что такое проблемы с законом. Наматерившись вдоволь на соседа снизу, Ложкин все же не мог не признать, что это впервые, когда Иван подставляет его, а не наоборот, как это бывало обычно. Иван, что сказать, отыгрался, с лихвой, но часть вины в сложившейся ситуации была и на его, ложкинской совести. Василий сам это понимал – особенно, учитывая, как именно он «нашел» злосчастный ноутбук. В час пик, когда люди особо невнимательны к вещам и карманам, чего только в метро не найдешь!
Иван Черешнин, вернувшись к себе, совершенно не представлял, что делать. В принципе, если просто пройдет время, Ваську не найдут, а найдут настоящего убийцу, на этом все и закончится. И какая разница, что там в этом компьютере.
А если нет? Если убийца надежно скрылся, и, следствие, пойдя по ложному пути, все-таки выйдет на Ваську и Ивана?
От этой мысли становилось страшно. Вспоминая яростного старшего следователя страшной прокуратуры, было понятно, что сердечного разговора с ним не выйдет.
Кто бы мог за него вступиться?
Иван удивился сам себе, как же он не додумался до этого сразу. Конечно же, у него было прекрасное алиби!
Иван сел за рабочий стол и включил ноутбук детектива. С нетерпением дождался, пока тот загрузится, вышел в сеть и щелкнул по иконке с шляпой и усами. Черное окно приватного чата появилось посредине дисплея.
«Алло! Вы тут? Это Иван!» – быстро напечатал Черешнин. Чертыхнулся. – «То есть Алекс! Алло!».
Чат молчал. Иван потерзал кликами кнопку с динамиком и «поалло-аллокал» вслух. Ответа не было.
Черешнин решил не ждать. Он набирал по одному предложению и тут же вбивал их в окошко чата клавишей ENTER.
«Я был у Филиппа».
«Там полиция».
«Он убит».
«Я не знаю, что мне делать».
Иван остановился, перевел дух, не отрывая глаз от дисплея. Там, по-прежнему, было тихо. Уже не так быстро, и не так уверенно, он допечатал:
«Компьютер все еще у меня».
На экране, наконец, появились знакомые заглавные буквы.
«ТАК ТЫ АЛЕКС ИЛИ ИВАН?»
Черешнин, извиняясь, виновато пожал плечами.
«ИВАН. Я ПОНЯЛА».
«Да. Простите, – написал Иван. – Поговорим?»
Появился ответ:
«НЕ МОГУ».
Иван не знал, что на это сказать. Собеседница написала сама:
«ОН НЕ ОТВЕЧАЛ. Я ЕМУ ЗВОНИЛА. КАК ОН УМЕР?»
«Я точно не знаю. Убили ножом. В квартире все перевернуто», – ответил Иван.
«ИСКАЛИ НОУТБУК», – выдвинула ту же версию, что и следователь Шестаков, собеседница.
«Что мне с ним делать? Давайте, я вам отдам?» – напечатал Черешнин. И поспешно добавил: «Денег не надо».
«НЕТ» – ответил чат. «ТЫ ВИДЕЛ, ЧТО СДЕЛАЛИ С ФИЛИППОМ. Я ХОЧУ ЖИТЬ. ЕСЛИ ТЫ ТОЖЕ, ИЗБАВЬСЯ ОТ КОМПЬЮТЕРА И ОБО ВСЕМ ЗАБУДЬ».
«Хорошо», – согласился Иван.
«ПРОЩАЙ».
Иван переместили курсор на крестик в углу окошка, чтобы закрыть программу. Но остановился. Ему показалось, он понял, почему девушка отказалась говорить. Боясь опоздать, он быстро напечатал:
«Постойте!»
«ЧТО?»
«Вы меня слышите?»
«ДА».
Черешнин сказал вслух:
– Я не знаю, как вас зовут. Простите. Короче… Мне очень жаль, что так случилось. Правда. Я про вашего Филиппа.
Иван нажал на рисунок динамика. Пошел звуковой фон.
– Спасибо, – через паузу сказал знакомый голос.
Иван не ошибся, девушка плакала.
– Я не знаю… Я могу что-то для вас сделать?
– Ваня? – голос звучал хрипло и тихо.
– Что?
– Сделай, как я сказала. Забудь обо всем и избавься от ноутбука.
И отключилась.
Черешнин еще с минуту молча, без движения просидел перед онемевшим экраном. Потом решительно выдвинул из рабочего стола ящик, в котором лежала отвертка и другие, способные помочь в демонтаже ноутбука, инструменты. Ему совсем не было жалко расстаться с тем, что за пару часов создало такое количество неприятностей. К тому же, думал он, таким образом, он уничтожает связывающую его с преступлением улику.
Разобранный на части лэптоп полетел в мусорный контейнер рядом с домом.
После беспокойного ночного сна, в котором Ивану поочередно являлись то полный укоризны сосед сверху, то одетая в школьную форму полицейская Гуляра, утро Черешнин провел в классическом размышлении: что делать дальше? Видимо, все-таки звонить матери. Деньги, полученные от Васьки, ушли ему же «на переезд». Работы не было, а была бы, все равно жить до ее оплаты на что-то было надо.
«Хорошо, хоть телефон оплатил», – подумалось Ивану, и телефон тут же откликнулся на эту мысль звонком.
Номер был незнакомый.
– Ваня, доброе утро! Это Гуляра.
– Кто? – в горле опять стало сухо.
– Полицейская. Помнишь? Одноклассница? Ты вчера так быстро сбежал. Я, оказывается, не все бумаги тебе дала подписать. Меня Евгений Алексеевич жуть как отругал.
Гуляра беззаботно рассмеялась. Что до Ивана, то его сейчас не рассмешили бы лучшие номера «Комеди клаба».
– Придется к нам в прокуратуру заехать. Ты не против?
Не против? Ехать туда, где обитает страшный следователь Шестаков, наматывающий чужие кишки на собственные локти, не хотелось совершенно.
Но разве у него есть выбор?
К тому же вдруг уже что-то стало известно про настоящего убийцу?
– Конечно! Я сегодня же зайду, – ответил Гуляре Маматовой окончательно проснувшийся Иван Черешнин. – Диктуй адрес.
Иван добрался до центральной московской прокуратуры, расположенной на Крестьянской заставе под номером один, быстро, по прямой транспортной ветке. Робея, он подошел к огромному государственному зданию и созвонился с Гулярой. Она объяснила, куда направиться дальше.
Встретила его уже внутри, в коридоре возле своего кабинета.
– Ваня, спасибо большое, что пришел! Надо подождать. У Евгения Алексеевича допрос, очень важный.
И юркнула обратно.
Иван усадил себя на один из коридорных стульев, предназначенных доя посетителей прокуратуры. Из-за дверей, где скрылась Гуляра, доносились неразборчивые голоса. В одном из которых Иван сразу распознал следователя Шестакова. Судя по интенсивности рычания, Евгений Алексеевич был на взводе. «Гнида», «тварь», «падла» и другие юридические термины то и дело пробивались через ненадежную дерматиновую звукоизоляцию.
От того, как допрашивает Шестаков, Ивану стало жутко даже тут, в коридоре. Что уж говорить о том, на кого следователь орал непосредственно? Подписанное по всем пунктам признание явно было делом самого скорого времени. Впрочем, допрашиваемый все же пробовал сопротивляться: сквозь мощно ревущий водопад шестаковских угроз едва заметно пробивалась тоненькая струйка чьих-то оправданий. С монотонными плакучими интонациями, какие бывают у пристающих возле метро побирушек. В голосе было еще что-то странное, но, что именно, сходу Ивану понять не удалось.
Наконец, после особенно гневного следовательского пассажа, своим напором закупорившего струйку «побирушки» наглухо, дверь распахнулась. Из кабинета выскочил пылающий, в рубашке с расстегнутым воротом и закатанными до локтей рукавами, Шестаков. Пустая перевязь
