Валерия, продолжая плакать, еле-еле отхлебнула глоток воды, стуча зубами о край стакана. На нее почему-то напала икота, и она, испуганно прикрыв рот рукой, заплакала еще громче.
Лучше бы я не бегала с этим стаканом! Без него было б лучше!
— Рассказывай все, — потребовала я, а у самой в голове крутилась подсмотренная вечером сцена под деревом.
Судя по всему, Валера оказался парнишей увлекающимся: если гулять, то со вкусом и долго.
Свинья, а не мужик, прости господи!
— Валерка пропал, — повторила Валерия и снова всхлипнула.
Мне, судя по всему, грозило повторение явления Ниагары, и я, воспользовавшись тем, что Валерия сидела передо мной, слегка приоткрыв рот, сунула ей туда сигарету.
— Ой, я не курю так часто! — тут же отреагировала она, замотав головой.
— Беременная, — понимающе констатировала я, — обычное дело. Поздравляю!
— Еще чего не хватало, типун тебе на язык! — неожиданно резко ответила Валерия, взяла у меня зажигалку и прикурила почти не дрогнувшей рукой.
Как человек, не окончательно еще привычный, Валерия немного морщилась от дыма, потом немного опьянела, и хотя ей, видно, было противно курить, настроение у нее переменилось.
— Когда он ушел и куда?.. Мы же вышли почти одновременно? — спросила я, думая, что самое умное сейчас было бы — поймать Витю-сутенера, если его гоблины не затоптали насмерть, завести его в укромное место, надавать ему по шее и по другим местам и вытрясти информацию о том, где и с кем загорает наш счастливый молодожен. Но для этого пришлось бы оставить без присмотра Валерию, что малореально, да и опасно.
— Мы еще вчера с ним поссорились, — сказала Валерия, и глаза ее покраснели. — А сегодня он ушел и две-ерью хлопну-ул, — простонала она, — полтора часа назад.
— И до сих пор его нет? — нудновато уточнила я, стараясь не улыбнуться, хотя все это и было достаточно смешно.
Валерия покачала головой и заявила, что уже начала собирать вещи, чтобы уезжать отсюда к чертовой матери.
Если Валерка не приходит, значит, он ее не любит, если он ее не любит, значит, не имеет смысла переживать. Она поразительно быстро перешла от приступа переживаний к приступу ненависти, словно была замужем уже не один год.
Я в ответ только качала головой.
— Это ты зря! — Я постаралась объяснить ей глубинную сущность семейной политики, будто сама была чересчур опытна. — Ты совсем не оставляешь ему возможности для примирения, а это неправильно, не по-женски, а по-детски получается. Подожди, пусть придет, выскажется, а потом, в зависимости от ситуации, и будешь решать.
Валерия в ответ на мой совет впала в самую пошлую истерику. Ей начало казаться, что Валерка прохлаждается где-то у другой женщины.
Мысль была вполне здравой, но я постаралась убить ее в зародыше, приговаривая всякую чушь вроде того, что не стоит думать о самом худшем, может быть, он просто попал под машину.
Я, конечно же, пошутила, однако Валерка завелась пуще прежнего, к счастью, по новому поводу: теперь ей стало Валерия очень жалко и она обязательно решила его дождаться.
Что и требовалось доказать.
Я снова успокаивала ее как могла, но потом, честно признаться, мне этот процесс поднадоел: стало ясно, что человек упивается собственными ощущениями.
Кончилось все дело тем, что Валерия попросила у меня таблетку от головной боли, и я с облегчением выдала ей целую упаковку анальгина: кушай, дочка, если другие методы лечения недоступны!
Придет время, научишься.
После чего мы договорились, что каждый идет по своим делам: Валерия — страдать дальше и ждать своего беглого супруга, раз уезжать ей уже расхотелось, ну а я наконец-то получила возможность остаться дома одна.
Точнее говоря, мне так показалось, потому что у Валерии тут же возникла новая идея.
— Ты не проводишь меня до домика? Мне почему-то страшно, — дрожащим голосом попросила она.
— Оставайся у меня, — предложила я, хотя мне самой эта мысль ни фига не улыбалась.
— А если Валерка вернется и увидит, что меня нет?! — вскричала Валерия. — Ты знаешь, что он может подумать? Он может подумать, что я, что я…
Она не досказала, видимо, не хватило фантазии.
Я поморщилась, но скрепя сердце все же решила ее проводить.
Выйдя из домика, я заперла дверь, и мы с Валерией прошли притихшим кемпингом до ее домика, и тут началось все сначала в который уже раз.
Устроившись перед входом, мы продолжили наши замечательные разговоры.
Валерия приставала ко мне с дурацкими вопросами: «Ты-правда-думаешь-что-он-меня-любит?» и «Куда-же-он-мог-пойти?»
Я все понимала, не понимая только одного: как она сама не поймет, что я уже давно хочу спать и что все это меня не касается.
Наконец, через полчаса, Валерия, вздрогнув, вспомнила, что ей нужно привести себя в порядок, а то вернувшийся Валерий заметит ее распухшие веки и вообще перестанет ее любить.
Мы попрощались, и она побежала к себе наводить красоту перед встречей загулявшего мужа.
Я проводила ее до крыльца, сказала напоследок еще что-то успокаивающее, помахала рукой, дождалась, пока она уйдет, и вернулась к себе.
Тут же на подходе к двери моего домика меня постигло несчастье, сравнимое только с аварией на дороге: у моей туфли сломался каблук. Выдержав все перипетии сегодняшнего дня, в самом его конце каблук, как видно, решил, что с него хватит.
У меня появилось спонтанное желание съездить в город Сочи для знакомства с ним и его магазинами. Не для одной только эрудиции, конечно. Но так как сегодня было уже поздно, то пришлось смириться и отложить путешествие на завтра.
Я собралась после вечернего туалета спокойно лечь спать, но кое-что заставило меня встревожиться.
В моем домике на первый взгляд все оказалось без изменений, и слава богу.
Правда, как я тут же внезапно вспомнила, почему-то была не заперта входная дверь, ведь я ее открыла без ключа, и это навело на некие неприятные мысли.
Валерия своим приходом как-то заставила меня в тот момент не обратить на этот факт должного внимания, но сейчас он мне показался, конечно же, очень важным.
Я внимательно осмотрелась и бросила взгляд на свою дорожную сумку, стоящую на полу. Она теперь стояла не так и не там, где я ее оставила, и к тому же была раскрыта.
Все это поселило во мне какие-то подозрения, но, откровенно говоря, то ли я устала после долгой дороги, то ли была переполнена впечатлениями, но я не стала слишком волноваться, а просто присела на корточки перед сумкой и вынула из нее все, что там лежало.
На первый взгляд не пропало ничего, но чувствовалось, что она побывала в чужих руках: все было перерыто и переложено по-другому, не так, как я обычно накидываю свои вещички, и это наблюдение заставило мысль работать более энергично.
Мои документы и «финансовые транши», отведенные на эту поездку, лежали вовсе не здесь, а в другом месте — не скажу, где именно, этот секрет мне еще самой не раз пригодится, — и я не особенно волновалась. Но получалось, что кто-то пожелал со мною близко познакомиться без моего на то согласия, причем втайне от меня.
Обдумав все это, я зацепилась в своем слегка утомленном сознании за некую мысль, заперла дверь и упала на кровать: мысль эта касалась здорового сна.
Ну и хорошо!
Следующее утро началось просто замечательно.
Давно я не просыпалась с улыбкой на лице, пожалуй, что целые сутки уже прошли.
Все было отлично, и вчерашние события, совершенно потерявшие свою остроту, казались сущей ерундой.
Я потянулась, лежа на диване, и повернула голову к окну, расположенному рядом. И тут мое внимание привлекли какие-то странные звуки: какие-то щелчки и поскрипывания, что ли, доносившиеся с улицы.
Лежа на спине, я опять постаралась задремать, но идиотская периодичность этих звуков уже начала раздражать. Я не выдержала и решила высунуть нос на свежий воздух или по крайней мере в окно и узнать, что же происходит в этом дурдоме, на который по ошибке навесили не ту вывеску.
Вскочив с диванчика, на котором так замечательно выспалась, я выглянула в окно.
Сцена, открывшаяся передо мной во всей своей прелести, не могла не заинтересовать: чуть в отдалении от домика Витя-сутенер без тени смущения методично и со вкусом бил по лицу ту самую девушку, которая вечером просила у меня сигарету.
Витя, похоже, наводил порядок в своем дружном коллективе и делал это одним доступным ему способом — рукоприкладством.
Девушка же не возмущалась и не звала на помощь. Я поняла, что наказание последовало за дело, но все-таки быстренько влезла в свой легкий костюмчик и решила мчаться на помощь. Дело принципа — женщину бить подло, даже если она и проститутка.
Однако, когда я выскочила на крыльцо, ситуация обернулась своей лирической стороной: девушка тихо хныкала, а Витя, прижав ее голову к своей груди, нежно поглаживал ее по спине.
