И хотя Татьяна выложила в свое время круглую сумму за двухкомнатную квартиру, расположенную в престижном районе, а потом не менее круглую сумму, чтобы привести жилище после прежних жильцов в божеский вид, со стопроцентной слышимостью она ничего поделать так и не смогла. Стеклопакеты, правда, помогли ей отгородить себя от шума внешнего, но это лишь усилило шум внутренний. В конце концов Татьяна Леонидовна махнула на все рукой и принялась подыскивать новую квартиру.
Тем временем на радиостанции подошел к концу очередной музыкальный блок, и радостный голос ведущего, в котором Татьяне Леонидовне послышалось тщательно скрываемое раздражение, сообщил радиослушателям, что сегодня им предстоит провести вместе еще целых три с половиной часа. После чего ведущий передал микрофон педантичной девушке, которая пообещала познакомить слушателей с самыми важными и интересными новостями.
Татьяна Леонидовна прибавила громкость.
«Сегодня в Москву прибыли представители Международного олимпийского комитета. На протяжении трех недель полтора десятка экспертов будут проводить плановые мероприятия на предмет подготовки столицы к проведению летних Олимпийских игр. Именно этот фактор является важнейшим при определении городов-претендентов.
Президенты Израиля и Палестины договорились о мирном урегулировании пограничных конфликтов. Вновь избранный президент Палестины решительно осудил терроризм и выразил надежду, что совместными усилиями двух государств с терроризмом в регионе будет раз и навсегда покончено.
Московское правительство вернулось к идее постройки в столице грандиозного парка развлечений. Своеобразного московского Диснейленда. Напомню вам, что впервые эта идея была озвучена еще в начале девяностых, когда неподалеку от Крылатского был заложен монумент с выбитой на нем датой окончания строительства. Но стройка так и не начата. Сейчас, когда Москва борется за право провести Олимпийские игры, можно надеяться, что парк развлечений в столице все-таки появится.
И в завершение выпуска — о погоде. Сейчас на улице — три градуса по Цельсию, атмосферное давление 753 градуса ртутного столба».
Снова пошел музыкальный блок, а машина Татьяны Леонидовны нырнула в тоннель, выехав откуда и повернув в переулок, можно было сразу добраться до дома, где жил Аркадий Самойлович.
Хорошо, что сегодня была суббота. В будний день проехать по подобному маршруту практически невозможно. Все переулки в центре города забиты машинами обитателей здешних многочисленных офисов. Знаки, сообщающие о том, что «парковка запрещена», обычно почему-то не производят на молодых и не слишком молодых специалистов абсолютно никакого впечатления.
На прошлой неделе Татьяна Леонидовна два раза разговаривала с Аркадием Самойловичем по телефону. Ей хотелось встретиться с ним побыстрее, и она даже не удержалась и намекнула ему, что это в его интересах. Впрочем, так оно и было. Однако ей показалось (хотя, может быть, и здесь следует обижаться на расстроенные нервы), что старый ювелир как-то не слишком торопится ее принять.
«Старая лиса, — подумала Татьяна Леонидовна. — Стоило запахнуть жареным, как он сразу спрятался. Никого не знаю, ничего не ведаю. Но рыльце-то в пушку!»
Татьяна Леонидовна усмехнулась, представив облик Аркадия Самойловича. В чертах лица ювелира отчетливо чувствовалось что-то от зверька, а редкая седоватая бороденка, покрывавшая щеки, действительно напоминала пух.
Разумеется, у Аркадия Самойловича были основания для некоторого беспокойства. Все-таки убийство Юрия, о котором, несмотря на то что прошел уже месяц (а сколько за месяц в Москве совершается заказных убийств?), до сих пор говорят по телевизору, не рядовой случай. Но Аркадий Самойлович никогда не встречался с Юрием. Все дела с ювелирами, оценщиками и частными коллекционерами вела только она.
«Ладно, в крайнем случае, всегда можно будет найти другого Аркадия Самойловича, — подумала Татьяна Леонидовна. — Этим бизнесом, к счастью, занимается множество людей».
Припарковав машину перед подъездом нужного дома, Татьяна Леонидовна взглянула на часы. В запасе было еще почти десять минут. Аркадий Самойлович, как и большинство коллекционеров, был до невозможности пунктуальным и мнительным человеком. В его отношении ко времени было что-то мистическое. Он мог элементарно не пустить к себе в квартиру человека, опоздавшего на встречу хотя бы и на пять минут. Но и раньше появляться тоже не следовало. На. всякий случай.
Татьяна Леонидовна осмотрела сквозь лобовое стекло окрестности. Впереди, на детской площадке, два помятых бородатых мужичка пили традиционный русский напиток.
Справа, на другой стороне дороги, перед газетным ларьком, который Татьяна Леонидовна продолжала называть «Союзпечать», стоял мужчина и рассматривал журналы, выставленные в правом верхнем углу. Больше на улице она ничего интересного не увидела.
Мужчина, стоявший возле ларька, вздохнул и, ничего не купив, направился восвояси.
«Денег, наверно, не хватило, — с каким-то злорадством подумала Татьяна Леонидовна и снова посмотрела на часы. — Однако пора идти»..
Она вылезла из машины и, на ходу пикнув сигнализацией, скрылась в подъезде.
Если проводить аналогию с советским кинематографом, то изнутри дверь в квартиру Аркадия Самойловича Смоленского больше всего напоминала дверь «нашего дорогого шефа» из всеми любимого фильма Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука». Разумеется, с учетом всех современных веяний и технических достижений. Правда, массивного перстня с рубином Аркадий Самойлович на пальце не носил.
Демократия, установившая в стране свободные рыночные отношения, позволила ему, получившему в свое время срок с полной конфискацией имущества за подпольные операции с золотом, иметь в нынешнее время престижный ювелирный салон на Старом Арбате.
Как человек предусмотрительный, Аркадий Самойлович конечно же позволил ненавистной советской власти конфисковать немногим больше, чем эта самая власть ему дала. Дотошные милиционеры перерыли всю квартиру и сумели отыскать тайник, который Аркадий Самойлович оборудовал под паркетом. В тайнике обнаружилось двести двадцать граммов золотого песка, три десятка серебряных царских рублей, пара простеньких колечек с бриллиантами… и больше ничего.
Для статьи и конфискации этого хватило с лихвой. Для того чтобы Аркадий Самойлович сделался бедным человеком или (упаси господи!) вступил на путь раскаяния — нет.
Что касается раскаяния, то этого не произошло потому, что Аркадий Самойлович раскаиваться просто не собирался. Официально-то он, конечно, раскаялся, и тогдашнего следователя это вполне удовлетворило.
А вот что касается предполагаемой бедности, то здесь Аркадий Самойлович прибегнул к старинному пиратскому способу. Свой «сундук с сокровищами», нажитыми нечестным трудом, он в прямом смысле этого слова зарыл в землю. Поскольку к услугам Аркадия Самойловича не было персонального острова в Тихом океане, он воспользовался лесным массивом, расположенным в Тверской области, недалеко от деревни Гайново.
Место он выбрал не случайно. Тот факт, что прятать накопленные богатства подальше от бдительных глаз представителей советских органов необходимо, было ясно любому подпольному дельцу. Вопрос заключался в разнице подходов. Дальнейшая жизнь показала, что подход, который выбрал Аркадий Самойлович, оказался правильным.
Впоследствии, вернувшись из мест не столь отдаленных и увидев, как за это время расползлась в разные стороны Москва, он не один раз поблагодарил небо за то, что оно надоумило его не закапывать свои богатства в непосредственной близости от обустроенных районов. По этой же причине неуклонного демографического роста населения столицы Аркадий Самойлович не стал связываться с территориями, прилегавшими к Московской кольцевой автодороге.
Ему нужно было место, куда никогда не добралась бы цивилизация со своим градостроительством. Да и хотелось бы, чтобы совхозно-колхозное строительство не поглотило его захоронку.
Как это ни парадоксально, с выбором места подпольному советскому дельцу помог прогрессивный сатирический киножурнал «Фитиль».
Однажды в нем показали очередной сюжет, в котором авторы остро критиковали нерадивость местных властей. Особая пикантность сюжета заключалась в демонстрировании всем советским труженикам набившего оскомину вышеупомянутого плаката как символа этой самой нерадивости. Дело было в том, что на дворе к этому времени уже стояло лето 1981 года. Деревня, в которой находился отличившийся на всю страну колхоз, называлась Гайново.
«А ведь это, пожалуй, именно то, что мне надо», — подумал Аркадий Самойлович.
Как человек, не привыкший откладывать дела в долгий ящик, Аркадий Самойлович в тот же день вывел из гаража «Жигули», полагавшиеся ему как инвалиду, и поехал осмотреться на месте.
