— Кто бы мог подумать, что их будет так много? — согласился с ним я.
— Все дороги ведут в Рим, а все Шерлоки — в Лондон, — сказал он.
«Если бы ты знал хоть половину правды», — подумал я, но вслух произнес:
— Вы абсолютно правы. Сериал «Шерлок», сделанный Би-би-си, великолепен — и, как мне показалось, снят с большой любовью.
— Да, сделано умно, очень умно, хотя вы можете понять, что я не в восторге от первого эпизода с этим чокнутым лающим таксистом, которого играет Фил Дэвис, во всем остальном прекрасный актер. Зачем, спрашиваю я вас, мазать благородное братство лондонских таксистов черной краской? Таксисты Лондона в роли злобных убийц? Да уж. Обхохочешься! Но где были бы гости Лондона — да и сами лондонцы, если на то пошло, — без честных, порядочных, досконально знающих свой город таксистов, всегда готовых к услугам? Нигде — вот где! Толпились бы в автобусах и метро или полагались бы на безграмотных грубиянов — водителей мини-кебов без лицензии, которые и таблицы умножения-то не знают, не говоря уж о Лондоне. Нет, эта грязная сценарная задумка всё для меня испортила! Я лично виню во всем сценаристов. Так окарикатурить достойный и трудолюбивый народ — ради лишнего пенни! Это свидетельствует лишь о том, что у них самих ни на грош воображения!
Здесь пора было вступать мне.
— Не сказал бы, что эта серия была атакой на всех лондонских таксистов. Нам показали одного больного индивидуума с вывихнутой психикой. Так уж случилось, что он еще и водитель черного такси. Уверен, что сценаристы вовсе не хотели вымазать грязью всю профессию.
— Да, но дело сделано, не так ли? И наша репутация серьезно пострадала. Даже просто вложить в умы людей такую мысль — уже преступление. Быть таксистом, доложу вам, совсем не шутка. Это работа, требующая знания двадцати пяти тысяч улиц в радиусе шести миль от станции Чаринг-Кросс. И здесь не только детальное знание Лондона плюс зеленый бейджик, сие знание подтверждающий. О нет! Для меня это еще и абсолютное знание канона[20].
— Канона? Вы имеете в виду все пятьдесят шесть рассказов и четыре романа о расследованиях Шерлока Холмса, записанных доктором Ватсоном?
— Конечно! Что же еще, по-вашему, я имею в виду? Уж во всяком случае, не дешевые подделки, которые безостановочно сыплют на наши головы несостоявшиеся писатели. Ну уж нет, с оригинальными историями Конан Дойла ничто не сравнится! Сейчас я вам кое-что продемонстрирую. Скажем, вы полицейский с тем самым списком мест, в которые хотели попасть. — Он приоткрыл плексигласовую перегородку и передал мне мой блокнотик. — А теперь называйте места из вашего списка, в любом порядке и направлении.
— Отлично, — сказал я, откидываясь на сиденье. — Если, как следует из ваших слов, вам известен весь канон, то где фигурирует станция Кэннон-стрит?
— Не смешите, — сказал он. — Железнодорожная станция Кэннон-стрит занимает едва ли не центральное место в рассказе «Человек с рассеченной губой».
— Что насчет станции Юстон?
— «Случай в интернате». Я прав, сэр?
— Пожалуй, — кивнул я. — Хорошо, тогда так: где одновременно фигурируют Ливерпуль-стрит, Чаринг-Кросс, а также станции Виктория и Ватерлоо?
— «Пляшущие человечки», «Происшествие в Эбби-Грейндж», «Серебряный» и «Горбун». И что бы вы там себе ни воображали, сэр, Паддингтонский вокзал, где я вас подобрал сегодня утром, фигурирует в «Тайне Боскомбской долины» и, кстати, в «Собаке Баскервилей».
— Хорошо, тогда место, где мы только что побывали: станция Олдгейт?
— Опять-таки проще простого: «Чертежи Брюса Партингтона». Черт, да я просто набираю очки горстями! Вам нужно придумать что-нибудь посложнее, сэр.
— Бентинк-стрит, Боу-стрит и Брук-стрит?
— «Последняя проблема», «Человек с рассеченной губой» и «Постоянный пациент».
— Кондуит-стрит, рынок Ковент-Гарден и Черч-стрит — та, что в Степни, а не в районе Паддингтона?
— Ну это же азбука! Хорошо, пройдем по порядку: «Пустой дом», «Голубой карбункул» и «Шесть Наполеонов». Что будет дальше: «Д» для Даунинг-стрит и «Морского договора»? Говорю же вам: я знаю каждую точку в вашем списке до «Т» включительно[21], так что даже если вы дадите одновременный залп из Темпла, Тауэра и с Трафальгарской площади, подловить меня вам все равно не удастся.
— Прекрасно, — сказал я, стараясь не показывать, какое впечатление он на меня произвел. Было совершенно очевидно, что он действительно знал канон и был настоящим Лесли С. Клингером[22], эсквайром, переодетым в форму лицензированного лондонского таксиста. — И все же?..
— Темпл, Тауэр и Трафальгарская площадь приведут вас, соответственно, к «Скандалу в Богемии», «Знаку четырех» и — снова — к «Собаке Баскервилей». Ну, может, хватит? Доказал я свои знания или нет?
— Самым убедительным образом, — сказал я, однако сдаваться так легко не собирался. — Попробуем иную тропу: отведите меня туда, где «грязная аллея прячется за высокими причалами, очерчивая северный берег реки до восточного края Лондонского моста»[23].
Он усмехнулся.
— Отличная память, не поспоришь. Вы говорите о дороге Верхнего Суондама и «Человеке с рассеченной губой»? Конечно, конечно. Да она не существует — и не существовала никогда! Будь у меня шанс с ним встретиться, я сам раскроил бы ему губу! Уж ему-то с его интеллектом стоило знать! Я что имею в виду: напиши он «нижняя улица Темзы» — и любой бы ее нашел.
— Вы говорите о сэре Артуре Конан Дойле?
— Нет, о докторе Ватсоне! О Конан Дойле, о ком еще? Подумать только — в том же самом рассказе! — написать о «верфи Св. Павла»! Нет, она, конечно, существует, только вовсе не там, где есть… то есть была.
— Думаете, все это делалось нарочно? Чтобы сбить людей со следа? — спросил я.
— Конечно! Из этой троицы такое заметил бы любой. Холмс с помощью своей дедукции, Ватсон в записях или сам Конан Дойл, как литагент, «not de plume»[24], или кем уж он там себя именовал. У этих троих всегда вертелись колесики внутри колесиков, загадки-шарады — и всё на виду, и всё, чтобы вас запутать! «Политик, маяк и тренированный баклан»? Ради Бога. Это нигде и никогда не было напечатано. Или так называемые монографии? «Пишущая машинка и ее связь с преступностью», «О чтении следов» или «О тайнописи»[25]? Чистой воды болтовня. Пружинки, подталкивающие интерес читателя.
— Должен признаться, что ваш канон меня поразил, — сказал я. — Уверен, он явился ценным дополнением к Знанию, то есть к официальному экзамену, который вам пришлось сдавать, чтобы получить лицензию лондонского таксиста.
— Да, это стоило мне трех лет немалых трудов. Однако Знание Холмса — это работа на всю жизнь. Да и всей-то жизни не хватит, по правде говоря. Любопытно, что вы свели вместе два их понятия, потому что многие таксисты помнят названия и топографию города из книг о Холмсе, а не из указов какого-то давным-давно забытого лондонского комиссара полиции. И ведь так оно и должно быть, по правде говоря. Холмс сообщил Ватсону, что его хобби — детальное знание Лондона. А оно, в свою очередь, является обязательным, согласно Акту лондонских перевозчиков, что лишь доказывает справедливость моего заявления. В конце концов, кто имеет большее право дать свое имя канону, как не тот, кто столько раз нанимал лондонские кебы, преследуя преступников? Вот почему у столь многих из нас зачитанный до дыр канон всегда лежит в машине вместе со справочником «Лондон от А до Я» и последним изданием «Тайм аут»[26].
— И все три — необходимые инструменты профессии, — сказал я, вручая ему пустую чашку. — Спасибо за кофе и пищу для ума.
После этого мы продолжили наш объезд Лондона по часовой стрелке, посещая все оставшиеся места, связанные с Холмсом и отмеченные в моем маленьком сером блокноте. Как и утром, я посылал короткие эсэмэски, подтверждая прибытие на каждое место. Через два с половиной часа мы завершили тур и оказались у финальной точки моего списка.
— Ну вот мы и на месте. Дом 221-б по Бейкер-стрит, хотя многие так называемые «эксперты» по сей день не могут прийти к соглашению, где же он находится на самом деле.
— Я выйду прямо здесь, на углу Джордж-стрит, благодарю вас, — сказал я, осматривая сиденье, чтобы убедиться, что ничего не забыл. Взял свой плащ, твидовую кепку, шерстяной шарф и холщовую заплечную сумку, после чего еще раз убедился в наличии мобильника. — Большое спасибо за чрезвычайно поучительную поездку. Я узнал много нового.
— Пожалуйста, — сказал он. Потом, к моему удивлению, вышел из машины, обошел ее и собственноручно достал мой портплед. Затем крепко пожал мою руку. — Был очень рад с вами познакомиться. Берегите себя.
Я кивнул в знак благодарности, а он вернулся к машине и отъехал, вскоре затерявшись в потоке транспорта на Бейкер-стрит. Я прошел вверх по улице и уже через пару минут был у дверей своего обиталища, которые открыл собственным ключом. Закрыл переднюю дверь на засов, прислонил трость к вешалке, поставил портплед на пол и взбежал вверх по ступенькам, на ходу снимая кожаные перчатки.
