— В глаз! — удовлетворенно крякнул Банников, припадая к окулярам бинокля. — Точно в глаз, словно белку!
Кочубеев перенес огонь вправо, но выстрелил уже практически не целясь. Пуля легла на два пальца выше банниковской.
— Отличный выстрел! — похвалил генерал-лейтенант. — Прямо наповал.
— Ну, так, и мы кое-что умеем, — отозвался Кочубеев, лихо сдувая пороховой дымок, и воспетым в десятках кинолент переворотом вгоняя револьвер в кобуру. — Ну что, Тимофей Прокофьевич, возьмете меня в свою великолепную семерку?
— Что за вопрос? — расплылся в улыбке Банников. — Кого же еще, как не вас?
Генералы вышли на воздух из помещения тира, и многочисленная свита потянулась вслед за ними.
— Да, хорошо поработали, — как бы в никуда произнес Кочубеев, когда генералы остались одни. Быстро соображавшая свита, по достоинству оценив сближение двух монстров секретной службы, под отстала, оживленно общаясь между собой, обсуждая увиденное, вести с полей и ожидаемой ужин. — Вот уж, верно! — Иван Михайлович поднял вверх кулак, — вместе мы — сила.
— Ну, так о чем речь! — отозвался Банников, давно уже смекнувший, что юбилей начальника полигона является лишь поводом для встречи. — Я всегда утверждал, что самые толковые ребята Комбината либо у вас, либо у меня.
— Тут двух мнений быть не может, Тимофей Прокофьевич, — кивнул генерал-майор. — И последнее дело — тому лишнее доказательство.
— Эт-то ты о чем? — словно не понимая, к чему клонит Иван Михайлович, осведомился Банников.
— Полноте, Тимофей Пркофьевич! Мы тут одни, к чему прибедняться? О боеголовках из Энска, о чем же еще?! Мы ваш следок еще оттуда срисовали.
— Ну, срисовать-то, положим, срисовали, но сделать с этим ничего не смогли.
— Тимофе-ей Прокофьевич, — с улыбкой протянул Кочубеев, — ну что вы такое говорите? Разве это “не смогли”? Это у Самого там задвиги. Он на почве своего тотального недоверия, того и гляди, таких дров наломает! Сегодня он верит одному, завтра не верит другому, а на следующий день не верит никому. Разве можно так работать?! Но мы — то с вами, Тимофей Прокофьевич, не Президенту служим. Мы кто? Федеральная Служба Безопасности России. Чувствуешь, России! У Президента своих орлов из ФСО хватает.
— Верно говоришь! — кивнул Банников. — Пора бы Самому начать с нами считаться. Кстати, мне тут с мест докладывают, что твой Данич уже, не сегодня- завтра эти чертовы боеголовки сыщет.
— Работаем, Тимофей Прокофьевич, работаем! Полковник Данич свое дело знает. Ну, вашу-то ориентировку я тоже читал. Так что, каждый — на своем боевом посту. А эта ваша последняя идея дать информацию в СМИ, будто заряды обнаружены — это толково! Признайтесь, Коновалец придумал?
— Да-а-а, — протянул Банников, лихорадочно соображая, о какой кампании в прессе идет речь. — Геннадий Валерьянович у нас голова.
“Ему палец в рот не клади!” — про себя подумал Кочубеев. Но вслух продолжил:
— Кружилина мы теперь возьмем, это дело времени. Главное, крылья у него теперь обрезаны. Теперь его надо с толку сбить, заставить нервничать, метаться. Сейчас самое время “наверх” идти, пока еще не поздно.
— Ну что? — Банников протянул Кочубееву руку. — Сообща?
Ответом ему было крепкое мужское рукопожатие.
Дослушав до конца совместный доклад Банникова и Кочубеева, Президент задумчиво уставился в полированную поверхность стола, словно выискивая на ней слова для ответа.
— Все, что вы говорите, вероятнее всего, правильно. Но боеголовки до сих пор не найдены, и преступник все еще разгуливает на свободе. А это означает, что риск, по-прежнему, существует. Кто-нибудь из вас может мне поручиться, что боеголовки действительно находятся в ущелье, а не в море, и что их, скажем, нельзя взорвать дистанционно?
— Разрешите, господин Президент, — вставил слово генерал Кочубеев. — Технически это очень трудно. Для этого надо иметь…
— Трудно, трудно!.. — хмуро прервал его Президент. — Трудно — не означает, невозможно. Для этого надо иметь ядерные заряды, а мы убедились, что преступник их имеет. Рисковать подобным образом я не могу. Так что, товарищи генералы, отменять операцию пока рано. Времени у нас действительно мало, но несколько дней все-таки есть. А потому, действуйте, товарищи генералы, действуйте! План, предложенный вами, я одобряю. Единственно, что писать о том, что террористы похитили боеголовки, а вы их нашли, нельзя ни в коем случае. Лучше упомяните, что некие злоумышленники попытались похитить ядерное оружие, но им был дан достойный отпор. Народ порадуется, а тот, кто надо, поймет и без наших комментариев. Детали, я думаю, у вас есть, кому сочинить.
— Так точно, господин Президент!
— Ну вот, понимаешь, и отлично! Ну, а насчет операции “Гнев Посейдона”, — Сам замолчал, обдумывая слова, — остановить я ее могу в считанные минуты. Главное, чтобы вы успели во-время. Так что, давайте, с Богом!
Давно канули в глубь истории блаженные времена, когда Звенигород красотой и мощью соперничал с молодой, да резвой Москвой и могучей Тверью. И осталось-то всего от былого величия красивое название, прозрачно намекавшее на множество колоколен, оглашавших некогда округу малиновым звоном. Ау, где звон? Тишина! Особенно зимой, когда улицы занесены снегом, лишь по свету редких фонарей можно догадаться, что ты вообще находишься посреди города.
Но сейчас был день, по улицам взад-вперед сновали автомобили и автобусы, предновогодними огнями блестели окна магазинов и коммерческих палаток. Ничто не свидетельствовало о том, что в городе проводится совместная операция ФСБ и МВД, может быть самая крупная акция подобного рода за многовековую историю города. Но даже у самого бдительного ока остановившийся у бензозаправки голубой “жигуль” не вызвал бы никакого интереса. Пока бензин щедрой струей вливался в бензобак, к машине подскочил мужичонка неопределенного возраста с ведерком в руке.
— Оставь, оставь! — остановил его водитель, опуская окошко, — что тут тереть? Не видишь, что ли, блестит!
— Так я мм-это — пробормотал мужичонка.
Приезжий посмотрел на часы. Стрелки подбирались к одиннадцати.
— Что, дед, похмелиться надо? — хмыкнул водитель.
— Надо! — обречено выдохнул добровольный работник автосервиса, глядя на своего собеседника преданными глазами. — Трубы горят, крышу рвет.
— Ладно, дед, дело поправимое, — покровительственно махнул рукой сидевший за рулем мужчина средних лет, и улыбнулся улыбкой, выглядевшей несколько странно на его суровом лице. — Можешь заработать полновесный пузырь водяры. Мне тут на один адресок письмо должно прийти, но заезжать туда у меня времени нет. Я спешу, а тут еще движок надо посмотреть, что-то стучит. Так что, давай, дед, так. Слетай-ка за письмом, а потом — знаешь кафешку на выезде из города?
— Какие вопросы?! — развел руками любитель халявной водки.
— Отлично, — кивнул его благодетель. — Значит так, отсюда до места десять, плюс до кафешки минут двадцать, если, конечно, в дороге не заснуть.
— Да я — попытался вставить мойщик.
— Отставить разговоры! — Жестко оборвал его водитель. — Пять минут там на месте. В общем, через тридцать пять минут я тебя жду на выезде из города. И учти, дед, Вздумаешь чесать языком, засохнешь на корню. Вопросы есть?
— О чем речь, шеф! — Взял под козырек мужичонка, чувствуя в собеседнике военную закваску. — Адресок давай.
“Жизнь — сложная штука”, — говаривал некогда Остап Бендер, и был, несомненно, прав. Жизнь остается сложной штукой и для бывшего доктора физико-математических наук, когда встает крайне неприятный вопрос: чем же зарабатывать на хлеб насущный. И появляется, в результате этих безрадостных раздумий, такое объявление в местной прессе: “Услуги абонентного ящика”. Правда, желающих воспользоваться услугами а/я в Звенигороде нашлось немного, но все — приработок к негустым репетиторским барышам. Поэтому каждое утро бывший доктор физико-математических наук неспешно спускался по лестнице и шел на почту за свежей корреспонденцией. Потом он возвращался домой и ждал учеников, зубривших физику перед поступлением в Вузы. Правда, учеников тоже было немного до этой недели. В начале недели у него зазвонил телефон, и приятный мужской голос осведомился, может ли уважаемый доктор давать ему жизненно для него важные уроки физики и, по возможности, математики. Затем последовал еще один подобный звонок, потом еще один. Вообще-то, если бы у оперативных работников ФСБ не было необходимости время от времени охлаждать закипающие от тарабарской грамоты мозги, вполне бы хватило и одного ученика. Однако, в ожидании возможного появления Артиста, оперативники меняли друг друга, лишь на ночь передоверяя “объект” группе внешней охраны и многочисленным микрофонам, установленным в квартире “учителя”.
