Елизаветы, – попросила я.
– Лизоньке из Америки какая-то родственница прислала роскошную диадему, невероятно дорогую, – начала Таисия Ивановна. – Лиза сказала, что она стоит баснословную сумму денег. Да и то сказать, украшение – красоты неописуемой, глаз не оторвать. И вот Лизочка решила сделать кучу фотографий в этой диадеме или, как сейчас модно говорить, устроить фотосессию. И не придумала ничего лучше, чем с этой целью… выйти замуж! Представляете?! Уж как я ее отговаривала, убеждала, что такими вещами шутить нельзя. Нельзя так легкомысленно относиться к браку, семья – это очень серьезно, это на всю жизнь, а уж никак не для нескольких десятков фотографий. Но Лиза ничего не хотела слушать.
– И кого же она выбрала? Я имею в виду в качестве жениха? – спросила я.
– Ох, – вздохнула Таисия Ивановна, – в нашем поселке раньше жила семья Агафонниковых. Владимир Борисович был очень успешным бизнесменом, по капиталу он, пожалуй, почти не уступал Георгию Валентиновичу. Но женился он на женщине гораздо моложе себя. Екатерина Дмитриевна родила сначала Владислава, а через несколько лет – Никиту. Младший сын у Агафонниковых серьезно болен, какое-то сложное заболевание, которое не излечивается. Может быть, поэтому она почти совсем забросила Владика, а все силы отдала младшему, не знаю. Хотя Екатерина Дмитриевна еще и до рождения Никиты относилась к своему первенцу очень холодно, передав его на попечение нянек. В общем, Владик был предоставлен самому себе, но это не помешало ему стать воспитанным, добрым и умным. Он старше Лизочки, и он, что называется, всегда неровно дышал в ее сторону. И вот Лиза решила, что Владик как нельзя лучше подходит для этой свадебной фотосессии.
– И он согласился? – спросила я. – Постойте, Таисия Ивановна, Лиза все ему рассказала? Ну, для чего нужна эта свадьба? И сама сделала предложение?
– Ой, не знаю, как все именно произошло. Не думаю, что Лизонька действовала так уж напрямую, все-таки они много лет были знакомы, считайте, с самого детства почти. Что касается Владика, как я уже говорила, у него были к Лизоньке самые настоящие чувства. В общем, свадьба с фотосессией состоялась, были гости, молодые даже поехали в свадебное путешествие, благо Георгий Валентинович в это время отсутствовал, ну а потом…
– Понятно, они развелись, – сказала я. – Ведь фотосессия с диадемой проведена.
– Да нет, они вроде бы и не торопились расставаться, но вернулся Георгий Валентинович и… Да, забыла сказать, что еще до свадьбы отец Владика скоропостижно скончался. Он ведь был уже в возрасте. Оказалось, что финансовые дела пришли в упадок, и Екатерина Дмитриевна с сыновьями вернулась в городскую квартиру. Владик к тому времени с отличием окончил университет, стал хорошим специалистом, его даже приглашали в заграничные университеты читать лекции. Насколько я знаю, он теперь содержит мать и брата.
Выслушав Таисию Ивановну, я подумала, что, возможно, к похищению причастен бывший супруг Новохатской. А что? Если с ним так обошлись и Елизавета, и ее отец, то можно понять желание парня отомстить.
Я уточнила у Владимира адрес Владислава, и шофер отвез меня в один из спальных районов столицы.
Дом, в котором проживал бывший муж Елизаветы Новохатской, представлял собой типичный «человейник», однако весьма комфортно обустроенный. На территории двора были высажены деревья и даже разбито несколько клумб с цветами. Ну, и, конечно же, детская площадка с горками и качелями.
Я позвонила в домофон, в ответ раздался резкий женский голос с визгливыми нотками:
– Чего надо?
– Я к Владиславу Владимировичу, – ответила я.
Послышался какой-то шум, потом к визгливому голосу присоединился еще один, но дверь подъезда открылась.
На лифте я поднялась на пятнадцатый этаж и вышла из кабины. С левой стороны от лифта дверь в тамбур была открыта, в просторном коридоре весьма эмоционально разговаривали две женщины. Одна из них, дама лет пятидесяти, в шелковом халате, расшитом драконами, держала зажженную сигарету с мундштуком и пускала замысловатые кольца дыма почти в лицо другой женщины примерно такого же возраста, одетой в элегантные домашние брюки и тонкий свитер.
– Екатерина Дмитриевна! – воскликнула женщина. – Это просто неслыханно! От вашего табака у меня начинается приступ астмы! Курите у себя дома! Почему это надо обязательно делать в месте общего пользования?
– Вот вас, Виктория Викентьевна, я и забыла спросить, где мне дымить! – с вызовом ответила мать Владислава и обратилась ко мне: – Вы, что ли, к Владиславу?
– Да.
– Проходите. – Она чуть посторонилась, пропуская меня.
Я прошла в большой холл, хранивший следы недавнего, хорошо сделанного ремонта, и остановилась, не представляя себе, куда идти дальше. Но тут из одной комнаты вышел заспанный молодой мужчина лет тридцати.
– Мам, нельзя ли потише? – крикнул он и, увидев меня, уже тише спросил: – Вы ко мне?
– Если вы Владислав Владимирович Агафонников, то к вам, – ответила я.
– Да, это я, – подтвердил он, – извините меня за мой вид, я только что вернулся из Нью-Йорка, отсыпаюсь. А кто вы и по какому вопросу?
– Меня зовут Евгения, я из службы безопасности, – обтекаемо ответила я. – Сегодня рано утром была похищена Елизавета Новохатская, – сказала я.
– Что?! – воскликнул Владислав.
– О! Что я слышу! Есть бог на свете! И он наказал эту девчонку! – радостно резюмировала вернувшаяся из тамбура в квартиру Екатерина Дмитриевна.
– Мам, ну что ты такое говоришь! – вскричал Владислав. Потом он повернулся ко мне и пригласил: – Давайте пройдем в мою комнату и там поговорим.
Я уже поняла, что Владислав не причастен к похищению Елизаветы. Так притвориться в ответ на мое сообщение о похищении очень сложно, практически невозможно.
В комнате Владислава, которая служила ему и спальней, и кабинетом одновременно, мы еще раз посмотрели запись на флешке.
– Лиза находится у себя в усадьбе, – уверенно сказал Владислав.
– Вы так думаете? – усомнилась я.
– Я сразу узнал интерьер этой комнаты, – ответил он.
А я припомнила момент, который в первый раз ускользнул от моего внимания. Когда Елизавета проговорила: «Папочка, меня убьют, если ты не заплатишь им двести тысяч долларов», она на какое-то время закрыла лицо руками, и раздался неопределенный звук. Это определенно был смешок. Поэтому-то Новохатская и закрыла лицо руками, чтобы не расхохотаться прямо в
