– Мэр уже построил мусороперерабатывающий завод, теперь будет строить второй, но этого все равно мало, – сказал Леонид.
– А я слышала, что мусорные свалки заняли столько квадратных километров площади, что это уже становится угрожающим для экологии. Поэтому машины теперь не сваливают мусор по краям свалки, а едут в центр, утрамбовывая все эти отходы. Водители даже бастовали, требовали повышения зарплаты за то, что вдыхают, пока едут по свалке, вредные испарения. Но из этой затеи ничего хорошего не вышло, потому что – это знает каждая хозяйка – если льешь густой соус или сметану в центр, то она все равно расползается к краям, занимая все больший периметр, – бухтела женщина.
– Откуда ты все это знаешь? Как будто сама провела на помойке всю жизнь? – улыбнулся Леонид.
– Я? Нет… читала, смотрела…
– Не журналистка?
– Не-а, учительница, – сопела Варя.
– Ой! Самая ужасная категория населения, я имею в виду женского, это учителя!
– Это еще почему? – удивилась она, считая свою профессию лучшей в мире.
– Все знают, упрямые, как ослицы, настаивающие на своем. Ни в чем невозможно их переубедить… Хуже только черти в табакерке.
– Знаешь, друг, посиди-ка ты здесь, а я одна быстрее добегу до помощи и направлю к тебе, а то мне что-то совсем тяжело стало тащить такого крупного мужчину и вдобавок такого умного.
– А вот чувства юмора у тебя нет, – покосился на нее Леня, – не хотел бы я остаться здесь посреди свалки в гордом одиночестве.
– Вот и правильно, не думайте, что я так рада вашему обществу. Не бросила только потому, что вы совершили благородный поступок, заступились за нас с мальчиком на рынке. Я чувствую, что в долгу перед вами. Вот выведу вас отсюда, и мы квиты.
Они замолчали на некоторое время, переваривая каждый свои мысли.
«Знаю я такую категорию людей. Самодовольный самец, бабник, красив, холен… Смотрит на меня, как на прыщ на чужой заднице, ой… что это я такие выражения допускаю в своих мыслях? Тоже мне – учительница! А как он, кстати, об учителях негативно отозвался?! Ух, как его это задело! Прямо затрясся весь! Понятно, это комплексы! Мальчика не должна учить какая-то тетка, мальчик использует этих теток. Женщина для таких существует исключительно в одном ракурсе – в сексуальном. Просто удивительно, как это такой типчик пришел нам на помощь…» – думала Варвара.
«Терпеть не могу таких баб. Всезнайка! Такая интеллигентная, тьфу ты! Везде им все надо, все они знают, и нос свой во все суют. Мужики для них – самцы и похотливые кобели, а женщины, свободно живущие с мужчинами, вступающие в сексуальные отношения с несколькими сексуальными партнерами, для таких вот пуритански настроенных дамочек – развратные стервы. При слове „секс“ они закатывают глаза и цокают языком, мол, куда катится мир?! Вот идет, сопит и все грудь руками прикрывает. Господи, да на что там смотреть? Уж расслабилась бы! Закомплексованная училка!» – думал Леонид.
«За такими экземплярами идет настоящая охота, каждая думает, что она сможет его взять и будет лучшей. А он с самодовольно-снисходительной улыбкой хозяина жизни наблюдает за их возней у его ширинки. Да! Только у любовницы с богатой фантазией есть шанс – это несомненно», – продолжала накручивать себя Варя.
«Видел я достаточно таких зажатых, закомплексованных женщин с лицом ученой крысы, а в глазах такая тоска по простому бабьему счастью… Думаю, что она старая дева».
«Наверняка еще и женат, и любовниц имеет, и думает, что любая баба – его».
– Чего молчишь, Варвара? – спросил Леонид, решив прервать затянувшееся молчание.
– Да вот думаю, что это за подонки такие, бросить двух людей, один из которых сильно ранен, просто так на улице умирать? – ответила она.
– А ты еще не поняла, как несправедлив мир?
– Не знала, что настолько… Это же фактически – убийство! – возмутилась она.
– Ну это ты брось! Мы им такой радости не доставим. Я уже даже вижу дорогу, – подбодрил ее Леня.
– Да? А я что-то нет… – вытянула худую шею Варвара.
– А я просто выше, вот дальше и вижу, – ответил он.
– Опять вы шутите! – обиженно поджала губы Варя.
– Да нет… там правда что-то виднеется… какой-то ларек.
Варвара посмотрела на Леонида и рассмеялась.
– Чего смешного?
– Не знаю… Мы как из книжки «Принц и нищий» Марка Твена. Бродяги со двора объедков.
– Похоже… – усмехнулся Леня.
До конца этой мусорной дороги им так и не удалось дойти, навстречу им вырулила мусорная машина. Водитель хотел проехать мимо, но Леня остановил его, фактически преградив путь.
– Ты что, идиот?! – высунулся из машины грозного вида мужик с плохо выбритым лицом. – Совсем от вас, бомжей, житья не стало!
– Мы не бомжи! – выкрикнул Леня.
– Бомжи – не мы! – вторила ему Варвара, воспринимая это недружелюбное лицо за лик ангела с небес, потому что идти по колкому мусору почти раздетой и под такой тяжестью она больше уже не могла.
– Что же вы тут все рыщете? – продолжал ругаться водитель, и Леониду пришлось объяснить, почему они здесь оказались.
– И если вы нам не поможете, то будете отвечать перед законом за неоказание помощи, – напугал он водителя напоследок.
Водитель скинул весь мусор, не доехав до центра свалки, и запустил их в машину. Варвара подавила приступ тошноты от накатившего запаха растревоженного мусора и с блаженством свернулась в кабине. Во-первых, было мягко, во-вторых, тепло. С двух сторон ее подперли двое мужчин, и мусоровоз, развернувшись, направил свои колеса в город.
– У меня сегодня такое событие! – вздохнул Леонид, – день рождения самого важного для меня человека, а я в таком виде, цветы потерял, деньги вытащили…
– Что вы за человек такой?! Думаете только о себе! Может, у меня тоже были свои планы, и на тебе! Я прямо мечтала оказаться на помойке!
– Какой же у тебя противный голос, – поморщился Леонид.
– У меня профессиональное несмыкание связок!
– Много болтаешь?
– Типа того! Я должна общаться с детьми! Если я буду молчать, я им ничего не объясню. А моим ученикам приходится объяснять одно и то же по многу раз.
– Почему? – удивился Леонид, – дети сейчас весьма сообразительные.
– Мои дети отстают в развитии, они особенные, – поджала колени Варя, – я педагог-дефектолог.
– Это всяких там даунов лечите? – спросил шофер.
– И детей с синдромом Дауна в том числе, – уверенно ответила Варвара.
– А я бы их всех перестрелял, вернее, убил бы в младенчестве, – спокойно заявил человек за рулем мусоровоза.
– Как убил? – оторопела Варвара.
– А так… Для чего растут эти уроды? Они и тупые, и слабые, и больные, сколько на них государство денег тратит? А отдача какая? Ноль! Так пусть лучше деньги на здоровых детей пойдут, на учебу, на отдых там… Или вылечить тех, кого можно вылечить, может, сердце пересадить или почку. Говорят, это дорого стоит. А всех тупых «овощей» нужно уничтожать. – Спокойно пояснил водитель, мирно крутя баранку.
– Да как вы можете так говорить! – закричала девушка. – Уничтожать детей! Да они такие же, как и мы, только более беззащитные! Они добрые! Они талантливые! Да видели бы вы, какие прекрасные картины рисует одна моя ученица! Да она талантливее вас! И вы не смеете так говорить! Не вам решать!
– Замолкни! Что думаю, то и говорю!
– Кто-то уже говорил так и плохо кончил, – подал голос Леонид, – самая лучшая раса людей на земле – арийская, все остальные – рабы, еврейской нации вообще не должно быть. Рожать детей надо только здоровых, а всех больных уничтожать сразу же. Государство не должно лечить то, что отбраковала природа.
– И кто же это был такой умный? – им в лицо пахнуло несвежим дыханием водителя.
– Гитлер! – закричала Варя.
– Что? Ах вы извращенцы проклятые, меня с Гитлером сравниваете?! Ты – сучка… – возмутился водитель.
– Не смей на нее кричать! – заступился за Варю Леонид.
Водитель грязно заматерился и резко остановился.
– А ну-ка проваливайте!
