– Хорошо, – обрадовалась я. – Будьте любезны, не могли бы вы нас пропустить по очень важному делу на прием к консулу, – я старалась говорить как можно вежливее, но при этом надеялась, что мой голос звучит довольно настойчиво.
– Зачем? – задал закономерный вопрос наш невидимый собеседник.
– Дело в том, – я решила выложить все начистоту, – что наша подруга, русская, как и мы, была ночью арестована по подозрению в убийстве, которого она не совершала. Ее сейчас держат в полицейском участке недалеко отсюда. Мы полагаем, что прямая обязанность консульства – оказать помощь и посодействовать в освобождении несправедливо обвиненного гражданина своего государства. – Думаю, что довольно пафосная патриотическая нотка, прозвучавшая в конце моего заявления и придавшая ему значительности, и поспособствовала тому, что наша аудиенция с консулом состоялась.
Внутри здание было так же красиво, как и снаружи. Приятно было после удушливой уличной жары окунуться в прохладу помещения. Нас встретил мужчина, одетый в светло-серый костюм, со строгим лицом, которое не сменило своего выражения даже при нашем появлении. «Эх, это нам не любвеобильные турки», – с грустью подумала я, понимая, что тут обещанием свидания дело не обойдется.
– Следуйте за мной, – пригласил он и быстро пошел в сторону лестницы. Без лишних вопросов мы поспешили за ним, как и было приказано. На третьем этаже он проводил нас до высоких дверей из темно-коричневого дерева. Вместо того чтобы их открыть, он резко повернулся к нам и попросил показать ему наши паспорта. Мы как по команде полезли в сумочки и, конечно, потратили какое-то время, пока среди бесконечного числа предметов косметики, всяких платочков, зеркал, мешочков, ключей, бумажек и чеков столетней давности не нашли требуемые документы. Мужчина равнодушно взирал на наши манипуляции, ничем не выдавая своего нетерпения. Он внимательно изучил наши данные, подробнейшим образом ознакомился с пропиской, которая, я надеюсь, внушила ему некоторое доверие. Документы нам, однако, возвращены не были. Наш проводник вместе с ними скрылся за тяжелыми дверями кабинета. Мы недоуменно переглянулись, я почувствовала, что начинаю злиться на то, что вместо того, чтобы немедленно спасать подругу, мы тратим драгоценное время на нелепые формальности. Варя, судя по ее покрасневшим щекам, чувствовала то же самое. Наконец, мужчина в сером костюме вернулся, отдал нам паспорта и жестом предложил войти. Немного волнуясь, мы переступили порог кабинета, и дверь за нами моментально закрылась. Навстречу нам поднялся из кресла невысокий господин средних лет очень импозантного вида с густыми, аккуратно причесанными, слегка волнистыми волосами и руками, настолько ухоженными на вид, что тут, по моим подозрениям, явно не обошлось без помощи хорошей маникюрши. Этот факт я заметила, когда он вплотную подошел к нам и поздоровался.
– Добрый день, милые дамы, – голос его звучал очень мелодично, видимо, сказывалось долгое пребывание в восточной стране.
– Добрый день, – улыбнулись мы в ответ.
– Позвольте представиться, Ермаков Виталий Афанасьевич, помощник консула по юридическим вопросам, или, чтобы было понятнее, помогаю нашим гражданам выпутываться из непростых ситуаций, – не без гордости в голосе произнес он и жестом пригласил нас занять места на диване, что мы и сделали. – Слушаю вас очень внимательно, – сказал он, опустившись в кресло напротив нас. Мы переглянулись, и я пересказала с начала все события, приведшие к аресту Альбины, ту часть, которую нам удалось разобрать из ее рыданий через решетку. Виталий Афанасьевич мрачнел с каждой минутой, пока я вводила его в курс дела. В конце он не выдержал, встал и заходил из угла в угол своего большого кабинета. Когда я замолчала, он обратился к нам, но в голосе его уже не прослеживалась былая мелодичность.
– Ну и дела! А вы уверены, что ваша подруга ни в чем не виновата? – Он в упор посмотрел на меня.
– Конечно, утверждать это я не могу, так как меня на борту не было. Но в любом случае я доверяю Альбине больше, чем всей турецкой полиции, вместе взятой. В этом деле необходимо разобраться! – Я слегка повысила тон, так как подозревала, что получу отрицательный ответ.
– Просто у меня тут выше крыши дел и разбирательств, возникших на почве курортных романов. Голову теряют наши барышни при виде этих сомнительных местных красавцев. Творят бог знает что, чуть ли не травят своих соперниц, – глаза моего собеседника засверкали праведным гневом.
– Что вы?! – поспешила я вмешаться и развеять его сомнения. – Приехав сюда, мы преследовали исключительно нравственные цели, Альбина очень приличная девушка, с хорошей работой в Москве, просто решила отдохнуть и поддержать подругу в личных переживаниях, не относящихся к делу. – Я выразительно кивнула на сникшую Птичкину.
– Да, это кто-то другой убил, а она оказалась в неудачное время в ненужном месте! – горячо вступила в беседу Варя.
В этот момент в дверь постучали, и какой-то мужчина поманил хозяина кабинета и передал ему длинный, скатанный в рулон лист бумаги. Виталий Афанасьевич изучал этот документ некоторое время, потом вернулся к нам.
– Вот и вызов из полицейского участка по поводу вашей подруги. Так что теперь мы вплотную займемся этим делом. Но расследование все равно будет вести турецкая сторона. Наша обязанность – предоставить переводчика, ну и, если хотите, могу помочь с хорошим адвокатом, конечно, на условиях гонорара.
– Спасибо, обязательно, деньги нас сейчас беспокоят меньше всего, – горячо воскликнули мы.
– Ладно, – он взял телефон и пригласил кого-то подняться в его кабинет. Потом опять повернулся к нам. – Я беру на себя все общение с прессой. Конечно, личность арестованной оставить в тайне не удастся, но я постараюсь, чтобы в прессу просочилось как можно меньше компрометирующей информации. Ну и, естественно, беру под контроль ход расследования. – Он поднялся, так как в комнату после короткого стука зашел какой-то мужчина. Он был одет в темные брюки и белую рубашку с закатанными рукавами. На вид лет ему было около тридцати пяти. Внешность его я бы охарактеризовала как приятную, короткие темные волосы, карие глаза, спрятанные за прозрачные стекла очков, благодаря которым лицо приобретало очень умный вид, губы у него казались немного тонкими, возможно, от того, что были сложены в линию, выдающую напряжение оторванного от дел человека.
– Вот, прошу любить и жаловать, Максим Петрович Акулов. Он будет адвокатом вашей подруги Альбины. А это Евгения и Варвара, – представил нас хозяин кабинета. Мы поздоровались, после чего Виталий Афанасьевич проводил нас, отдав под опеку господина Акулова, который предложил нам выпить кофе в небольшом ресторане неподалеку и обсудить все детали дела, что мы и сделали.
Приятная непринужденная обстановка кафе, куда привел нас адвокат, показалась нам с Варей нереальной в свете последних событий. Внутреннее напряжение не отпускало нас ни на минуту. Мы сидели напротив господина Акулова обе на краешках стульев, с идеально ровными спинами, будто мы проглотили каждая по длинной швабре, и смотрели на него с застывшей в глазах мольбой. Максим Петрович поерзал на сиденье, побарабанил пальцами по столу и, лишь только официантка принесла маленькие чашечки с ароматным кофе, от которых шел едва заметный белый дымок, сразу приступил к расспросам.
– Женя и Альбина, я правильно запомнил? – поинтересовался он, поочередно взглянув на нас.
– Нет, – поспешила поправить я, – Варвара, – указала я кивком на подругу, – а я Евгения.
– Простите, а Альбина, значит, подозреваемая? – он достал копию распечатки из полицейского участка, переданную ему в консульстве.
– Да, – вступила в разговор Варя. – А нашу Альку скоро отпустят, она же не виновата?! – задала она довольно наивный вопрос.
– Что ж, пока ничего не ясно, – ответил адвокат. – Я могу заняться этим делом. Результат пока прогнозировать сложно, надо опросить всех свидетелей, покопаться в прошлом убитого, поднять кучу связей. В общем, работа предстоит огромная. Должен сразу предупредить, что услуги мои недешевы, так что вам решать…
– Мы готовы ко всему, – несколько бестактно прервала я его, боясь услышать отказ.
– Даже к этому, – он что-то набрал на своем компьютере и протянул нам. На небольшом, с ладошку, экране высветились цифры: от пяти до десяти.
– Что, лет? – в один голос воскликнули мы с Варварой, испугавшись, что адвокат имеет в виду срок заключения, который грозит Альбине.
– Да нет, тысяч долларов, – недовольно поправил нас Максим Петрович.
Мы переглянулись. Варвара всем своим видом демонстрировала, что она понятия не имеет, какие обычно гонорары предлагают адвокатам. Я была более осведомлена в данной области. Сумма была немаленькая, но выхода ведь никакого не имелось, и свобода подруги, на наш взгляд, стоила гораздо больших денег.
