Лорелли посмотрела на него, как на насекомое.
— Вы не обидитесь, если я вам кое-что скажу?
— Ха! Ну давай, потрудись! — ухмыльнулся Шепейро, и в этот момент Крантор влепил ему такую оплеуху, что он еле удержался на ногах. С трудом восстановив равновесие, Шепейро, недоумевая, уставился на обидчика.
— Заткнись и сядь! — посоветовал ему тот хриплым от ярости голосом. Его единственный глаз горел нехорошим огнем.
Шепейро взял стул и сел, потирая щеку.
— Советую тебе не заводиться, — не слишком уверенно проговорил он.
— Заткнись! — повторил Крантор.
— Этот тип вряд ли подойдет, — заявила Лорелли таким тоном, словно Шепейро не было в комнате. — Он пьяница. Кроме того, у него совершенно измочалены нервы и отсутствует умение беспрекословно подчиняться.
— Он выполнит свою работу, — заверил Крантор. — Если он промахнется, я самолично прикончу его.
Шепейро затошнило: он чувствовал, что это — не просто угроза.
— Эй, минуточку, — начал он, но слова застыли у него на губах под ясным взглядом единственного глаза Крантора.
— Слышал, что я тебе сказал? Если ты промахнешься, считай себя покойником.
— С чего это вы взяли, что я промахнусь? — обиделся Шепейро.
— Я тебе просто не советую это делать, — проговорил Крантор. Он взял кинжал за широкое лезвие и протянул его Шепейро рукояткой вперед. — Покажи свое искусство.
Шепейро взял кинжал и взвесил его на руке. Он погладил клинок большим пальцем и вдруг странно изменился. Лицо стало твердым, движения — точными, взгляд оживился.
— Докажи ей, — сказал Крантор.
Шепейро огляделся. Не найдя подходящей цели, он вытащил из кармана колоду карт, выбрал туза бубен, пересек комнату и прикрепил его жевательной резинкой к стене. Потом он вернулся на место. Карта находилась в тени и была почти не видна. Лорелли смотрела на Шепейро, опершись ладонями о стол и положив на них подбородок.
Кинжал спокойно лежал на широкой ладони бывшего циркача. Шепейро размахнулся и движением быстрым, как молния, послал кинжал в другой конец комнаты. Крантор позвал Лорелли: кинжал торчал в самом центре карты.
— Видите, ему удается это двадцать раз из двадцати!
Лорелли, казалось, успокоилась.
— Да, это неплохо, — согласилась она.
Шепейро, ухмыльнувшись, подошел к пробитой карте, вытащил кинжал и вернулся к своему стулу.
— Я единственный человек в Англии, который умеет это, — заявил он. — Теперь верите, что я выполню вашу работу?
— Пожалуй, — кивнула Лорелли, не глядя на Шепейро, — только если не будете волноваться.
— Не вижу причины, — приосанился Шепейро. — Я хотел бы получить аванс.
Девушка взглянула на него.
— Вам заплатят, когда клиент будет мертв, но не раньше, — заявила она, вставая. — Я приеду на Эвен-стрит, 25, завтра вечером, в половине двенадцатого. Вы дадите мне полный отчет.
Шепейро хотел возразить, но остановился под гневным взглядом Крантора.
— А теперь я должна идти, — сказал Лорелли. — С вами, Крантор, мы увидимся завтра в полдень.
Крантор метнулся в ванную и вернулся с плащом и шапочкой. Мужчины, затаив дыхание ждали, пока девушка причесывалась и поправляла перед зеркалом головной убор.
— Постарайтесь не ошибиться, — сказала она, подходя к двери. — Я на вас надеюсь.
Ведя черный «бентли» по Пиккадилли под струями дождя, Харри Мейсон с грустью размышлял о том, что машина понадобилась вот уже второй раз за день. И одного раза было бы достаточно! И так он ежедневно тащит на себе это ярмо, но два раза — уже чересчур. И прекратится ли когда-нибудь дождь в этой окаянной стране!
Дон Миклем, сидевший рядом с Харри, внезапно подался вперед.
— Это же миссис Ференци! — воскликнул он, прерывая грустные мысли Харри. — Кажется, ее нужно подвезти.
Он опустил стекло. Харри Мейсон подкатил к тротуару. Маленькая блондинка с фиалковыми глазами, одетая в клетчатое пальто, стояла у края тротуара, пытаясь поймать такси. Она показалась Дону бледной и испуганной.
— Джулия! — позвал он, выходя под дождь. — Я не видел вас несколько недель. Садитесь, я на машине.
При виде Миклема лицо молодой женщины прояснилось.
— Дон! Я думала, вы в Ницце.
— Возможно, съезжу туда недели через две. Садитесь быстрей, пока не промокли окончательно. — Он открыл дверцу, помог Джулии забраться на заднее сиденье и сел рядом. — Куда поедем?
— Я так рада видеть вас, — Джулия коснулась его плеча затянутой в перчатку рукой. — Я была уверена, что вас нет в городе, иначе давно позвонила бы вам. Нам необходимо поговорить. Это по поводу Гвидо.
— Хотите, поедем ко мне, — предложил Дон, внимательно глядя на нее. — Я свободен до часу, а сейчас нет и двенадцати. А может, отправимся к Брекли?
— Лучше к вам. У меня не так много времени. Я ужинаю с Гвидо.
— Домой, Харри, — распорядился Миклем.
И пока шофер на всех парах мчался к белому с зелеными ставнями дому на Верхней Брук-Мьюс — лондонской резиденции Дона Миклема, — тот продолжал расспрашивать:
— Как Гвидо?
Джулия принужденно улыбнулась.
— Хорошо. Он вчера вспоминал о вас: хочет, чтобы вы приняли участие в собрании акционеров. Но это не горит, он еще расскажет вам о своих планах.
Она задумалась, и пальцы ее сжались в кулаки.
Дон Миклем, заметив это нахмурился и закурил, спрашивая себя, что бы все это могло значить? Надо надеяться, что Гвидо не попал в неприятную историю.
Машина остановилась перед домом 25, и Харри, выйдя под дождь, распахнул дверцу перед пассажирами. Он церемонно поклонился Джулии, внутренне отметив, что она выглядит очень несчастной.
Дон Миклем провел гостью в большую гостиную.
— Садитесь, Джулия. Берите сигарету и устраивайтесь поудобнее. Что вы хотите: шерри или мартини?
— Шерри.
Дон позвонил и пододвинул к Джулии ящичек с сигаретами. Он как раз чиркнул зажигалкой, когда в гостиную вошел Черри, любимый слуга Дона Миклема, высокий и плотный здоровяк с великолепным цветом лица и несколькими совершенно восхитительными розовыми подбородками. Он был величав и благостен, словно архиепископ, и, несмотря на почтенный возраст, весьма бодр и подвижен.
— Вы звонили, сэр? — звучно спросил он, кланяясь даме.
— Миссис Ференци хотела бы выпить шерри, — распорядился Дон. — А для меня, пожалуйста, — виски с содовой.
— Конечно, сэр, — наклонил голову Черри.
Его доброе толстое лицо лучилось искренней симпатией. Несмотря на врожденное недоверие к американцам, Черри давно признал, что Джулия была приятным исключением из правила. Он с удовольствием отмечал, что она прекрасно держится в обществе. Кроме того, миссис Ференци была богата, и это тоже заставляло Черри уважать ее. Чтобы завоевать уважение слуги Дона Миклема, эти два качества были необходимы.
Принеся напитки, Черри неслышно удалился. Дон вытянул длинные ноги и, откинувшись в кресле, ободряюще улыбнулся Джулии.
— Что случилось? — спросил он. — У вас такой таинственный вид сегодня. Неужели Гвидо собирается удрать от вас в Аргентину с какой-нибудь балериной?
— Нет, конечно, — улыбнулась Джулия. — С такой неприятностью я справилась бы сама. Случилось кое-что посерьезней. Гвидо получил ужасное письмо с угрозами.
Дон облегченно вздохнул.
— Дорогая моя, не стоит беспокоиться из-за подобных вещей. Человеку с таким банковским счетом, как у Гвидо, не избежать подобных писем. Мир полон шантажистами, так что нечего об этом и говорить.
— Да нет же! Это… это не просто требование десяти тысяч фунтов. Там говорится, что, если Гвидо не заплатит сегодня вечером… — голос ее задрожал, — его убьют! Это ужасно, Дон!
— Десять тысяч? Неплохой аппетит! Письмо при вас?
— Гвидо выбросил его. Он не принял письмо всерьез. Я хотела обратиться в полицию, но он и слышать об этом не желает. Вы не знаете, каким он может быть упрямцем. Говорит, что Черепахой может подписываться или сумасшедший, или шутник.
— Черепахой? Какой черепахой?
— Так подписано письмо.
Миклем расхохотался.
— Конечно, сумасшедший! Я понимаю «Змея» или «Волк», тут еще можно бы было подумать, но «Черепаха»? Послушайте, Джулия, не нужно смотреть на это слишком серьезно. Просто кто-то из друзей Гвидо не слишком удачно пошутил.
Джулия отрицательно покачала головой.
— Гвидо считает так же, но я не верю. Он получил письмо во вторник. Я ужасно расстроилась… Сегодня вечером он должен заплатить. А утром… — Она умолкла, закусив губу.
— Что же случилось утром?
Джулия пыталась справиться с охватившей ее нервной дрожью.
— Мы завтракали, и вдруг я заметила, как что-то движется по паркету. Вначале я думала, что это мышь, и испугалась, но потом увидела, что это черепаха. К ее панцирю был прикреплен листок. Там было написано, что посыльный придет за деньгами в девять вечера и что, если деньги не будут приготовлены, Гвидо умрет! Ах, Дон, мне так страшно!
