Я отправился в паб, расположенный на Керзон-стрит близ Шепард-Маркет, поел, выпил пива, после чего посетил Национальную галерею на Трафальгарской площади. Вторую половину дня провел в созерцании портретов людей прошедшей эпохи. Вот профиль женщины пятнадцатого века, у которой, как мне показалось, был сломан нос. А здесь автопортрет Рембрандта. Я утомился, рассматривая лица. Был уже шестой час, когда я, покинув галерею в состоянии некоторой отстраненности и легкого головокружения, направился к Трафальгарской площади с ее знаменитыми голубями. Как мне обещали, объявление должно появиться в газете завтра утром. Особого желания ужинать в ресторане не возникло, поэтому я отправился в гостиницу, заказал в номер пиво и кучу бутербродов, которые благополучно съел зачтением книги.
Обещание исполнили, и утром я увидел в газете свое объявление. Однако, судя по всему, я единственный, кто обратил на него внимание. Никто не позвонил ни в этот день, ни на следующий. Я мотался по отелю, пока у меня не поехала крыша. Тогда я пошел пройтись, надеясь, что мне оставят записку. В течение следующих пяти дней посетил Британский музей, побывал в лондонском Тауэре и прочел имена и надписи, нацарапанные на стенах тюремных камер. Я наблюдал за сменой гвардейского караула и ежедневно бегал трусцой в знаменитом Гайд-парке вокруг озера Серпентайн.
Однако, когда на шестой день после опубликования объявления я вернулся после очередной пробежки весь мокрый от пота, с расстегнутыми, как у заправского бегуна, нижними молниями на тренировочных брюках и в новеньких адидасовских кроссовках, то на мой вопрос: "Нет ли мне какого-нибудь письма?" - клерк вдруг ответил утвердительно. При этом он вынул из ящика белый конверт и протянул мне. Конверт был запечатан, на нем значилось единственное слово: "Спенсеру".
- Принесли с почтой? - спросил я.
- Нет, сэр.
- Звонка не было? Это ваш конверт?
- Нет. Письмо доставил какой-то молодой человек. Где-то полчаса назад.
- Он еще здесь? - поинтересовался я.
- Нет, сэр. Я его не вижу. Но можете посмотреть в кафетерии.
- Спасибо.
Почему они не позвонили? Вероятно, потому, что хотели посмотреть на меня живьем, а это можно было сделать, оставив письмо и проследив, кто его распечатает. Таким образом, меня вычислили, а я остался в неведении. Я прошел в холл, где по утрам подавали чай, и уселся в одно из кресел. Противоположная стена была облицована зеркалами, и я сел к ней лицом, чтобы видеть отражение зала. Темные очки гордо красовались на моем носу, и, поглядывая из-под них украдкой в зеркало, я распечатал конверт. Ничего подозрительного. В тонюсеньком конверте очень трудно спрятать взрывное устройство. Кроме всего прочего, это могло быть письменное приглашение от Флендерса на ужин с чаепитием в шикарном "Конноте". Мое предположение лопнуло как мыльный пузырь. Это было то, что мне нужно.
В записке говорилось: "Завтра в десять утра будьте у тоннеля близ северного входа в Лондонский зоопарк в Риджент-парке со стороны кафетерия".
Я притворился, что перечитываю записку, а сам медленно обвел взглядом фойе, насколько это позволяло зеркало. Ничего подозрительного не заметил, да я и не ожидал увидеть ничего из ряда вон выходящего. Лишь постарался запомнить все лица, попавшие в поле зрения, с тем расчетом, что если увижу их снова, то обязательно вспомню. Положил листок назад в конверт и, постукивая уголком конверта по зубам, медленно повернулся в кресле. Глубоко погруженный в собственные мысли, я, как последний идиот, оглядывал фойе. Потом поднялся, вышел через главный вход и снова направился в сторону Грин-парка.
Нелегко выслеживать неизвестно кого и самому не засветиться, тем более что этот кто-то старается уличить вас в ведении слежки. Я увидел ее, когда она переходила Пикадилли. Она покупала открытки в фойе отеля, а теперь бежала через дорогу в сторону Грин-парка примерно на расстоянии в полквартала от меня. Я все еще был одет в спортивную форму, мокрую от пота. Оружия у меня с собой не было. А вдруг террористы вознамерятся поквитаться со мной прямо сейчас?
В Грин-парке я остановился, сделал несколько показных глубоких приседаний и растяжек, затем лениво потрусил прочь. Если она не захочет меня упустить, ей придется тоже побежать. А если она побежит, я пойму, что она не опасается быть замеченной и, возможно, намерена стрелять или передать меня тому, кто завершит дело. В таком случае я буду вынужден сделать резкий поворот и нестись во весь дух к Пикадилли в поисках полицейского.
Она не побежала. Дала мне уйти и к тому времени, как я достиг Молла, испарилась. Я вернулся на Пикадилли по Квинз-Уок, пересек улицу и направился к отелю. На улице никого не встретил, не было никого и в отеле. Поднялся в номер, принял душ; револьвер лежал наготове на крышке туалетного бачка. Я заметно оживился. После недельного созерцания заката Британской империи ощутил прилив сил. Более того, сел на хвост тем, кто думал, что вычислил меня. Если дамочка принадлежит к группировке "Свобода", они наверняка считают, что раскусили меня, оставаясь незамеченными. Если же нет, если они хотят всего лишь попугать меня, а заодно проверить, крепкий ли я орешек, то я не дергаюсь. Я понял про них все, хотя им это было невдомек, и они упивались своей безопасностью. Впрочем, у меня имелись и проколы. Им удалось узнать про меня многое, а я засек только одного члена группировки. С другой стороны, я профессионал, а они любители. Конечно, если кто-нибудь сдуру подсунет мне бомбу, то ей будет безразлично, профессионал я или любитель.
Я надел джинсы, белую рубашку от "Ливайз" и белые адидасовские кроссовки с голубыми полосками. Не хотел, чтобы вонючие англосаксы подумали, что американская ищейка ни черта не смыслит в сочетании цветов. Вытащил из чемодана черную плетенную из кожи кобуру, надеваемую, как собачья шлейка, под пиджак, и скользнул в нее. Не так удобно, как набедренная кобура, но я вознамерился надеть короткую стильную куртку, которая никак не гармонирует с моим револьвером. Я засунул оружие в кобуру, накинул куртку "Ливайз" и даже не застегнул пуговицы. Куртка была из темно-синего вельвета. Оглядел себя в зеркале, висевшем над бюро. Поднял воротник. Элегантен. Чисто выбрит, только что из душа, недавно был у парикмахера. Воплощенный образ международного авантюриста. Пару раз попробовал быстро выхватить пистолет из-под мышки и убедился, что кобура меня не подведет. Изображая перед зеркалом знаменитого актера Хэмфри Богарта, я бросил: "Все кончено, Луи, брось пистолет". Я был готов действовать.
Комнату уже прибрали, и горничная в номере не появится. Я взял коробку с тальком и, стоя в холле, тщательно и ровно рассыпал порошок у порога прямо перед дверью со стороны комнаты. Всякий, кто войдет, оставит отпечаток обуви внутри и белые следы в коридоре, когда будет уходить. Если грабители проявят осмотрительность, то могут заметить и устранить следы. Но если у них не окажется с собой коробочки с тальком, им придется изрядно повозиться, чтобы восстановить линию порошка.
Осторожно переступив ровный слой талька, я закрыл дверь, а коробочку забрал с собой. Выбросил ее в мусорную корзинку возле лифта. На обратном пути куплю новую.
Я вышел на площадь Пикадилли, сел на метро и направился к Риджент-парку. В кармане моих брюк торчала сложенная карта города. Я вытащил ее и скользнул по ней глазом, стараясь не выглядеть туристом. Вычислив лучший путь через парк, одобрительно кивнул сам себе на тот случай, если кто-нибудь наблюдает за мной, - как бы убеждаясь в том, что я уже давно и наверняка знаю. Уверенно направился к северному входу.
Хотел осмотреть местность, прежде чем завтра явлюсь сюда.
У северных ворот миновал вольеры с журавлями, гусями и совами, затем пересек мостик через канал. Внизу прошлепал речной трамвай. Около здания, где разместились коллекции насекомых, начинался подземный переход, ведущий к административному корпусу и имевший, кроме того, выход в сторону ресторана. Слева размещался кафетерий. Справа - ресторан и бар. За кафетерием в маленьком зеленом вольере гуляли фламинго. Розовое на зеленом, потрясающе. Если террористы намереваются застрелить меня, то лучшего места, чем тоннель, им не найти. Самый обычный тоннель, прямой и без ниш. Спрятаться негде. Если меня возьмут в клещи, то проблем у террористов не будет. Значит, дружище, держись подальше от тоннеля.
В киоске кафетерия я приобрел карту зоопарка, где на обложке красовалась схема дорожек. Южная часть сразу за вольером с волками показалась мне наиболее благоприятным местом. Я отправился туда на экскурсию. Между двумя зданиями, в одном из которых содержались большие попугаи, а в другом - волнистые, находилась площадка. Там дети катались на верблюде, оглашая окрестности визгом и смехом и стараясь не свалиться с асимметрично горбатой спины.
Южный вход был за птичником, представлявшим гостям обитателей прерий, которые выглядели весьма зловеще, и клетками с дикими собаками и лисами; дальше шла территория, отведенная волкам. Эта диспозиция меня мало воодушевила. Я вернулся назад и осмотрел площадку кафетерия. Комплекс состоял из павильона и столиков. Еду подавали из здания, украшенного открытой аркадой. Если я сяду за столик на улице, то превращусь в отличную мишень. Да, задачка. Я заказал мясо и запеканку с почками у стойки, затем занял свободный столик.
