— Ты так и будешь сидеть и пялиться на меня? — спросила она с вызовом. Ее голос был пропитан враждебностью.
— Мы ждем кое-кого, — ответила я, умудрившись даже улыбнуться, хоть улыбка до глаз и не дошла.
Эдуард подпирал дальнюю стену. Он улыбнулся ей в притворном сожалении:
— Приносим свои извинения за причиненные неудобства, госпожа Чу, но вы сами знаете, как это бывает.
— Нет, — огрызнулась она, — ничего я не знаю. Все, что мне известно, так это то, что полиция установила слежку за моим домом, затем ваши люди вломились в мои владения и приволокли меня сюда. Судя по всему, меня подозревают в убийстве офицеров спецназа и местного истребителя.
Я непроизвольно среагировала на ее слова, мои плечи едва заметно напряглись, но она это как-то почувствовала, или просто увидела. Мой пульс подскочил на пару делений.
— Кто это тебе сказал?
Она улыбнулась мне, хотя ее улыбка так же не дошла до глаз:
— Так вот почему я здесь.
— Мы этого не говорили, госпожа Чу, — вмешался Эдуард, стараясь придать своему голосу жизнерадостность Теда.
— А вам и не нужно было, ее реакция вас выдала, — она смерила меня тяжелым взглядом своих бледных глаз.
Я смотрела в эти бледные глаза тигра на человеческом лице, ощутив прилив страха… или адреналина? Ее целью было запугать меня, но тем, кто носит в себе различные виды зверей, этаких незримых мохнатых попутчиков, адреналин противопоказан.
Я укрывалась щитами изо всех сил. Настолько усердно, что она не уловила никаких намеков на то, что я была не совсем человеком. Приятно знать, что я достаточно хорошо умею пользоваться щитами, чтобы сойти за беспомощную овечку в глазах Паолы Чу. Но того едва уловимого всплеска адреналина оказалось достаточно для того, чтобы белая тигрица пробудилась, выглядывая из своего внутреннего убежища.
На этот раз напряглась Чу. Теперь настала моя очередь заметить это и одарить ее довольной улыбкой. Ее голос даже немного дрожал, когда она прошептала:
— Ты не можешь быть одной из нас.
— Это почему еще? — поинтересовалась я.
— Ты не чистокровная, — ответила она, коснувшись своих светлых волос.
— Я подверглась нападению, — ответила я.
Частично это было правдой; и если она ошибочно решит, что я нормальный перекидывающийся тигр, я тут совершенно не при чем — я ее в заблуждение не вводила.
На ее лице мигом появилось выражение превосходства:
— Тогда тебе этого не понять. Твоей вины в этом, конечно, нет, но тебе этого просто не понять.
— Так просвети меня, — не отставала я.
Ее глаза сузились:
— А я думала, что как только ты становишься оборотнем, у тебя отбирают значок.
— Я состою в сверхъестественной ветви Маршальской программы. У нас более гибкие правила.
Она продолжала сверлить меня недоверчивым взглядом. Ее изящный носик слегка поморщился, когда она втянула воздух, принюхиваясь.
— Ты не просто пахнешь тигром — ты пахнешь нашим кланом. Ты пахнешь белым тигром. Это невозможно.
— Это почему же? — пожала я плечами.
— Ты должна была бы пахнуть тигром, но обычным тигром, оранжевым. Один из нас мог напасть на тебя, сделав тебя тигром, но ты все равно не была бы частью клана.
— Хочешь сказать, что я не превратилась бы в белого тигра, даже если бы на меня напал белый тигр? — подытожила я.
Она кивнула, озадаченно глядя на меня:
— Вот именно.
Белая тигрица медленно встала и начала шагать по той длинной темной тропе в несуществующем лесу, там, где видения реальны. Я сосредоточилась и заставила ее притормозить, а затем остановиться. Она начала расхаживать кругами по тропе, словно зверь в клетке. Я остановила ее, это главное, а на остальное мне было наплевать. Чу придвинулась чуть ближе ко мне, нагибаясь над столом:
— Я чувствую белого тигра. Ты пахнешь кланом. Ты скрываешься от нас? У тебя крашеные волосы и ты носишь контактные линзы? У тебя достаточно бледная кожа, чтобы быть одной из нас.
— Не хочется тебя расстраивать, но это все от природы, — мне хотелось оглянуться назад, чтобы увидеть Эдуарда, стоящего в углу, но я не осмелилась.
Я знала, что он там, и придет мне на помощь, если потребуется, но он, скорее всего, находился там на случай, если Паола Чу спустит на нас своего тигра. Нам приказано было дожидаться детектива Моргана, прежде чем начинать допрашивать ее о преступлениях. Пока что мы этот запрет не нарушали. Просто двое оборотней точат лясы о том о сем.
Она привстала со стула. Наручники не позволяли ей поднять руки, да и выпрямиться целиком она не могла, но Эдуард все же обратился к ней:
— Присядьте, госпожа Чу, вам так будет гораздо удобнее.
Она издала звук, похожий на смех, не будь он столь резким. Затем опустилась обратно на стул:
— Ну да, так, конечно, намного удобнее, — огрызнулась она, пристально глядя на меня.
Я почувствовала первую струйку ее энергии, словно руку, пытающуюся нащупать в темноте другую руку, чтобы ухватиться за нее.
— Не пытайся прочитать мою энергию с помощью своей силы, — предостерегла ее я, пытаясь захлопнуть щиты так же плотно, как было в начале интервью.
Но белая тигрица все еще металась по тропе. Она не могла ослушаться моего приказа оставаться на месте, но у меня не хватало умения, чтобы прогнать ее полностью. Этот факт заставил мое сердце биться быстрее. И позволил тигрице внутри меня двинуться дальше по тропе. Паола Чу сделала глубокий шумный вдох. Она прикрыла глаза, вздрогнув на своем стуле.
Белая тигрица во мне устремилась вперед по тропе. Я могла либо попытаться приструнить ее, либо покинуть комнату. Обычно я бы просто попыталась обуздать тигрицу, но сейчас я не могла позволить себе биться в конвульсиях на полу. Один раз я чуть не перекинулась, тогда у меня даже кровь из-под ногтей пошла. Если я повторю этот номер на бис перед полицией Вегаса, самое меньшее, что мне грозит — это отстранение от этого дела.
Я встала. Тигрица теперь неслась во весь опор, настолько стремительно, что черные полосы стали незаметны, слившись в неясное пятно.
— Анита, что происходит? — обеспокоено спросил Эдуард, отстраняясь о стены.
Я покачала головой:
— Мне нужно проветриться, — прохрипела я.
Женщина по ту сторону стола изумленно распахнула глаза:
— Ты сильна, но неопытна. Ты не владеешь контролем.
Я подошла к двери и постучала по ней.
— Нажми на звонок, — посоветовал Эдуард.
Он переместился ближе ко мне и к Паоле. Я нащупала кнопку. Раздался звонок. Но ничего не произошло. Кто-то должен был нас выпустить. До этого момента меня это не беспокоило. Я представила себе кирпичную стену поперек тропы, по которой неслась тигрица в моей голове. Она остановилась, сердито огрызаясь на возникшую перед ней преграду.
Мой пульс все еще бухал где-то в горле, но за всем этим чувствовалось облегчение. Я смогу, я не один месяц тренировалась над тем, чтобы научиться контролировать своих зверей и чтобы мне не приходилось тащить за собой ватагу всяких разных оборотней каждый раз, как я выезжаю из города, дабы утихомирить бушующие во мне страсти. Почему с этими тиграми оказалось так сложно? А может, все дело в том, что я нахожусь слишком далеко от Жан-Клода и нашего источника силы? Эта мысль вновь заставила мой пульс подскочить. Что, если я не в состоянии контролировать свои силы, находясь так далеко от своего… мастера? Не стоило поднимать этот вопрос.
Тигрица в моей голове вся подобралась, прижавшись к земле в том невероятном месте. Я почувствовала, как напряглось ее тело перед прыжком, и слишком поздно осознала свою ошибку. Тигры способны прыгать на 5–6 метров в высоту. Моя кирпичная стена была недостаточно высокой. Одним стремительным прыжком она перемахнула через преграду, бросившись во весь опор вперед по тропе. Когда она достигнет финиша, она врежется в меня. Словно в меня изнутри врежется небольшой грузовик.
Паола Чу прервала повисшую тишину:
— Это ты контролируешь зверя, а не он тебя. Именно так и должно быть.
— Это все твоя энергия, она воздействует на мою! — я воздвигла еще одну стену на пути тигрицы. На это раз стена была металлической, высокой и сияющей, настолько грандиозной, что она возвышалась над деревьями. Эту она не перемахнет.
— Я не способна вызывать настолько большие неприятности, даже у новичков.
Я покачала головой, все еще не глядя на нее:
— Не знаю, что не так с твоим кланом, но твоя энергия перекликается с моей. Это факт.
— Это было бы фактом только в том случае, если бы ты по рождению принадлежала нашему клану, как потерянная когда-то и обнаруженная теперь, но если твой окрас натуральный, ты не можешь быть чистокровной.
Белая тигрица в моей голове зарычала, расхаживая перед стальной преградой. Она обнажила сверкающие клыки, зарычав на меня. Этот звук эхом прошелся по моему позвоночнику, словно тигрица превратила меня в некий камертон размером с человека.
