Ароматный кофе уже дошел до нужной кондиции, и, отхлебнув глоточек любимого напитка, я окончательно убедилась в том, что жизнь прекрасна. И с чего это я взяла, что мне придется выполнять ненужную работу? Наоборот, очень даже нужную. Кроме того, насколько мне было известно, ребята Кирьянова еще не разговаривали со Свиридовым и не имели в своем активе текста статьи. Так что с этой стороны у меня есть даже некоторые преимущества.
Преисполнившись оптимизма, я подумала, что раз уж я нашла целесообразным отработать случаи, приведенные в статье, то неплохо было бы дочитать ее до конца. А заодно и просмотреть архив Ланы, чтобы составить себе более полное представление о ее деятельности. Был уже довольно поздний вечер, но я решила, что загрузить в мозг информацию на сон грядущий будет самое то.
Включив компьютер, я открыла нужные файлы.
Как выяснилось, большинство статей Ланы действительно имели обличительный характер. Восклицательные знаки, иногда сами по себе, иногда в сочетании с вопросительными, так и мелькали в тексте. «Сколько же мы будем это терпеть?! Сколько же мы можем на это смотреть?!» — вот ключевые вопросы, которые звучали почти в каждой статье.
Однако, несмотря на бьющее через край возмущение, у меня лично сложилось впечатление, что печатные выступления Ланы — это что-то из серии «собака лает, караван идет». Хотя в некоторых статьях действительно приводились конкретные факты, и вполне возможно, что факты эти соответствовали действительности, но сам способ представления этих фактов был таков, что сложно было отнестись к ним серьезно. Слишком много эмоций.
С другой стороны, если основная задача Ланы заключалась в том, чтобы проводить интересы Базеева, то, возможно, именно это и было нужно. Припугнуть, заставить понервничать, но не доводить дело до крайностей. Иногда и само по себе упоминание факта может вызвать раздражение, независимо от того, как о нем говорится. И если задача Ланы была именно в том, чтобы вызвать раздражение определенных лиц, то нет никакого сомнения, — эту задачу она выполняла.
А если сам герой статьи, который подвергался укусам Осы, не был в курсе того, кто за этим стоит, то все свое раздражение он, разумеется, направлял именно на Лану. И с течением времени это раздражение, разумеется, накапливалось.
Не знаю, может быть, отвергая так категорически версию о мотиве, связанном с профессиональной деятельностью, Киря был не так уж и прав.
Просмотр архивов еще раз убедил меня в том, что отработать последнюю статью Ланы необходимо, и, сделав небольшой перекур, я принялась внимательно изучать ее.
Кроме уже известного мне примера, иллюстрирующего такой грех, как чревоугодие, в статье говорилось о некоем высокопоставленном лице, которое, обладая взрывным характером и тяжелым нравом, могло просто так, ни с того ни с сего, поломать человеку жизнь. Приводился также случай, когда сыночек этого лица пожаловался папке на то, что ему чем-то не угодил официант какого-то кафе, и теперь этот официант заслан туда, куда Макар телят не гонял. А на самом-то деле официант просто выполнил требование сыночка.
Говорилось в статье и о другом лице, тоже высокопоставленном. Человек этот хоть и имел чины и регалии и, кажется, мог бы быть довольным судьбой, но, будучи по натуре завистливым, все косил глазом на своих товарищей, желая за их счет продвинуться дальше по карьерной лестнице.
Упоминалось в статье и об алчности. В частности, об алчности одного адвоката, который, польстившись на высокие гонорары, подстроил ложное обвинение невинного человека и по заказу некоего лица нашел лжесвидетелей, которые не моргнув глазом утверждали, что видели то-то и то-то, хотя на самом деле видеть ничего не могли. Таким образом, сам оставаясь в стороне, адвокат фактически решил исход судебного разбирательства в пользу человека, который заплатил ему деньги. Лана с большим возмущением высказывалась об этом адвокате, который должен был защищать подсудимого, а не подтасовывать факты против него. Адвокат нарушил закон. Что уж тут говорить о его нравственном облике. «Конечно, человек, нечистый на руку, — писала журналистка, — который, вполне возможно, не раз пользовался услугами лжесвидетелей, чтобы устроить поддельное оправдание на своих процессах, вполне мог воспользоваться теми же услугами, чтобы устроить ложное обвинение на процессе чужом. Когда во главу угла ставится сумма гонорара и не учитывается, за что именно этот гонорар уплачивается, все возможно».
Помимо персон мужеского пола фигурировали в статье и две дамы. Так сказать, дама просто приятная и дама приятная во всех отношениях.
Об одной из них упоминалось в связи с таким грехом, как гордыня. Эта дама, будучи женой какого-то важного лица, людей, не облеченных высокими должностями, не считала даже и за людей. Поэтому, когда некое семейство явилось к ней просить за своего главу и единственного кормильца, дама даже не допустила их до своей персоны. А ведь они пришли именно к ней потому, что судьбу главы семейства мог очень легко решить муж этой горделивой дамы.
Вторая дама оказалась в очень похожей ситуации. К ней тоже пришли просить за кого-то, но на сей раз она могла помочь не потому, что была чьей-то женой, а потому, что была любовницей. В этом случае попытка просителей была более успешной, но вовсе не потому, что вторая дама прониклась состраданием к судьбе несчастного. Причина была в другом. Уже имея любовника и тем самым ввергнув себя в бездну такого греха, как прелюбодеяние, дама этим не ограничилась, а увидев, что один из просителей — весьма привлекательный, хотя и очень молодой еще человек, согласилась помочь при условии, что мальчик проведет с ней наедине часик-другой. То есть фактически упомянутая дама занималась растлением малолетних, и еще неизвестно, что сказал бы отец мальчика, если бы узнал, что получил помощь, оплаченную такой ценой.
Этот действительно возмутительный случай был последним. Статья заканчивалась предложением, которое совсем не выглядело как завершающее, и вообще, как бы обрывалась на полуслове. Я быстро нашла причину этого, сосчитав грехи. Их было только шесть.
Значит, о каком-то из грехов Лана написать не успела. Впрочем, ведь об этом и говорил мне Свиридов.
Так, чего же здесь не хватает… посмотрим… обжорство есть, адвокат и чиновник, то бишь, алчность и гнев есть, — это три. Еще один чиновник, он же завистник, — четыре; и две дамы, гордыня и прелюбодеяние, — пять и шесть. Итак, в статье не хватало праздности, она же лень.
Мне сразу вспомнились слова Свиридова о том, что убийцей мог оказаться тот, о ком Лана не успела написать. Что этот человек и решился на убийство только потому, чтобы не дать журналистке возможности о себе написать.
Но что это за грех такой — лень? Найдется ли в мире хоть один человек, которому хоть раз в жизни не хотелось немножко полениться? Если за это убивать, то нужно брать атомную бомбу да и уничтожить сразу весь род человеческий, не размениваясь по мелочам.
Да, оставшийся грех выглядел довольно невинно, и навряд ли подтвердится предположение о том, что Лану прикончил какой-нибудь закосневший в своей праздности лентяй, но все-таки интересно, почему она не написала именно об этом? Не успела? Не нашла подходящего примера?
Что ж, вполне возможно. Но не так-то просто будет найти случай, когда кто-то смог серьезно навредить человеку тем, что валялся на диване и плевал в потолок. Хотя, с другой стороны… Вот обжорство, например, тоже, казалось бы, качество, безобидное для окружающих, а поди ж ты… кого-то там чуть в тюрьму не посадили. То есть, кажется, именно посадили.
Вспомнив про тюрьму, я отметила еще одну особенность статьи, которая привлекла мое внимание еще во время разговора со Свиридовым. Когда он рассказывал мне про чиновника и адвоката, я удивилась, что все потерпевшие от алчности, гнева и обжорства как по команде отправляются в тюрьму. Не лишаются наследства, не теряют здоровье, а именно садятся на скамью подсудимых.
Прочитав статью полностью, я поняла, что это странное однообразие развязок всех происшествий еще больше бросается в глаза. Только один человек, пострадавший из-за зависти, лишился работы, судьба же всех остальных, как по сценарию, заканчивалась в исправительных учреждениях и даже к дамам, повинным в гордыне и прелюбодеянии, приходили просить именно за заключенных.
Это обстоятельство показалось мне весьма подозрительным, и над ним не мешало подумать, но думать я уже была не в состоянии. Глаза слипались, голова клонилась на стол, и тело просило покоя. Посмотрев на часы, я обнаружила, что уже второй час ночи. Да, пожалуй, в мозг загружено уже достаточно информации и пора отправляться спать. Думать буду завтра, на свежую голову.
На следующее утро я проснулась довольно рано, и хотя чувствовала себя вполне отдохнувшей, никаких мыслей по поводу прочитанной вчера статьи в голову мне не пришло. Не знаю, может быть, загружая информацию, я немного перестаралась и подсознание просто не успело еще ее обработать.
