Оставаясь в Шереметьеве еще какое-то время, этот человек дождался, когда группа туристов из Швейцарии прошла контрольно-пропускной пост и таможенный досмотр. Все оказалось в полном порядке, границу для туристов открыли, и они переступили символическую черту, за которой начиналась для них территория Советского Союза и где ждал их с нетерпением представитель «Интуриста». Как только это случилось, хозяин «вольво» с дипломатическим номером с удовлетворением отметил про себя, что все идет как по маслу. Поговорку эту он мысленно произнес на русском языке, которым владел довольно неплохо и зачастую уснащал речь поговорками, видя в этом особую лингвистическую элегантность. Теперь ему нечего было делать в Шереметьеве. Но дипломат позволил себе задержаться здесь еще четверть часа, которые ушли на то, чтобы выпить чашечку кофе.
Автобус с туристами уже ушел. Через некоторое время по Ленинградскому шоссе лихо промчался и приземистый «вольво».
…Огромный зал верхней одежды универмага «Москва», что на Ленинском проспекте столицы. По разные стороны длинного ряда мужских костюмов стояли двое мужчин. Одного из них, с длинным лицом, еще вчера можно было увидеть в Шереметьевском аэропорту, когда он садился в автомобиль «вольво», а потом мчался вслед за автобусом «Интуриста». Второго без труда можно было бы разыскать среди группы швейцарских туристов, прилетевших в Москву.
Оба они делали вид, будто рассматривают костюмы. Эти люди ни разу не взглянули друг на друга и переговаривались вполголоса. Продолжая необычную беседу, они переходили в отдел мужских плащей, пальто, трикотажа… Все их движения были естественны и непринужденны. И дипломата, и туриста невозможно было бы в чем-то заподозрить.
– Послушайте, Кэйт, вы уверены, что вам удается сбить с толку ваших опекунов, когда вы идете на встречи, подобные сегодняшней?
– Не надо паники, Мерлин, – проговорил человек с длинным лицом, которого назвали Кэйтом. – Во-первых, я, как говорят русские, не первый раз замужем. Это выражение трудно перевести на ваш язык, но ведь вы и русский знаете как бог. Разумеется, русский бог, православный. Во-вторых, никакой встречи у нас с вами нет. В-третьих, дело гораздо серьезнее, чем вы можете предполагать.
– Выкладывайте, – сказал Мерлин.
– Признаюсь, миссия ваша в Рубежанске не из легких, но риск того стоит. Ваше путешествие туда принесет огромную пользу фирме, да и вы не останетесь в накладе. Мне думается, вы сможете завязать с этой нашей, прямо скажем, малосимпатичной работой, где нас не берется страховать ни одно общество на свете, и заняться разведением роз или настурций на какой-нибудь миленькой ферме близ Лазурного берега. Но сначала – Рубежанск, надо навестить Кулика. Все остальное потом. Как говорят русские, кончил дело – гуляй смело.
– В ваших словах мало утешительного, Кэйт, хотя, признаться, уговариваете вы вполне профессионально.
– Еще бы! Ведь я готовился к роли католического священника и успешно изучал богословие.
– Что же изменило ваше решение, Кэйт?
– Целибат. Обязательное безбрачие католического духовенства, которое папа римский не рискнул отменить до сих пор.
– Насколько мне известно, вы так и не были женаты, да и сейчас проходите по разряду старых холостяков.
Кэйт улыбнулся. Он встретился взглядом с хорошенькой продавщицей и галантно наклонил голову. Девушка кивнула в ответ, улыбнулась Кэйту.
– Это так. Но я могу совершить эту глупость в любой момент. Дело не в том, Мерлин, чтобы осуществить. Дело в том, чтобы постоянно ощущать, что ты можешь это осуществить. Усекаете? Гм… То есть, я хотел сказать, понимаете разницу?
– Очень хорошо понимаю. Это созвучно моим представлениям о человеческих потребностях, Кэйт.
– И отлично. Однако перейдем к делу. Что мы имеем в Рубежанске? Как всегда, наш резидент Кулик провел отличную операцию. Но произошла накладка с его помощником, чего мы никак не ожидали, поскольку готовили этого человека долго и всерьез. Агент по кличке Друг оказался, увы, недругом. Конечно, Кулик предпринял превентивные меры, но материалов заполучить ему так и не удалось.
– Почему так получилось? – спросил Мерлин.
– Вербовка человека с никелевого комбината осуществлялась через Друга. Этот агент по кличке Святой был связан только с изменившим нашему делу человеком. Кулик знает Святого, но Святой не знает Кулика. Агент на комбинате работает исключительно за деньги, он прагматик чистой воды, никакие идеологические и иные эмоции его не волнуют. Случай в моей советской практике довольно редкий, но бывает здесь и такое. Они сами говорят: в семье не без урода. Судя по наблюдениям Кулика, чекисты не подозревают о роли Друга. Значит, материалы Святой еще не передал Другу. Иначе бы в Рубежанске начался вселенский шум. Устранение Друга прошло гладко. Его провел один из рядовых исполнителей Кулика. Делом занялась было милиция, но теперь она похерила его, списав как несчастный случай. Но со смертью, так сказать, неверного Друга исчезла надежная связь Кулика с нами.
– Откуда все это известно вам, Кэйт? – спросил Мерлин.
– Рубежанский резидент прислал шифровку, использовав одноразовый канал связи. Пока вы не попадете туда, Кулик ничего не сможет сообщить.
– «Попадете»… Легко сказать. А если я сам попадусь? Ведь шла речь о дипломатическом прикрытии, и я просил…
– Мало ли что вы просили, Мерлин! – перебил его Кэйт. – После совещаний в Хельсинки и Белграде наше правительство берет курс на потепление отношений с русскими. Фирма не разрешает действовать так, чтобы официальных представителей объявляли персоной нон грата. А главное – в Рубежанск с дипломатическим паспортом вообще не попасть. Только с «серпастым, молоткастым», как говорил их знаменитый поэт, можете приехать в город, который интересует шефов. А паспортом я вас снабжу отменным. Липы не держим, Мерлин.
– Моя задача?
– Привезти Кулику деньги, на которые он выкупит необходимые материалы у Святого. Вы примете эти материалы у Кулика и отправитесь домой за обильным гонораром. Предложу шефу отметить вас и по советскому обычаю: пусть купит вам путевку на курорт. Полечите нервы. У русских это делает профсоюз, а для вас пусть раскошелится фирма.
– Какой переход границы вы мне подготовите?
– Улетите из Москвы с другой туристской группой, с документами на другое имя.
– Что-то слишком просто получается у вас, Кэйт. Не водят ли вас за нос чекисты? Не работаете ли вы у них под присмотром?
– Нет, Мерлин, вам определенно надо лечить нервы. Я сижу тут, фигурально выражаясь, на вулкане, и гораздо спокойнее, рассудительнее вас, Мерлин…
– У вас дипломатический паспорт, Кэйт. Не путайте божий дар с яичницей.
– Как вы сказали? «Божий дар»… Если позволите, я потом запишу. Эту пословицу я не слыхал. Откуда у вас такое знание языка?
– Я окончил факультет лингвистики в Оксфорде, Кэйт, русское отделение. И потом, в нашем доме говорили на этом языке. Правда, богословие знаю, разумеется, хуже, нежели вы, несостоявшийся аббат.
– Так вам цены нет в России, Мерлин! Я всегда говорил, что наша фирма умеет подбирать кадры. Может быть, останетесь на постоянную работу, а? Скажем, учителем русского языка в средней школе?
– Я не склонен сейчас шутить, Кэйт. И потом, мне пора в гостиницу. А я еще не сделал покупок, за которыми отправился в город. Как я найду Кулика в Рубежанске?
ИНЖЕНЕР МУРАТОВ ВСТРЕВОЖЕН
Никелевый комбинат в городе Рубежанске строить начали в годы Великой Отечественной войны.
Это было тяжелое для страны время, когда гитлеровцы рвались к Волге, а горные егеря карабкались по скалам Кавказа, чтоб водрузить нацистское знамя на вершину Эльбруса. Для решительного наступления Красной Армии нужны были танки, сотни, тысячи танков. Но танки немыслимы без крепкой брони. Непробиваемой же делал ее никель. Комбинат был построен в рекордно короткие сроки, и танковая броня, укрепленная его никелем, успела принять на себя удары фашистской артиллерии.
В послевоенные годы комбинат «Рубежанскникель» постоянно расширялся, совершенствовал производство. В наши дни это было передовое современное предприятие цветной металлургии и опорная база для научно-исследовательских работ.
Воскресное пребывание Андрея Ивановича на пляже озера Ультигун ничего не добавило к тому, что они уже имели в расследовании. Всевозможные кандидаты в преступники отпадали один за другим. Гуков и Королев решили в понедельник утром продолжить негласное расследование в закрытой лаборатории «Сигма». Надо было искать путь, по которому ушли оттуда секретные материалы… Руководству комбината еще ничего не было известно, и Андрей Иванович предложил рассказать обо всем директору.
– Конечно, – сказал он, когда собирались вместе с Королевым отправиться на «Рубежанскникель», – мы рискуем, знакомя кого бы то ни было с фактом утечки секретной информации, но директору комбината должны обо всем сообщить. Мы не можем вести у него на предприятии расследование втемную.
