— А вы знаете, какой срок у нее был?
— Срок? — вновь вскинула почти незаметные брови мать. — Н-нет… А разве это… То есть я хочу сказать, какое это теперь имеет значение?
— Так вот срок беременности составлял уже два месяца, — проинформировала я беспечную мамашу. — И значит, вряд ли ваша дочь могла не подозревать о своем положении, — усмехнувшись, пояснила я.
— Ну, я не знаю, не знаю! — досадливо отмахнулась Наталья Борисовна. — Я была слишком шокирована смертью дочери, чтобы интересоваться подобными вещами. Меня в тот момент охватило просто…
— А раньше ваша дочь не беременела? — быстро перебила я ее, опасаясь очередного «невиданой силы шквала».
— Простите, вы задаете такие вопросы, — завертела Наталья Борисовна в воздухе кистями. — Даже я не спрашивала о подобном Дину. Наверное, нет. Она бы сказала.
Собственно, свой вопрос я задала, чтобы попытаться определить, как бы отнеслась Дина Черемисина к такому событию в своей жизни, но уже и так ясно, что ответ на него придется искать где-то в другом месте.
— Ну что ж, — вздохнула я. — Тогда давайте поговорим вот о чем… Скажите, ваша дочь могла покончить с собой? И если да, то по какой причине? Вы же наверняка задумывались, почему в ее организме обнаружен яд?
— Я думаю, она просто ошиблась, перепутала лекарство, — тут же сказала Наталья Борисовна. — Знаете, у меня у самой так бывает. Меня часто мучают чудовищные мигрени, и мне приходится пить анальгетики просто килограммами, это ужасно! Немудрено, что можешь ошибиться. Представляете, однажды я случайно разжевала нафталин! Слава богу, вовремя спохватилась и выплюнула.
— Но ведь препарат, которым Дина отравилась, — средство, которым пользуются безнадежные астматики! — заметила я. — И такой препарат каким-то образом появился в доме вашей дочери, а ведь она не болела астмой. Спрашивается, как, для чего и кто приобрел лекарство? Ваша дочь? Или его кто-то ей дал? Опять же зачем?
Я в упор смотрела на Наталью Борисовну, пытаясь всеми силами заставить ее сосредоточиться по максимуму и отнестись к гибели дочери серьезно, без ложной патетики. Но она смотрела на меня, хлопая широко распахнутыми глазами, которые поначалу показались мне симпатичными, а теперь выглядели откровенно глупыми.
— Иными словами, — вмешался тут Николай Денисович, — вы хотите спросить, не желал ли кто-то убить Дину?
— Именно, — кивнув, подтвердила я и обрадовалась, что отец Дины хоть как-то подключился к разговору. Может быть, теперь будет меньше уходов не в ту сторону и не относящихся к делу воспоминаний.
— На этот вопрос сложно ответить, — покачал головой Черемисин. — И, наверное, в конечном счете это должны сделать вы, не так ли?
— Разумеется, — усмехнулась я. — Я просто хотела, чтобы вы мне помогли. Невозможно проводить расследование, не обладая правдивой информацией.
— Согласен, — потер лоб Николай Денисович. — Но дело в том, что нам самим сложно сказать по данному поводу что-либо определенное. Кому, в сущности, Дина могла мешать? И чем? Ну, работала в своем театре, жила одна спокойно… Кто мог пожелать ее устранить?
— А кстати, о ее работе. В театре зарплаты не бог весть какие даже у ведущих артистов, не говоря уже о билетерах. Как ваша дочь воспринимала это? Почему она работала там? Может быть, она к вам обращалась за деньгами?
— Она просила у тебя деньги? — возникла Наталья Борисовна.
— Да нет, знаете ли, — покачал головой Николай Денисович. — Я пару раз спрашивал, не нужны ли ей деньги, но Дина сказала, что у нее все есть.
— Ах, она была такая скромная! — простонала Наталья Борисовна. — Такая неприхотливая, ей очень мало нужно было в жизни. Это у нее от меня. Я тоже всегда считала, что человек в первую очередь сыт духовной жизнью.
В этот момент открылась дверь, и на пороге комнаты появилась девочка лет пяти с двумя тоненькими косичками, в одну из которых была вплетена голубая лента, а в другую — красная. Голубой бантик развязался, и косичка почти расплелась. На руках девочка держала примерно годовалого малыша.
— Ты что, Катя? — повернулась к ней Наталья Борисовна.
— Бабушка, Кирилл просит есть, — проговорила девочка.
Малыш в подтверждение ее слов залопотал что-то и энергично задрыгал ножкой.
— Ну покорми его сама! — пожала плечами бабушка.
— А чем? — продолжала выяснять девочка, и я подумала, что, должно быть, «духовная пища» является основной в этом доме.
— Ну посмотри в кухне, там должен был суп оставаться в кастрюле, — нетерпеливо отмахнулась Наталья Борисовна.
— Суп кончился, — не отставала девочка.
— Господи, Катя, ну посмотри в холодильнике! — раздраженно отмахнулась бабушка. — Что-то же там должно быть! Колбаса, кажется, еще оставалась…
Я не имею собственных детей и, честно говоря, не особенно разбираюсь в том, чем их следует кормить и с какого возраста. Но все-таки колбаса показалась мне не очень-то подходящей пищей для такого малыша. К счастью, Николай Денисович поднялся со своего места и, взяв мальчика у внучки, поспешил вместе с детьми на кухню. Наталья Борисовна вздохнула и нервно поправила челку.
— Так о чем мы говорили? — спросила она, потирая виски.
— О Дининой работе и о том, не нуждалась ли она в средствах, — напомнила я.
— Ах, да! Нет, ей всего хватало. Да и на что ей особенно было тратить-то? — недоумевала мать. — Она была одета, обута, жила в отдельной квартире…
— Но ведь ей нужно было питаться да еще коммунальные услуги оплачивать, — начала уже недоумевать я, потому что, честно говоря, не представляла себе, как можно молодой женщине жить на тысячу с небольшим в месяц.
Конечно, так живут многие пенсионеры и очень бедствуют при этом, но они хоть какие-то льготы имеют: бесплатный проезд и скидки на оплату квартиры, на лекарства… Дина же не имела никаких льгот. Действительно ли, она была такой неприхотливой скромницей? Неужели родители совершенно не заботились о дочери? Мне казалось, что такого просто не может быть. Тем более, мне тут вспомнилось, соседка Дины, Ольга Тимофеевна, упоминала, что Николай Денисович занимает какую-то приличную должность, так что деньги в доме должны водиться. Меня неожиданно охватила злость на эту странную, не от мира сего семейку, а в особенности на витающую в облаках Наталью Борисовну, которая, похоже, не видела ничего дальше своих творческих упражнений, думала, что питается одной только духовной пищей, и считала, что все должны ею довольствоваться.
Интересно, что представляет из себя младший брат Дины? Мне уже хотелось познакомиться с ним поскорее, чтобы разобраться в характерах всех членов семьи Черемисиных.
Я взглянула на часы и обнаружила, что время приближается к восьми. Что ж, имеет смысл подождать — может быть, он скоро придет, как и обещал. Тем более что Наталья Борисовна, кажется, нисколько не тяготилась моим присутствием. Воспользовавшись тем, что я молчу, она принялась вовсю разглагольствовать на тему выбора цветов в палитре Малевича, я же была погружена в собственные мысли, благо впечатление при этом создавалось, что я внимательно слушаю. Ее красочный монолог, прерываемый всплесками рук и восторженными вздохами, закончился вместе со звонком во входную дверь. Наталья Борисовна, вещавшая как раз о «Черном квадрате», застыла с закатившимися глазами, затем быстренько пришла в себя и проговорила:
— Ну вот, это, наверное, Игорь с Ларисой вернулись.
Вскоре в комнату вошел совсем еще молодой мужчина, чуть выше среднего роста, очень коротко и аккуратно подстриженный. Прическа его показалась мне похожей на армейскую стрижку — та же аккуратность, строгость и абсолютная безыскусность. Голубая рубашка и довольно дорогие джинсы сидели на нем как военная форма, и двигался он при этом так, словно маршировал.
Из-за его спины выглядывала невысокая девушка с миловидным лицом, собранными в пушистый хвостик пышными каштановыми волосами и чуть вздернутым острым носиком. Она производила впечатление особы очень мягкой и женственной.
— Игорь, вот у нас в гостях частный детектив Татьяна, прошу любить и жаловать! — широко повела рукой в мою сторону Наталья Борисовна. — Я уверена, что она сможет доказать, что смерть Диночки произошла из-за халатности врачей.
У меня, понятное дело, были совершенно иные цели, но я не стала сейчас выносить их на общее обсуждение.
— Здравствуйте, — сделав четкий шаг в мою сторону, произнес Игорь, а затем, посмотрев на меня в упор, отрывисто спросил: — Кто вас нанял?
— Подруга вашей сестры, Лера, — честно ответила я.
— Так… понятно… — делая паузы после каждого слова, проговорил Игорь. — Как давно вы занимаетесь частным сыском?
Вопросы свои он задавал тоном типичного следователя-дуболома, не очень-то заботясь при этом, чтобы они звучали хотя бы вежливо.
