Ну вот и остановка. Что же он сделает теперь? Пригласит меня к себе? Предложит заглянуть вот в этот ресторан напротив?
— Знаете, мне пора, — вдруг засуетился Кирилл, бросив взгляд на часы.
— Вот как?
Кирилл даже не стал дожидаться, пока подойдет мой троллейбус. Он виновато улыбнулся и объяснил мне причину своей торопливости:
— Мне дочке еще ужин готовить. Жена мне сегодня девчонку забросила — у нее мама в больнице, вот я и кручусь весь день…
— Так вы женаты?
— Разведен, — успокоил меня Кирилл. — Просто сейчас такая ситуация. Я, собственно, уже опаздываю, так что извините…
И он взмахнул рукой, тормозя проезжавшее мимо такси. Не сговариваясь о цене, Кирилл залез внутрь и помахал мне на прощание.
Я чуть качнула рукой и побрела в обратном направлении, забыв о троллейбусе.
Дальше я действовала как автомат: на автопилоте дошла до здания института, села в автомобиль, каким-то образом доехала до дома и пришла в себя, лишь дважды повернув ключ в замке двери собственной квартиры. Да, давненько со мной такого не было!
— Добрый вечер, тетушка, я влюбилась, — произнесла я с порога и, молча раздевшись, прошла к себе в комнату, оставив тетю Милу в коридоре с полуоткрытым от удивления ртом.
Наутро, конечно, все было по-другому. Я взяла себя в руки и, проанализировав свои чувства, пришла к выводу, что вчерашняя моя фраза была несколько преждевременной. Все было не так просто.
Да, Кирилл мне понравился. Но назвать его тем человеком, с которым я хочу надолго связать свою жизнь, я не могла — это было по крайней мере честно. Не лгать же мне самой себе, в конце концов!
Итак, вопрос стоял следующим образом — а стоит ли все это затевать?
Я размышляла на эту тему не один час, да так и не смогла прийти к определенному ответу.
Разум говорил: брось, зачем тебе еще и это? Кирилл тебе в подметки не годится, вы не ровня. Не в финансовом плане, разумеется, — мне это как раз было бы все равно, ведь мужчине сейчас так трудно зарабатывать, и я не комплексовала бы на эту тему.
Речь шла скорее о тех особенностях, которые и делают человека личностью. Та девочка из Владивостока, которая носила имя Жени Охотниковой, и я сегодняшняя разнились сильнее, чем незнакомки.
Между детством и зрелостью стояла мощная стена из нескольких лет, проведенных в разведшколе, — этот промежуток сделал меня другим человеком, и путей к прежним способам восприятия мира уже не было.
Но чувства твердили свое, не слушая доводов разума. Даже не твердили, а просто настаивали без слов — я хочу, чтобы он снова оказался рядом.
В конце концов я решила: будь что будет, но я не стану звонить первой. Пусть Кирилл даст о себе знать, если он захочет встретиться со мной.
Через три дня он позвонил, и я вынуждена была ему отказать. Почему? Потому что я не могла в ту минуту поступить иначе.
Впрочем, обо всем по порядку. Вернувшись домой после перестрелки в офисе фирмы «Октопус», я выбросила из головы все, что было связано с Марго, и пыталась продолжать прежнюю безмятежную жизнь.
Несмотря на то что внешняя сторона ее ничем не отличалась от той, что была прежде, какой-то червячок упорно подтачивал спокойную размеренность моего «восстановительного периода».
Я стала ловить себя на том, что превращаюсь из одного робота в другого. Если раньше мой биологический механизм требовал адреналина и брался практически за любую работу, которая предполагала риск и хорошо при этом оплачивалась, то теперь человек, которого я пыталась из себя вылепить в последнее время, был просто-напросто противоположностью первому, не обладая при этом хоть какими-то индивидуальными чертами.
«А не делаю ли я ошибки, пытаясь переделать себя?» — вдруг задалась я совершенно резонным вопросом. Вспомни, Женя Охотникова, как с тобой работали инструкторы в отряде «Сигма».
Тебя «просканировали» опытные специалисты, вычленили то, что казалось им потенциально перспективным, и стали развивать именно эти стороны, провоцируя на то, чтобы они проявлялись сами. Это было иногда жестоко, иногда больно, но всегда оправданно.
И ведь никто из инструкторов не пытался внедрить в тебя тот тип поведения, тот стереотип реакций, который был бы чужероден твоей психической организации, — ведь в «Сигме» был строго индивидуальный подход к курсантам, исключающий всякую уравниловку.
Значит, мне нет смысла продолжать этот эксперимент, пришла я к заключению. Это — мое и мне с этим жить. Надо просто сделать так, чтобы «адреналиновая зависимость» не была в ущерб работе.
«Неужели мне понадобилось столько времени, чтобы решить такую простенькую задачку? — удивилась я. — Да любой инструктор „Сигмы“ дал бы мне точно такой же совет через полчаса после беседы».
Я же потратила на самокопание несколько месяцев. В принципе это понятно — работать с собой на таком уровне куда труднее, чем с посторонним человеком.
Я не жалела о потраченном времени.
И в тот день, когда решила включить телефон, я была уже готова к любой работе. И клиент тоже, как выяснилось, не дремал.
Сколько времени прошло с того момента, как я воткнула вилку телефона в розетку? Минут двадцать, двадцать пять? Во всяком случае, не больше: я успела только пройти на кухню, сварить кофе, выпить половину чашечки и выкурить две трети сигареты.
— Охотникова слушает.
— Это Аникеев Василий Андреевич, — раздался в трубке сухой голос.
— Что вам угодно? — спокойно спросила я, предчувствуя недоброе.
Зачем бы отцу Марго названивать ко мне домой? Наверняка он уже переговорил с дочерью и теперь хочет выяснить у меня, не наврала ли ему Маргарита.
Оказалось, что все гораздо интереснее. Аникеев не был настроен копаться в прошлом.
— Для вас есть работа, — трубка слегка фонила, и дребезжание щекотало мне ухо. — Я хочу встретиться с вами и предложить одно дело.
— Вы в курсе моей спецификации? — сухо спросила я, удивленная таким предложением.
— Да. И я видел вас в работе, — подтвердил Аникеев. — Марго в общих чертах мне все рассказала. Ей, конечно, хорошо бы задать порку, но к вам у меня никаких претензий нет и быть не может.
— Мне подъехать к вам в офис? — спросила я с замиранием сердца.
Ведь там может оказаться Кирилл! Значит, мы с ним снова увидимся, может быть, удастся и поговорить. Ну хотя бы перекинуться парой слов!
— Нет, это неудобно, — Аникеев одной фразой вернул меня с небес на землю. — Приезжайте ко мне домой, это недалеко от вас, в центре.
Мы условились встретиться через полтора часа, и я уже стала собираться, как вдруг телефон зазвонил вновь. Я подбежала к аппарату, надеясь, что это снова Аникеев и что он решил переменить место нашей встречи.
Но это был Кирилл.
— Привет! — раздался в трубке его голос. — Вы меня еще помните?
— Конечно. У меня прекрасная память. И вообще… рада вас слышать.
— Тут у меня окно образовалось. Босс сваливает часа на три, так что я могу устроить себе обеденный перерыв, — быстро проговорил Кирилл. — Если вы окажетесь вдруг в моем районе, то я мог бы пригласить вас в ресторанчик, что на первом этаже «Гидропроекта». Там очень хороший повар, стажировался во Франции…
— Спасибо…
— «Спасибо, да» или «спасибо, нет»? — рассмеялся Кирилл.
— Спасибо, но… — с улыбкой уточнила я. — Рада бы, честное слово, рада бы, но не выходит. Может, позвоните мне завтра вечером?
— Позвоню, — пообещал Кирилл. — А жаль. Придется есть цыпленка, приготовленного в винном соусе, одному. Но ничего, я буду думать о вас.
— Я тронута, — быстро бросив взгляд на часы, ответила я. — Значит, жду звонка.
И я поехала беседовать к Аникеевым, вместо того чтобы ехать обедать с Кириллом: работа есть работа.
Василий Андреевич Аникеев занимал половину трехэтажного особняка. Уж не знаю, какими правдами и неправдами он и его соседи оттяпали здание начала века, в котором раньше располагался отдел городского архива, но не могу не признать, что тщательно и любовно проведенный ремонт особняка пошел ему, зданию то бишь, на пользу.
Дверь открыла прислуга и проводила меня в холл. Я даже не успела опуститься в кресло возле резного столика с широкой хрустальной пепельницей, как вышел Аникеев и провел меня в гостиную.
Зал был обставлен отнюдь не в «старинном стиле», в отличие от холла, — какой-то пятиугольный стол с тонюсенькой крышкой, кресла со спинками, которые как бы стекали к полу, образуя подставку для ног; и все это в пластике и металле, дерево в обстановке почти не фигурировало. Усадив меня в одно из таких кресел, Аникеев как деловой человек сразу перешел к главному.
— Я хочу, чтобы вы присматривали за моей дочерью, — произнося эти слова, Аникеев стоял передо мной, сложив руки за спину и слегка раскачиваясь взад и вперед. — После того что произошло несколько дней назад, у меня есть повод для волнения.
