Один из помощников принес ему послание, полученное по СКСИВС. В нем вежливо просили передать анонимное письмо через службу сервиса сразу по прилете, как только откроется дверь. Фэллон тихо чертыхнулся, достал из кармана два плотно сложенных листка бумаги и попросил первого помощника отнести их Гарри Полфри и проинструктировать его насчет передачи. Они пересекли береговую линию. Шесть ноль пять утра.
Во всех трех салонах царила возбужденно-приподнятая атмосфера, как всегда бывает перед посадкой. Свет зажгли, подносы из-под завтрака убрали, видео выключили. Команда Полфри уже надела спасательные жилеты и раздавала такие же пассажирам первого и бизнес-классов. Сидевшие у иллюминаторов люди вглядывались в цепочку бегущих мимо огней.
Мистер Хьюго Сеймур вышел из туалета-душевой первого класса чистенький, побритый, причесанный и пахнущий дорогим одеколоном «Личфилд». Вернувшись к своему креслу, он затянул узел галстука, застегнул жилет на все пуговки и, приняв из рук стюардессы шелковый кремовый пиджак, положил его на колени. Кейс крокодиловой кожи стоял наготове, у ног.
Летевший туристическим классом канадский хиппи устало повел плечами и автоматически потянулся к карману за сигаретой. Сидя у прохода, он не мог разглядеть того, что творится за стеклом иллюминатора, да и не очень-то стремился к этому.
Семья Хиггинс уже давно проснулась и готовилась к посадке. Джули, разместившаяся между родителями, терпеливо рассказывала кукле Пуки обо всех чудесах, которые предстоит той увидеть на своей новой родине. Миссис Хиггинс запихивала разные мелочи в дамскую сумку. Мистер Хиггинс сидел в позе прилежного ученика – пластиковый атташе-кейс покоится на коленях, поверх него аккуратно сложены руки. Он исполнил свой долг и потому чувствовал себя значительно лучше.
Белый самолетик, слегка дергаясь, описал на экране полукруг, теперь нос его указывал на Хитроу. Цифры говорили о том, что до приземления осталось двадцать миль. Лондонское время – шесть двенадцать.
Экипаж уже видел из окон кабины темные поля Беркшира, проплывающие внизу, и огоньки, освещающие Виндзорский замок. Шасси были выпущены, закрылки по очереди и постепенно поднимались до положенных двадцати пяти градусов. Тем, кто с земли наблюдал за приземлением борта «один-ноль», он последние несколько миль казался почти неподвижным, зависшим в воздухе. На самом же деле скорость его составляла 170 узлов, но постепенно уменьшалась.
Адриан Фэллон снова проверил все приборы и их показатели и подтвердил получение инструкций из диспетчерской Хитроу, где ему давали разрешение на посадку. Как раз перед ним только что освободил полосу прилетевший из Майами «Боинг», а в десяти милях позади находился на подлете борт из Бостона. Но их пассажиры пройдут через терминал под номером три. Служба Британских авиалиний предоставила четвертый терминал в полное распоряжение Фэллона. Если верить их заявлениям, сегодня он будет там первым. Когда под крылом промелькнул резервуар «Уэлш Харп», он опустился до высоты в тысячу футов и сбросил скорость до 138 узлов – собственно, это и составляло скорость при приземлении. Ровно в шесть восемнадцать утра борт «один-ноль» коснулся земли.
Десять минут спустя Адриан Фэллон подвел свою огромную крылатую машину к передвижному туннелю для пассажиров, где и остановился. Автоматизированная система тут же отключила все четыре двигателя, отчего лампочки на панели управления на секунду мелко замигали, а потом вновь вспыхнули ровным и ярким светом. Внизу, в носовой части, команда обслуживания наблюдала за тем, как приближается к ним распахнутая пасть передвижного туннеля, и, как только он присосался к борту, открыла дверь.
И тут же возле нее возник молодой человек в форменном комбинезоне технического обслуживания. Выискал взглядом Гарри Полфри и приподнял бровь.
– Вы начальник службы сервиса?
– Записку?…
Молодой человек кивнул. Полфри протянул ему два мелко сложенных листка бумаги, и он исчез. Полфри обернулся и, лучась отработанной за долгие годы практики улыбкой, обратился к застывшим в ожидании пассажирам первого класса:
– Всего доброго, леди и джентльмены! Надеюсь, вы получили удовольствие от полета.
И вот пассажиры начали по одному проходить мимо него. Восьмым шел безупречный мистер Хьюго Сеймур, резко выделяясь на общем фоне своим нарядным и легким, не по сезону, костюмом. Гарри Полфри от души надеялся, что некий не слишком умный мужчина из туристического класса не причинил этому почтенному господину неудобств.
Как только салон первого класса опустел, настал черед пассажиров бизнес-класса. Некоторые из них предпочитали выходить через заднюю дверь, другие, спотыкаясь на ступеньках, выходили через дверь первого класса. Путешественники, летевшие туристическим, составляли большинство и столпились в центральной и хвостовой частях самолета. Почти все они уже повставали со своих мест, толкались и теснились в проходе, не в силах потерпеть еще каких-то десять минут, сгорая от желания поскорее вырваться из этой клетки, как стадо овец из загона.
Зал иммиграционной службы напоминал в этот час мрачную пещеру. За выстроившимися в линию стойками уже сидели офицеры паспортного контроля, смиренно ожидавшие наплыва пассажиров.
Потолок и одна из стен этого помещения были зеркальными. Пассажиры видели лишь свое отражение, но за стеной находилась специальная комната, из которой через зеркало можно было наблюдать за всем, что происходит в зале. Билл Батлер расположился как раз в этой комнате, стоял у зеркальной стены и внимательно следил за проходящими контроль.
Стоек паспортного контроля было десять, две предназначались для проверки документов граждан Великобритании и Европейского союза, восемь – для прибывших из других стран света. Между иммиграционной и таможенной службами всегда существовала хорошо отлаженная связь, к тому же незадолго до приземления борта «один-ноль» все они получили еще и дополнительные инструкции.
Из пассажиров первого класса только четверо оказались британцами, остальные были тайцами и австралийцами. У британцев ушло всего несколько секунд на формальности, но, как только третий из них получил назад свой паспорт, офицер, сидевший за стойкой, слегка приподнял голову и кивнул в сторону зеркала. Билл Батлер сжимал в руке записку. Да, все сходится. Шелковый кремовый костюм, только один мужчина был в таком костюме. Хьюго Сеймур. И он быстро заговорил в портативный радиопередатчик:
– Сейчас выходит. Шелковый кремовый костюм. Атташе-кейс из крокодиловой кожи.
Ранжит Гал Синх был сикхом, а также магистром искусств из Манчестерского университета, офицером таможенной и акцизной служб и был придан команде Батлера для усиления. Но в то утро любой сторонний наблюдатель никогда бы не признал за ним всех этих должностей и званий, ну разве что за исключением первого. Синх стоял в проходе прямо за паспортным контролем, вооруженный совком для мусора на длинной ручке и щеткой. А также вставленным в правое ухо крохотным и совершенно незаметным микрофоном, через который и услышал описание Батлера. Секунду спустя мимо него, стоявшего с низко опущенной головой, быстрым шагом прошел мужчина в кремовом костюме.
Офицер Синх проследил взглядом за бизнесменом и заметил, как тот скрылся за дверью одного из расположенных примерно в середине коридора туалетов. Поднеся левую руку к губам, он тихо забормотал:
– Отправился прямиком в мужской туалет.
– Ступай за ним, посмотри, что делает.
Сикх вошел в туалет, начал сметать мусор в совок. Мужчина в кремовом костюме в кабинку заходить не стал. Стоял у умывальника и мыл руки. Гал Синх достал тряпку и начал протирать раковины и краны. Мужчина не обращал на него внимания. Сикх не спеша занимался своим делом, но время от времени косился в сторону кабинок, стараясь понять, не прячется ли там кто-нибудь. Может, именно здесь назначено свидание, передача товара? Он все еще тер и драил, когда бизнесмен высушил руки под сушилкой, взял свой атташе-кейс и вышел. Никакого контакта не состоялось. Так он и передал Биллу Батлеру.
В этот момент один из офицеров паспортной службы, сидевший за стойкой не для британцев, вернул документы какому-то оборванцу-хиппи и выразительно поднял глаза к зеркальной стене. Батлер принял сигнал и вновь взялся за радиопередатчик. В коридоре, ведущем к залу таможенного досмотра, появилась молодая женщина. Она делала вид, что недавно сошла с самолета, что на самом деле было вовсе не так. И еще притворялась, что поправляет туфлю. Стояла, согнувшись, затем выпрямилась, заметила промелькнувшие впереди джинсы и линялую голубую рубашку и двинулась следом.
Хьюго Сеймур тоже вошел в этот коридор и тут же смешался с целым потоком пассажиров из экономического класса. «Убивает время, – подумал Билл Батлер, – хочет затеряться в толпе. Но зачем тогда напялил такой броский костюм?» В этот момент и раздался анонимный звонок. Батлеру сообщили о нем по радиотелефону из коммутатора.
