Энергия бурлила во мне, требовала выхода, и я отправился пешком, дабы привести в порядок мысли и чувства, а также нанести визит в ближайшее кафе, где можно было бы быстро и сытно пообедать. Увы, на голодный желудок думалось мне не очень хорошо, особенно если учитывать, мою страстную любовь к сладкому, от которого, как известно, стимулируется мозговая активность. Впрочем, пообедать мне не удалось — очередная неприятность в виде дорожной аварии заставила меня изменить маршрут. Я свернул на Куинн-авеню, узкую пешеходную улочку, почти всегда скрытую в тени близко построенных высоких зданий. Таким образом я надеялся сократить путь и выйти в квартале от площади Трех Корон, однако сегодня, видимо, я чем-то прогневил небеса. Из тени прямо мне навстречу вышла худая изможденная девушка с лицом настолько бледным, что казалось, в нем не осталось ни кровинки. У меня не было желания связываться с больной девице, и я просто сунул руку в карман, нащупывая мелочь, чтобы отвязаться от нищенки, но она протянула ко мне тонкие руки, преграждая путь.
— Мисс, позвольте мне пройти, — строго велел я ей, досадуя на внеплановую задержку.
— Помогите…
Она едва шевелила губами, ее шепот походил скорее на простуженный сип, еле слышный и чуть свистящий. Я сделал шаг в сторону, обходя девицу. Она схватила меня за локоть, да так сильно, что я почувствовал боль.
— Помогите… — повторила она, второй рукой ухватившись за ворот моего плаща, и вдруг ее лицо исказила злобная гримаса, сумасшедшая оскалила зубы и попыталась впиться ими мне в горло! От неожиданности я растерялся настолько, что почти позволил ей это сделать, лишь в последний момент отчаянно дернулся, и шею рядом с левым плечом обожгло резкой болью. Я видел бледное лицо, запачканное моей кровью, буквально в нескольких дюймах от себя — это было ужасно, противоестественно и жутко. Разозлившись, я отшвырнул полоумную от себя и, не проверяя, что с ней стало, бросился бежать. За спиной послышался разочарованный вой жуткого создания, что только прибавило мне скорости, я вылетел прямиком на мост через Новый канал и остановился, только оказавшись на противоположном берегу. Рана на шее кровоточила, но не так сильно, как мне показалось сначала, и все же они были нанесены человеческими зубами! Вот уж действительно, мир катится в пропасть, и я уже не уверен, что его можно спасти.
Дома меня ждала стопка утренней прессы. Бегло пролистав их, я убедился, каким оказался дураком, — в трех из четырех «желтых» газет были упоминания о сумасшедших, кусающих людей, причем, судя по всему, я легко отделался. Молодая девушка прошлым вечером, возвращаясь с работы, набрела на одного такого, и лишь вмешательство патрульных спасло ей жизнь. Я в раздражении отшвырнул газеты, закрыл глаза и попытался расслабиться. Укус отдавался болью при движении, хоть и был довольно поверхностным.
В коридоре скрипнули половицы.
— Кто там? — крикнул я, раздосадованный тем, что мое одиночество нарушили. — Лиззи?
Горничная не ответила, однако шаги приблизились к двери и там замерли. Это меня насторожило. Лиззи обычно после обеда уходила. Тогда кто же разгуливает по моему дому? Я взял со стола тяжелое пресс-папье и осторожно выглянул в коридор. Никого.
— Если это какая-то глупая шутка… — начал я, выходя в коридор, — то…
Тяжелый удар по затылку поверг меня на пол. Я облокотился о стену, пытаясь устоять на ногах, перед глазами все плыло, и в этот момент в прихожей зазвонил телефон. Нападавший бросился наутек, я с превеликим трудом побежал за ним, но едва не скатился с лестницы. Где-то внизу разбилось окно, и все стихло. Я тяжело опустился на ступени и, не удержавшись, вытянулся во весь рост. Голова гудела как медный колокол.
Спустя какое-то время, я вернулся в злополучный коридор и возле двери в кабинет обнаружил желтый конверт. Вероятно, его обронил преступник, однако на оборотной стороне значилось мое имя.
— «ОСТАВЬ ЭТО ДЕЛО ИЛИ ПОЖЕЛЕЕШЬ», — прочитал я вслух не слишком грамотную надпись, выложенную из заглавных букв, вырезанных из газеты, и самодовольно хмыкнул. Если они опустились до банальных угроз, я близок к разгадке как никогда. Настроение как-то сразу поднялось, и даже затылок стал болеть куда меньше.
И еще мне пришлось признать, что, если Барлоу и виноват, то не во всем. Увы.
Телефонный звонок скоро повторился, и я успел на него ответить. Звонила мисс Адамс.
— Вы уехали, не предупредив меня! — возмущенно заявила она.
— Не хотел мешать вашему воссоединению с женихом, — съязвил я, не сдержавшись.
— У меня нет времени на ваши неуместные остроты, скажет лучше, что-то случилось?
Я был вынужден признаться, ибо проницательность этой девушки могла сравниться разве что с ее упрямством.
— На меня напали, — я на миг замялся. — Вообще-то, дважды.
— Вы не ранены?
— Если вы о том, смогу ли я продолжить расследование, то не беспокойтесь. Жить буду и, возможно, достаточно долго.
— Замечательно, — я не очень понял, что именно. Что на меня напали или что не добили? — Отец заболел, так что временно я исполняю его обязанности. Если что, ищите меня в банке.
— А как же мистер Ливингстон, партнер вашего отца? Я полагал, что он в случае чего примет на себя руководство.
Дженни мило рассмеялась:
— Поймите, Альберт, мистер Ливингстон хороший человек, умный и с деловой хваткой, но я бы не доверила ему вести дела. Видите ли, с его образованием он и пишет-то с ошибками. Я справлюсь со всем сама.
Она попрощалась и повесила трубку. Я еще раз пробежался глазами по записке с угрозой и решил, что самое время познакомиться с этим мистером Ливингстоном.
До вечера оставалось несколько часов. Особняк Ливингстона располагался в квартале от Вест-Энда, так что я легко дошел пешком. Голова еще немного гудела, однако во времена моего бурного студенчества с подобными симптомами я умудрялся сдавать экзамены на отлично и снова возвращаться к веселым попойкам с друзьями, так что удар по затылку едва ли мог вывести меня из игры.
— Мистер Ливингстон ожидает меня, — нагло солгал я мажордому.
— Я доложу о вас.
— Нет, не стоит, это лишнее, — я попытался обогнуть его и попасть в холл, но не тут-то было.
— Стойте, сэр, я должен о вас доложить, — могучая рука мажордома буквально припечатал меня к месту. С такими слугами и охраны не надо.
— Мистер Корвинус, я полагаю? — наверху лестницы показался сам хозяин дома. — Меня предупредили о возможности вашего визита. Хьюго, проводи гостя в мой кабинет.
Я сбросил, точнее попытался сбросить, руку Хьюго, и на сей раз мне это удалось.
— Прошу вас следовать за мной, сэр.
— То-то же, — буркнул я в спину громилы и, стараясь сохранить достоинство после нелицеприятной сцены, пошел за ним.
Кабинет мистера Ливингстона напомнил мне провинциальный музей. Вообще, кабинет способен многое рассказать о своем владельце. Так, например, я с первых минут понял, что Ливингстон — так называемый нувориш, выходец из народа, не иначе как чудом выбившийся в элиту, но, увы, так ей и не ставший. Отвратительный вкус с лихвой компенсировался избытком денег, что наложило свой отпечаток на собрание поистине бесценных, но абсолютно не сочетающихся между собой вещей: хрустальная статуэтка времён королевы Анны стояла рядом с южной шкатулкой из морских раковин и жемчуга, а над ними висела картина современных художников, стремящихся заменить реализм пестрой абстракцией. От роскоши и блеска рябило в глазах, так что я не сращу обратил внимание на самого Ливингстона.
— Понравилась моя коллекция? — весьма самодовольно поинтересовался он, откупоривая бутылку белого полусладкого. — Между прочим, стоит бешеных денег.
Я подавил гримасу брезгливости:
— Да, я заметил. Впечатляет. Но разве вы не должны быть рядом с племянником в госпитале?
— А вы прямолинейны, молодой человек. Вы знаете, что это бывает наказуемо?
— Кто вам сказал, что я приду?
Маленькие глазки банкира неприятно блестели:
— Надежный человек.
— Человек, который напал на меня в моем же доме, после того, как Оскар не смог меня убить? — пошел я в наступление. — Или человек, который велел вам украсть книгу Адамсов? Или может, вы сами ее украли, заставили племянника выкрасть ее из-под носа у будущих родственников? Какой ответ правильный?
Ливингстон залпом опрокинул фужер вина. Отвратительные манеры. Даже хуже, чем у меня.
— Если я вам все расскажу, буду лежать рядом с Оскаром или вообще, где-нибудь в трущобах, в безымянной могиле. Я не для этого шел по головам, чтобы оставить свое состояние государству. Хьюго! — внезапно гаркнул он. — Проводи господина, он уже уходит.
— Постойте, — я перегнулся через стол и тихо, но очень зло, сказал, — Вы подставили своего племянника, почти сына, заставили его переступить через закон, через себя, ради вашей выгоды. Деньги важнее его жизни, так ведь? Деньги важнее всего?
