Девушка ему понравилась, и Стас подумал, что если бы он подольше задержался в Риге, то непременно пригласил бы эту особу в ресторан — отметить получение кругленькой суммы.
На стол перед ним легли бланки бумаг, которые ему предлагалось заполнить. Ручка заскрипела, выводя жирную подпись, девушка напротив приветливо улыбалась ему.
— Господин Чипанов? — внезапно раздался за спиной голос без прибалтийского акцента. — Пройдемте со мной!
Станислав оглянулся. Перед ним стоял плечистый мужчина в сером костюме и тонких металлических очках. За ним высились еще две внушительные фигуры в аналогичных костюмах.
В долю мгновения Стас все понял. Он напряг мускулы для удара, рванулся, намереваясь бежать, но сильные пальцы мертвой хваткой сжали руку выше локтя. В голове мелькнула тоскливая мысль — «слишком поздно».
— Чипанов Станислав Витальевич, вы обвиняетесь по статье 272 Уголовного кодекса Российской Федерации в неправомерном доступе к компьютерной информации. Пройдемте со мной!
Только тогда Станислав окончательно понял, что проиграл.
Как и обещала сыну, она приехала к нему через неделю.
Мать долго шла пешком от поселка Петелино и очень устала — еле передвигала ноги, из последних сил прижимала к себе сумочку, как будто боясь, что кто-то вдруг отнимет ее…
Лечащий врач столкнулся с ней в холле… Кажется, у него было хорошее настроение — его диссертация пополнилась отличным материалом. Эта научная работа была шансом вернуться в столицу, к прелестям цивилизации, к розоватым фонарям на Арбате, к шуму и гаму столичных улиц, вернуться в науку. Жаль только, что в отделении нынче не хватает мест — новые больные поступают чуть ли не каждую неделю, а выписываются раз в три месяца. И среди поступающих есть оч-чень, оч-чень интересные экземпляры… Чего стоит, например, тот тип, что бросался на всех мало-мальски похожих на него людей, обвиняя их в том, что они украли его лицо. Очень любопытный случай! Нет, пора срочно освобождать места для новых, перспективных больных.
Иван был Трахирову уже неинтересен. Как раз недавно лечащий врач вспомнил, что настало время комиссии для пересмотра вопроса о его вменяемости и назначении нового срока лечения. Под этим соусом можно от него избавиться… Ничего, будет наблюдаться в районном ПНД (психоневрологическом диспансере), пить таблетки горстями — и все будет нормально. Тем более, что у него есть мать — приличная женщина, весьма интеллигентного вида, уж она-то последит за тем, чтобы ее сынок не сошел «с резьбы». На нее можно положиться!
— Спешу вас обрадовать, — сообщил Трахиров, встретив женщину в холле. — Уже назначена комиссия на предмет выписки вашего сына под амбулаторное наблюдение. Конечно, окончательное решение останется за судьей, но я думаю, проблем не будет… Поведение у него примерное, интенсивная терапия дала положительные результаты, да и столько лет прошло!
— Ах, Боже ты мой! — Пожилая женщина бросилась к врачу, одной рукой прижимая к себе сумочку, а другой униженно ловя ладонь доктора. — Уж и не знаю, как вас благодарить! Вот уж радость какая! Дай Боже вам доброго здоровья!
Если бы Трахиров не спрятал свою руку за спину, она бы непременно поцеловала ее. В ее радости было столько раболепия, что врач даже подумал:
«Переигрывает! — но тут же про себя добавил: — Да, впрочем, пожилые, они все такие… Последствия тоталитарной системы… Рабство в крови! Должно смениться минимум четыре поколения, чтобы вытравить эту вечную униженность из сознания. Кстати, можно будет написать по этому поводу статью в центральную прессу. А что, «Рабство как психиатрический диагноз»… Неплохо!»
И довольный своими аналитическими заключениями, Трахиров ушел.
А мать, устало шаркая ногами, побрела в отделение…
Ваня обрадованно бросился ей навстречу и приник лицом к материнскому плечу. Ласковая рука осторожно гладила жесткий ежик отрастающих волос.
— Доктор сказал, что тебя скоро выпишут, — прошептала она, гладя сына по голове. Иван не реагировал. — Веди себя хорошо. Еще месяц-другой, и мы уедем домой. Будем жить вдвоем с тобой, и все будет хорошо… Мы купим собаку и…
— Ты привезла мне? — перебил он ее.
— Да! — Она похлопала рукой по сумке и бдительно оглянулась.
Иван протянул руку и дотронулся до жирно блестевшего дерматина.
— Греет! — произнес он и глуповато улыбнулся. — Я чувствую, греет! Что там?
Мать расстегнула «молнию» и достала небольшую записную книжку. Желтые узловатые пальцы бережно тронули кожаный переплет.
— Она горячая! — счастливо улыбаясь, произнес сын. — Сколько в ней букв! Они такие красивые… Она сама писала?
— Конечно! — Мать с улыбкой глядела на свое дитя. — А кто же еще!
— Я выучу их все наизусть… — Сын жадно гладил страницы, ласкал их, переворачивая, как будто ласкал живое существо… — Расскажи мне, как это было!
— Ну слушай…
Перед отъездом я решила выложить все, что знаю, местной милиции. У меня была папка. В папке лежал точный хронометраж тайных посещений городка некой дамой, до мелочей совпадавший с датами и временем убийств.
Конечно, меня терзали сомнения! Вправе ли я обнародовать конфиденциальную информацию, которая касается непосредственно моего клиента? Дают ли мне право на это три трупа, числящиеся в сводке происшествий по городу за последние два месяца, наряду с поджогом дровяного сарая и кражей подержанных валенок на рынке? Ответа на этот вопрос я не знала, а посоветоваться мне было не с кем. К убитому гибелью дочери и пропажей сына хозяину дома трудно было подступиться, а Михаил в ответ на мои сомнения только пожал плечами и произнес:
— Бред!
— Что — бред? — спросила я.
— Все бред! Ты что, думаешь, все это могла сделать Чипанова? Очень ей надо пачкаться! И кроме того, зачем ей убирать свою падчерицу? Конечно, отношения между ними были не ахти, но не до такой же степени!
— Понимаешь, она не в Машу целилась!
— А в кого? — иронически хмыкнул шеф.
— В меня! На Маше была моя куртка, мы одного роста, и в темноте ее легко было спутать со мной.
— У тебя начинается мания преследования, голубка. Столкновение с темными сторонами действительности не прошло для тебя бесследно. Но если тебе так хочется думать — думай.
— А я думаю, как ты запоешь, когда обнаружишь мой хладный труп! — со злостью проговорила я и бросила трубку.
Кое в чем Ненашев был все же прав… Я сидела возле телефона, мрачно подперев голову рукой, и размышляла. Картина происшедшего в тот страшный буранный вечер была ясна. Или почти ясна.
Маша надела мою куртку и вышла из дому. Там возле телефона-автомата ее уже поджидал(а) убийца. Маша стояла к нему (к ней) спиной, лица ее не было видно, а со спины она — вылитая я! Удавка на шею — и дело сделано. Убийца удаляется, удовлетворенно потирая руки…
Потом он (она) садится в машину и едет. Возле дома встречает Чипанова вместе со мной и сильно удивляется, обнаружив меня в полном здравии. И решает немного подождать, чтобы попозже, когда уляжется вся эта суматоха, окончательно расправиться со мной. С этим все ясно!
А вот зачем Маша решилась выйти из дому? Видимо, она собиралась звонить кому-то — трубка автомата болталась, пикая короткими гудками, когда мы нашли засыпанное снегом тело. Тогда на это мы как-то не обратили внимания, а зря… Итак, она звонила. Кому, зачем? Наверное, кому-то близкому, тому, кого хорошо знала, чей номер помнила наизусть, потому что при ней не было ни листочка с телефоном, ни записной книжки. Может быть, она как раз звонила своей мачехе?
А вдруг ее специально выманили из дому? Возможно, события развивались так: Маше кто-то позвонил, и, поскольку разговор был конфиденциальный, она решила продолжить его из автомата. Маша знала, что все телефонные звонки в доме записываются на магнитофон. Это идея! Я даже подпрыгнула на стуле. Надо прослушать все записи за последние несколько дней, может быть, это прояснит ситуацию.
Отперев дверь (всю ночь я провела запершись из опасения гнева Александры), я спустилась вниз, в комнату охраны. Там было пусто. Конечно, ведь теперь некого охранять… Клиентка телохранителей лежала в морге, обработанная судмедэкспертом, и ждала момента, когда ее опустят в холодную мерзлую землю…
Магнитофон был на месте и через минуту покорно зашипел, выдавая записи телефонных разговоров:
«— Ты не забыла про свой должок? — вдруг услышала я. Сердце болезненно ёкнуло. Голос был знакомый… характерный, с легким иностранным акцентом… — Недавно одну твою подружку встретил… Если поторопишься, еще сможешь застать ее живой… А если не поспешишь, то получишь ее голову в мешке… А потом и твоя очередь настанет! Я же знаю, у кого ты берешь порошок!..»
Так и есть, это Тхан Мгомбо Свидлер! Я продолжала слушать… Запись закончилась. Я нажала кнопку «стоп».
