– Нет… – ошеломленно сказал Клим. – А должны?
– По-разному бывает. Что с лицом?
– С лестницы упал, – вяло объяснил Клим.
– Убегали от кого-то? – поинтересовался врач.
– Откуда вы?.. – смутился Клим.
– Значит, убегали. От кого?
– Да от художников, – нервно усмехнулся Клим.
– И много их было?
– Целая толпа! – вздохнул Клим. – Чудом жив остался.
– Удивительный случай. Всякое бывало, но чтобы художники… и толпами… – задумчиво сказал доктор. – Ну что же: «Delirium tremens», придется вам проехать с нами, – вынес он свой вердикт и потер ручки.
– А это что значит? – испуганно моргнул Клим, но доктор лишь улыбнулся в ответ и кивнул санитарам.
– Это не ты, – потрясенно сказал Клим, ткнув пальцем в сторону невесты. – Где Аля?..
– Я буду тебя навещать, милый, – печально улыбнулась Мишель, помахав на прощание ручкой Климу и бригаде «Скорой психиатрической помощи». Что же делать? Больной с диагнозом, названным ласково в народе «белочка», подлежит срочной госпитализации. Клим, правда, когда понял, куда ему предстоит отправиться, ехать не хотел, сопротивлялся и орал благим матом, предостерегая всех о страшной эпидемии энцефалита, которая угрожает всем, кто имел радость пообщаться с актрисой Марией Леви, а также требовал, чтобы немедленно нашли его настоящую невесту, а эту, которая выдает себя за нее, депортировали обратно во Францию. Пришлось Клима «уговорить». Уговорили, впрочем, довольно быстро – с помощью симпатичной рубашечки с длинными, как у боярского кафтана, рукавами. Климу повезло: он оказался в руках самых настоящих профессионалов.
Глава 9
Гонец с плохими новостями
На часах было одиннадцать. На Москву опустилась ночь, звездная, по-весеннему свежая и зябкая. Под ногами хрустели подмерзшие лужицы, изо рта шел легкий пар, мерзли руки, ломило поясницу, хотелось домой.
Здесь, на набережной, было особенно зябко. Майор Зотова Елена Петровна еще раз опросила свидетеля, который обнаружил труп, подлезла под желтую ленту милицейского оцепления и, кряхтя, спустилась к воде. Не любила она трупы без документов, ох как не любила! Столько ненужной волокиты и возни. Говорят же всем: граждане, берите с собой удостоверение личности, и все без толку. Сплошная несознательность. И родственникам погибших она не любила звонить и объявлять о трагедии, поэтому при любом удобном случае перепоручала это другим. Она не боялась пропустить через сердце чужую боль, за долгое время работы в милиции стала толстокожей и научилась «ставить блокаду», иначе давно уже в Кащенко бы лечилась. Елена Петровна действовала, руководствуясь только профессиональными соображениями. Родственники, которым она лично сообщала трагические новости, на контакт шли хуже, иной раз просто ненавидели ее. По молодости лет она не понимала, в чем причина их неприязни, сильно переживала, плакала, обижалась, злилась. Все никак в толк взять не могла, чем заслужила подобное отношение – она ведь была на стороне этих людей, выполняла свою работу и старалась найти убийц. А уже много позже сообразила, что нет тут ничего противоестественного: раньше гонца с плохими вестями иной раз вообще убивали, потому что видели в нем причину своих несчастий. Чистая психология! Мир с тех пор почти не изменился. А Елене Петровне хотелось, чтобы родственники не воспринимали ее как гонца, а делились с ней информацией. Но в данном случае пока что звонить было некому. Как же она устала за этот бесконечный день!
– Ну что, Палыч? Все плохо? – спросила она у эксперта и отчаянно зевнула.
– Ты, как всегда, оптимистична, солнце мое! Поздравляю, кстати, с повышением, товарищ майор. Как тебе на новой должности бумагомарателя в прокуратуре живется? Не скучаешь по оперативке?
– С ума сошел! – искренне возмутилась Зотова. – Надоело мне, Палыч, по свидетелям бегать, я ведь не девочка уже. А теперь не жизнь у меня, а малина. Сиди себе и в носу ковыряй.
– Ага, так я тебе и поверил! Ладно, слушай тогда кратенько, – пропел судмедэксперт, полноватый суетливый мужичок с темными беспокойными глазами. – Смерть наступила примерно около недели тому назад от проникающего колото-резаного ранения в область сердца. Точнее пока сказать не могу. Судя по характеру раны, ударили сзади острым узким предметом и, похоже, знали куда бить. Четко в сердце. Она умерла мгновенно, уверен, даже вскрикнуть не успела. А после уже тело в воду скинули. Холодно, думаю, она всплыла бы еще не скоро. Но течение сейчас быстрое, вода еще не успокоилась после ледостава, вот тело волной к берегу и прибило. Молоденькая совсем. Лет двадцать пять – двадцать семь. Судя по цвету волос и глаз – европейка. Зубы в порядке. Лицо вот только…
– А что с лицом? Рыбы пообедали? – уточнила Зотова и заглянула за спину эксперту. – Ах ты, боже мой! Бедная девочка, – с сочувствием сказала она и поморщилась. Лицо убитой было обезображено, Зотова понимала, что совсем не рыбы тому виной. Но как же она надеялась именно на этот ответ!
– Не угадала, – радостно возразил Палыч. – Ей в лицо кислотой плеснули. Дубль два, голубушка.
– Не пугай меня, Палыч! Может, совпадение? Может, просто пытались обезобразить труп, чтобы ее опознать невозможно было? – заохала Елена Петровна и обернулась к криминалисту, который топтался неподалеку: – Что там с пальчиками, Володь?
– Пальчики в порядке, если можно так сказать, – ответил за криминалиста Палыч. – Все сходится. Лицо сожгли кислотой, и удар точно в сердце, как и у прошлой жертвы. И что еще наводит на грустную мысль: эта девочка тоже из творческой среды. На правой руке мозоли на фалангах, и большой палец имеет небольшую характерную деформацию.
– Характерную для кого? – спросила Зотова.
– Для скрипачей, – уточнил эксперт.
– Стоп! Вот только этого мне и не хватало для полного счастья! Ну, ребята, порадовали вы меня. Спасибо большое! Пальчики нужно сверить с дактилокартой без вести пропавшей хорватки Иваны Брегович.
– Думаете, она? – подошел ближе Владимир.
– Проверим. Но сдается мне, что она. Кольцо, серьги и нательный крестик надо бы тоже скоренько с описанием в картотеке сравнить.
– Вот, значит, как закончила свою жизнь талантливая хорватская скрипачка, приехавшая в Москву на гастроли! Всплыла в Москве-реке спустя две с половиной недели после своего исчезновения, – скорбно изрек Владимир.
– Меня другой вопрос интересует. Где она плавала до того, как в Москве-реке оказалась? И потом, Брегович не на гастроли в Москву приехала, а просто на экскурсию – она, помимо скрипки, всерьез увлекалась фотографией. Фээсбэшники, когда версию ее исчезновения прорабатывали, предположили, что она случайно сфотографировала того, кого совсем не следовало. Но вижу, что дело иначе обстояло. Девочка сама попала в не тот объектив. Чует мое сердце, будут еще жертвы. Эх, а я так мечтала, так мечтала, – тяжко вздохнула Елена Петровна. – Умаялась я что-то сегодня. Подводим итоги. Определенно, убийца балерины Нонны Раевской и этой скрипачки – один человек. Какое-то время держит жертвы у себя, а после убивает, уродует лица и избавляется от трупов. Зачем он их уродует – не ясно. Если бы он хотел, чтобы трупы не опознали, сжег бы и пальцы. Украшения бы тоже снял. Значит, мотив у преступника иной, тут скорее психическое отклонение, навязчивая идея. Дерьмо какое-то, и мне придется в нем копаться! Чуть не забыла, сегодня на моей шее повисла еще одна служительница искусства – актриса Мария Леви, черт бы ее побрал! Нет, так жить нельзя.
– Вы о чем, Леночка Петровна? – спросил криминалист.
– О своем, о девичьем, – кокетливо пропела Зотова. Ей нравилось, когда ее так называют сослуживцы. Она сразу чувствовала себя моложе, веселела и на минуту забывала о своих болячках. – А что это у нее в волосах такое зеленое? – склонившись над трупом, заинтересовалась Зотова. – Водоросли?
– На масляную краску похоже, – сообщил криминалист. – Может, ее на стройке где держали? На рукаве свитера тоже небольшое пятнышко. После экспертизы точнее скажу, – отмахнулся Владимир, в данную минуту его интересовала совсем другая тема. – Мария Леви… это актриса, жена политика Виктора Староверцева? А что с ней? Неужели померла?
– Типун тебе на язык! Муж у нее умер, к счастью, ничего криминального. Но она к прокурору явилась и написала заявление, – ответила Елена Петровна. – Требует врачей за халатность привлечь, которые муженька лечили. Дело бесперспективное, ты же знаешь, каково с медициной связываться, но прокурор пошел ей навстречу. Никак в толк не возьму, зачем ей это понадобилось? Шумиха сейчас поднимется! Общалась я сегодня с ней, та еще штучка. Не верю, что она так уж горем убита. Денег хочет или дополнительной рекламы для собственной персоны. Хотя шут ее знает, перспективное дело, не перспективное… Может, и отсудит себе у клиники что-нибудь в качестве морального ущерба! На стройке, говоришь, держали? Возможно… – задумалась Зотова.
