответил он. – Но, насколько мне известно, вы на сегодняшнем приеме собираете деньги для ВИЧ-инфицированных детей. Мне хотелось бы внести свою лепту, – сунув руку в карман смокинга и вынув из него полоску бумаги, он протянул ее Элизабет. – Надеюсь, вы это примете.
Элизабет посмотрела на чек, затем ее холодный взгляд вновь обратился на Майкла.
– Сто тысяч долларов – это очень щедрый взнос, – изменившимся голосом произнесла она.
– Я работаю в индустрии развлечений, – сказал Майкл. – ВИЧ, к сожалению, стал привычным заболеванием в нашей среде. Это мелочь, которую я могу себе позволить. А вы делаете то, во что я верю.
Майкл Арчер только что принес ее матери пять миллионов долларов, подумала Лиана, хотя сам он вряд ли осознает это. А может быть, даже и шесть. Известие о том, что он вручил ей чек на сто тысяч долларов, мгновенно распространилось по залу, и другие гости, дабы не потерять лицо, тоже полезли в карманы за чековыми книжками. Элизабет понимала это, но не подала виду.
– Приношу вам свои извинения, – обратилась она к Майклу. – Это очень благородный поступок. Мы будем рады, если вы почтите нас своим присутствием. Вы не откажетесь быть нашим гостем?
Появившееся на лице Майкла выражение облегчения нельзя было не заметить. Лиана подняла голову как раз в тот момент, когда он посмотрел на нее. Их взгляды встретились, и Майкл улыбнулся.
– Миссис Редман, – ответил он, – с превеликим удовольствием.
Некоторое время старый «Бьюик» кашлял, хрипел и трясся перед тем, как окончательно заглохнуть и остановиться в самом центре Манхэттена.
Джек Дуглас, сидевший в нем, оказался в беспомощном положении: из мотора поднимался пар, а свет фар был настолько тусклым, что едва рассеивал темноту. Он, даже не заглядывая в мотор, знал, что случилось с машиной. Уже несколько недель он собирался заменить радиатор и генератор, но был настолько занят работой, что постоянно откладывал визит в автомастерскую. Естественно, оба устройства вышли из строя в тот вечер, когда он отправился на прием к Джорджу Редману.
Надо ловить такси.
Опустив крышку бардачка, он извлек из кучи смятых бумаг и сломанных карандашей приглашение и принялся шарить дальше в поисках бумажника. Его там не было. Он посмотрел на сиденье возле себя, затем пошарил на полу, порылся в карманах своего смокинга и в карманах брюк. И тут он вспомнил, что оставил его дома в квартире, положив на видное место – на кухонный стол, – чтобы не забыть взять с собой.
Вспомнив об этом, он не мог не рассмеяться. Теперь придется топать пешком.
Он оставил машину там, где она заглохла, на углу Пятой авеню и 75-й улицы, и зашагал к зданию «Редман Интернэйшнл», до которого было не меньше мили. Он знал, что его машину отбуксируют, но это его не заботило. В нынешний вечер голова Джека Дугласа была занята более важными делами.
Возможно, сегодняшний вечер изменит всю его оставшуюся жизнь.
Едва он пересек 61-ю улицу, как сверкнула молния и в небе прогремел раскат грома. Подняв голову и посмотрев вверх, Джек почувствовал, что в лицо ему дует усиливающийся ветер с моря. Он прибавил шаг. Только бы не пошел дождь, подумал он.
Но дождь пошел.
Когда к ливню добавился шквальный ветер, превратив его в сплошную водяную завесу, Джек запаниковал и даже бросился бежать, заслоняя руками наклоненную голову. Водитель каждой проезжающей мимо машины считал необходимым обрушить на него град брызг из-под колес. Он пробежал семь кварталов, пока наконец увидел здание «Редман Интернэйшнл», и только тогда перешел на быстрый шаг. Не пришли ему Джордж Редман приглашения на сегодняшний прием, он бы сейчас спокойно сидел дома. Но все вышло иначе.
