— Сережа, здравствуй, это Таня. У тебя есть немного времени? Мне нужно задать тебе кое-какие вопросы.
— Мне приехать?
— Нет, необязательно. Достаточно телефонного разговора, — успокоила я.
— Тогда я могу перезвонить тебе минут через десять? — поинтересовался Сергей.
— Хорошо, — согласилась я и поехала к дому, все еще раздумывая над тем, что же хотел сказать своим письмом Высотин, если хотел этого вообще. Был ли в нем скрытый смысл?
Сергей перезвонил мне, когда я уже поставила свою «девятку» в гараж. Я села на лавочку около дома, закурила и стала задавать ему вопросы:
— Значит, так, проведем блицопрос. Коротко и четко. Скажи, ты знаешь, кто был любимым поэтом Высотина?
— Гумилев, — без заминки ответил мне Сергей.
— Как относился Высотин к виду крови?
— О, с ним чуть истерика не случалась! Однажды… — начал он, но я перебила:
— Сережа, потом объяснишь. Какие отношения были у Высотина с женой?
— Нормальные, — чуть удивленно произнес Сергей.
— Она ему не изменяла? — поставила я вопрос иначе.
— Ну, Лада красивая женщина… — как-то смущенно произнес Сергей. — И разница у них в возрасте пятнадцать лет. И потом…
— Понятно, — прервала я, поняв по его тону, что факт измены вероятен, хотя и не установлен. Пока.
— Ты знаешь о предсмертном письме Высотина? — задала я последний вопрос.
— Да, знаю, что он просил никого не винить в своей смерти, но это как раз очень в его стиле.
— Спасибо, ты мне здорово помог, — сказала я. — Мне бы хотелось повидаться с Ладой.
— Она вчера приехала. Хоронить Алекса будут здесь, на родине.
— Ты не сказал мне, что он мой земляк, — заметила я.
— Извини, вылетело из головы.
— И еще ты ничего не сказал о его письме.
— Я его не читал и даже не видел. А в чем дело?
— Позвоню тебе завтра, хорошо? — пропустила я мимо ушей его вопрос.
— Ладно, только завтра похороны. В двенадцать.
— Учту. Пока. — И я отключила аппарат.
Я не стала говорить Сергею о возможности плагиата в жизни его друга, отложив эту новость до поездки к молодому поэту, после которой, я надеялась, у меня появятся какие-то доказательства его причастности или наоборот. Но зато я кое-что поняла из этого разговора. Например, то, что Высотин наверняка не случайно цитировал Владимира Владимировича. С этим предстояло разобраться. Родственники и знакомые хотели знать правду о смерти поэта. Что ж, они ее узнают, какой бы она ни оказалась. Татьяна Александровна Иванова умеет отрабатывать свой гонорар. Подумав о гонораре, я вспомнила и о злосчастном Колесникове: вот уж где мне придется с гонораром попрощаться. Впрочем, прежде чем возвращать деньги, я решила хотя бы обзвонить гостиницы, ведь надо же узнать, где он останавливался. Может, не все так безнадежно.
Однако здесь меня ждал полный провал. Ни в одном из городских отелей не регистрировался гражданин с фамилией Колесников. Были Колесовы, Колькины и даже один Колобесов, но ни одного Колесникова в течение последних двух недель. И патологоанатом, как назло, не оставил мне своего телефона. После этого я мысленно почти распрощалась с денежками и сосредоточилась на Высотине.
Сегодня я уже ничего делать не собиралась, хотела только выспаться и все остальные дела и размышления отложить до утра, которое, как известно, всегда мудренее вечера. Я вернулась домой и, поужинав, легла спать.
Утром я позвонила Сергею и спросила, когда мы сможем с ним встретиться.
— Таня, мы сейчас едем на похороны, — сказал он мне. — В принципе ты тоже можешь подъехать. Тут все будут…
— Ладно, — вздохнула я, — скоро буду.
Конечно, мне не хотелось этого делать, потому что к похоронам у меня была стойкая и давняя неприязнь, но только так я могла увидеться и познакомиться с вдовой умершего поэта и его друзьями.
Спешить я не собиралась, делать мне на панихиде было нечего. Я собиралась приехать туда попозже, чтобы избежать неприятной для моей психики сцены прощания. Поэтому и не торопилась; но собралась и прибыла на кладбище тогда, когда могилу уже засыпали землей. Вовремя, что называется, успела. Еще немного, и я могла бы никого не застать.
В последний путь поэта провожало человек двадцать, но я без труда в этой облаченной в черное толпе узнала высокую фигуру Белостокова и прямиком направилась к нему. В этот момент закапывали деревянный крест с именем и фотографией покойного. Сначала я пробралась к Сергею, стоящему между красивой, но мертвенно-бледной блондинкой и коренастым смуглым кавказцем.
— Сережа, — шепотом позвала я, оказавшись за спиной Белостокова.
Он повернулся на мой голос, и тут мой взгляд упал на фотографию на кресте…
— Таня? Ты все-таки приехала… — прошептал Белостоков. Он что-то там еще говорил, но я уже не слышала. Я смотрела, буквально пораженная увиденным. С фотографии на кресте на меня смотрел Александр Колесников.
* * *
— Таня, — тронул меня за плечо Сергей, — что с тобой?
— Ничего страшного, — сказала я, отводя глаза от портрета покойного.
Вот так финт! Первое, о чем я подумала, так это о том, что, может, не придется расставаться с деньгами, заплаченными мне патологоанатомом. Если я расследую дело одного и того же человека… Но тут же возникла другая мысль: почему мне в милиции твердо сказали, что Высотин-Колесников точно повесился сам, хотя на том фото явно были видны синяки? Это следовало уточнить в срочном порядке. Однако сначала нужно было назначить встречу с вдовой, которая сейчас смотрела на меня не без любопытства. Должно быть, видок у меня был еще тот!
— Сережа, — оправившись от шока, проговорила я. — Можно тебя на минуту?
— Конечно! — Он нахмурился и отошел со мной от могилы на несколько шагов. — Что-то случилось? У тебя такой вид, будто ты увидела…
— Привидение, — опередила я его догадку. — Можно сказать и так. Знаешь, у меня сейчас мало времени, но скажи, ты можешь устроить мне встречу с вдовой и самыми близкими людьми Высотина? Например, через час?
— Мы едем сейчас в гостиницу и все будем в номере, который занимал Алекс. Я предупрежу портье о твоем приходе.
— Отлично. Через час буду там. Ты уж подготовь их, пожалуйста, — попросила я. — Ну, чтобы оказывали мне всяческую помощь. Ладно?
— Хорошо, а ты что-то узнала?
— Сереженька, потом, меня ждет срочное дело. — Я пожала ему руку и скоренько ретировалась.
Терпения у меня хватило только на то, чтобы выйти с территории кладбища и сесть в машину. Уже по дороге я позвонила одному знакомому патологоанатому, работающему в судмедэкспертизе:
— Толик, здравствуй, это Иванова тебя беспокоит. Можешь уделить мне минут десять?
— Привет, Танюша, — откликнулся Толик. — Сейчас я занят и буду занят сегодня весь день. Только если вечерком. Устроит?
— Вечерком? — переспросила я растерянно. — Ладно, вечерком так вечерком. А ты где будешь-то?
— Да я сегодня дежурю, — вздохнув, сказал Толик. — Так что на месте и буду.
— Это меня вполне устраивает, — тут же согласилась я. — Ладно, вечером увидимся, я позвоню.
Толик что-то там еще мяукнул, мол, будет ждать меня, и все такое. Я отложила мобильный и просто сидела некоторое время в машине. Новое обстоятельство, настолько же неожиданное, насколько и ожидаемое, меня прямо шокировало. Увидев похоронную процессию, направляющуюся к выходу с кладбища, я завела мотор своей машины и поехала к гостинице. Конечно, я надеялась, что за этот час узнаю кое-что поподробнее о смерти Высотина-Колесникова, а уж после этого и пообщаюсь с его близкими. Но раз уж не вышло, буду ждать до вечера.
Добравшись до гостиницы и заняв место на стоянке, я закурила. Пусть они в номер поднимутся, тогда и я нагряну.
«Итак, что же получается? — спросила я себя. — Что Высотин-то и есть Колесников? Ведь фотографии, показанные патологоанатомом, и свидетельствуют о том, что ему кто-то помог умереть. Получается, никакое это не самоубийство, а как раз наоборот. Значит, тут не только и не столько дело в моральном давлении, а и в чем-то другом. Следовательно, есть пусть еще неизвестный, но настоящий злодей и убийца. А кто им может быть?»
В принципе, насколько мне известно, в Тарасове из литераторов в последнее время, не считая покойного, обитали еще несколько человек. Тот же Сергей, ну и, разумеется, тот же критик. Была ли у критика выгода избавиться от поэта? Следовало выяснить. А была ли выгода у того же Сергея? Это, разумеется, тоже выяснить следовало. И вообще, необходимо было узнать, у кого была выгода избавиться от Высотина-Колесникова, да еще таким образом, чтобы все были уверены в самоубийстве жертвы. Словом, следовало как можно больше узнать о личности покойного. Этим я и собиралась заняться прямо минут через пятнадцать.
