Группа спецназа так и не начала штурм резиденции Святославского. Майор Синицын был уже готов отдать приказ «Вперед!», как поступила команда из Москвы прекратить операцию и более не вмешиваться в это дело. Майор был исполнительным офицером, он не стал задавать лишних вопросов. Чиновник, курировавший красноярского гуру, честно решил проблему Святославского, но вот ответить на второй его звонок не смог, поскольку получал в тот момент разнос от высокого начальства.
* * *
Светлана Леонидовна, Митрич и я вошли в церковь вслед за отцом Василием. Прихожан в пятницу было немного. Мы встали в сторонке слева, а священник вошел в алтарь.
— Денис, помоги! — раздался тихий взволнованный голос Дорохова. Обернувшись, я увидел, что Митрич поддерживает Светлану, потерявшую сознание. Я мигом подскочил к ним и помог усадить тещу на скамейку. Через мгновение Светлана пришла в себя. Она удивленно озиралась по сторонам.
— Что со мной?
— Ты отключилась на мгновение, — Дорохов был слегка взволнован. — Наверное, здесь душно.
— Да, наверное, — неуверенно ответила женщина.
— Тебе лучше?
— Да, все в порядке. Я посижу пока.
Через пару минут вышел отец Василий, неся в руках Крест и Евангелие. Встав возле аналоя, он первым подозвал меня. Исповедь не заняла много времени, священник, накрыв меня епитрахилью, прочитал разрешительную молитву.
Настала очередь тещи. Она поднялась со скамейки и направилась к аналою. На пол пути ее ноги подкосились, и она медленно осела на пол. Мы с Митричем подскочили в один миг.
— Ничего, ничего, это бывает, — отец Василий был на удивление спокоен. — Вот, дорогие мои, не так все просто. К сожалению.
Священник вошел в алтарь и принес оттуда небольшую бутылку и маленький флакончик с кисточкой. Батюшка окропил тещу Крещенской водой и помазал освященным маслом. Светлана открыла глаза.
— Опять? — она с удивлением озиралась по сторонам.
— Все в порядке, Светлана. Как вы себя чувствуете?
— Голова побаливает.
— Попробуем встать?
Светлана Леонидовна поднялась на ноги и неуверенной походкой подошла к аналою. Священник встал рядом, поддерживая ее под локоть. Мы с Дороховым отошли на свое место.
Через несколько секунд произошло то, что заставило кровь похолодеть в моих жилах. Теща резко вскинула голову, спина ее напряглась. Она оттолкнула от себя руку отца Василия, и схватила его за грудки. Я услышал прямо-таки звериный рык. Две бабушки, стоявшие поблизости, обернулись и начали часто креститься, не решаясь подойти ближе. Я кинулся на помощь первым. Лицо тещи было перекошено злобой, ее руки вцепились в священника мертвой хваткой. Безумные глаза источали злобу. Я попытался оторвать ее руки от батюшки, но все мои попытки оказались тщетны. На помощь подоспел пришедший в себя Митрич, но даже вдвоем мы не смогли оторвать Светлану Леонидовну от священника. Отец Василий попросил подать ему лежащий на аналое Крест, и, взяв его в правую руку, приложил ко лбу тещи. Глаза ее закрылись, тело обмякло, и она упала в объятия Дорохова. Батюшка поправил облачение.
— Отче, это беснование? — высказал я страшную догадку.
— Увы, это оно.
— Что?! Вы о чем?! — Дорохов был не в себе.
— Т-с-с-с-с-с, — отец Василий приложил палец к губам. — Спокойно, я все объясню, только несколько позже. Сейчас все стоим на службе и молимся, а разговаривать будем дома.
— Да чтобы я…! — Дорохов выбежал из церкви и до конца службы ждал нас на улице.
Я причастился, служба кончилась, и мы отправились к отцу Василию домой.
— Но что это было?! Что?! — Митрич сидел за столом в гостиной напротив отца Василия, вид у него был растерянный. Светлана Леонидовна сидела рядом, глядя в пол.
— Измена Богу редко проходит без последствий. Святославский, как и любой сектант, служит сатане, и все так называемые обряды посвящения, практикуемые в любой секте, являются не чем иным, как отречением от Бога и клятвой на верность дьяволу. Да, его имя не произносится открыто, но это вполне закономерно — сатана есть лжец и отец лжи.
— Батюшка, но это сатанисты ему служат, а Радош говорил о едином Боге!
— Да, это он так говорил, но об истинном положении дел свидетельствуют его дела.
— Так что же со Светланой?
— Она попала в руки беса. Падший ангел получил над ней сугубую власть. Понятно, что ее покаяние не входит в его планы.
— Какие планы?! — Дорохов почти кричал.
— Иван, да вы успокойтесь. Здесь криком не поможешь. План по поводу любого человека у дьявола один — погубить душу: все подстроить таким образом, чтобы человек без покаяния с тяжкими смертными грехами ушел в жизнь вечную.
— Батюшка, надежды больше нет? — Светлана Леонидовна говорила тихо, из глаз ее текли слезы.
— Надежда, Светлана, есть всегда. Мне кажется, что все произошедшее попущено Богом для того, чтобы показать вам, насколько серьезно то, что вы совершили. Вспомните, сколь беспечны вы были вчера.
Теща потупилась, а Митрич опять ринулся в бой.
— То есть вы хотите сказать, что Бог ей теперь мстит?!
— Нет, конечно, я не хочу так сказать. Бог никому не мстит, а вот смирять — смиряет. Так что всем надо успокоиться для начала.
— Ну, а потом? — Дорохов никак не мог совладать со своим раздражением.
— Потом все, кто хочет, будут молиться, в первую очередь Светлана. Если Богу будет угодно, то Он исцелит ее несчастную душу.
— Если будет угодно. Да что это такое?! Разве так можно?!
— А вы хотите с Ним поспорить?
— Митрич, расслабься. Тебя явно заносит не туда! — я больше не мог слушать подобную дерзость. Дорохов насупившись замолчал.
— Светлана, я правда не знаю, когда и как Господь решит избавить вас от этой беды. Здесь главное терпение и смирение. Молитесь, кайтесь и уповайте на Господа.
— Да, но как я могу покаяться, если бес меня не допускает к Исповеди?
— Поймите, Светлана, демон без попущения Божия ничего сделать не может. Так что молитесь и, если Господу будет угодно, то свершится над вами Исповедь и, возможно, утратит бес над вами такую власть.
— Возможно?
— Да. К сожалению, бывает, когда человек остается одержимым до самой смерти.
— И что, в таком случае душа его идет в ад?
— Почему?! Если человек старается искренне бороться с бесом, то это самый настоящий подвиг. Подвиг ради Бога.
Атмосфера за столом немного разрядилась. Мы с Митричем отправились на кухню приготовить обед, а отец Василий остался со Светланой Леонидовной наедине, чтобы объяснить, что делать дальше.
— Дэнис, тут что с ума все посходили?! — Дорохов говорил шепотом.
— В смысле? — я спокойно помешивал в кастрюльке соус для спагетти болоньезе.
— Ну бесы, дьявол, одержимость! Это какое-то плохое кино!
— Ваня, ты своим глазам и ушам доверяешь?
— Ну. А что ты хочешь сказать?
— Ты звуки, которые моя теща издавала, слышал? Ты силу в ее руках ощутил? Мы, два неслабых мужика, вдвоем не смогли справиться с хрупкой женщиной.
— Ну не знаю… Наверняка наука знает ответ! — я в голос расхохотался. — Да тише ты!
— Не, Митрич, ну уморил! Я вспомнил свой первый школьный урок химии, когда наша химоза — ярая атеистка и руководитель партийной организации школы — устроила нам «урок атеизма». Она что-то долго смешивала в пробирке, жидкость меняла свой цвет, дымилась и бурлила, а потом выпал бурый осадок. Учительница победно подняла стекляшку над головой со словами: «Вот! Все видели?! Это и есть доказательство того, что Бога нет!»
— Дэнис, тебе все смеяться, а мне вот грустно. Я люблю Светку, а тут такие дела…
— А ты ее бесноватую любить не хочешь?
— Блин, во слова-то! Я ее любить буду хоть калекой, но мне знать надо, что с ней и как теперь поступать.
— Так ты батюшку слушай. Отец Василий дело говорит, поверь мне.
— Ох… Обложили со всех сторон. Пойми, не верю я во все это!
— Митрич, ты оглянись вокруг! Вчера утром меня разбудила жена. Она, находясь в Москве, почувствовала, что с мамой что-то не в порядке, и мы с ней молились за вас. И именно в этот день вы и бежали. Совпадение? А сегодня в церкви что было? Тоже случайность? А про сон свой забыл?
— Какой сон?
— Какой… Ты, Митрич, напоминаешь мне того мужика из анекдота. Вернулся муж — мастер спорта по боксу — раньше времени с соревнований, а у жены любовник. Бедняге делать нечего — сиганул он с десятого этажа, решив, что так смерть будет менее мучительной. Летит и думает: «Господи! Если оставишь меня в живых, я жене изменять перестану, с детьми буду каждые выходные гулять, курить и пить брошу! Господи, только спаси!» Тут подул сильный ветер, горе-любовника отнесло в сторону, упал он на густое дерево, потом соскользнул на мягкие кусты и плюхнулся в глубокую канаву. Встает, ощупывает себя — ни одной царапины. «Ну ведь надо! И десяти секунд не летел, а сколько всякой ерунды в голову пришло!»
