Дерк посмотрел на него, схватил шляпу и шагнул к двери.
— Дайте мне пройти!
— Нет.
Лицо Дерка находилось в непосредственной близости от лица Эллери.
— Она встречается с ним тайком бог знает сколько времени! С этим дрянным актеришкой Вэном Харрисоном! Это уже не плод моего воображения, приятель. Они разработали ловкую кодовую систему, с помощью которой Харрисон сообщает Марте, когда и где они должны встретиться. Сейчас она на пути к зданию ООН, где назначено очередное свидание. Недавно я едва не поймал их у церкви Троицы. Они встретились и куда-то уехали. Куда? Что они делали, добравшись туда? Это я и намерен выяснить. И когда узнаю… Прочь с дороги!
Эллери не сдвинулся с места.
— Что будет, когда вы узнаете?
— С дороги, я сказал!
— Что, Дерк?
— Пропустите меня, — сквозь зубы процедил Дерк.
— Простите, но сегодня вы никуда не пойдете.
Правое плечо Дерка дернулось, но Эллери увернулся от удара и с силой толкнул противника. Дерк упал спиной на кровать Марты. Когда он вскочил, Эллери вновь отбросил его, подбежал к бюро, выдвинул верхний ящик и повернулся к Дерку с пистолетом в руке.
— Сядьте!
Черные глаза Дерка сверкнули.
— Ну и ну, братец Квин!..
— Ладно, стойте. Допустим, Марта встречается с этим актером и их отношения таковы, как вы себе вообразили. Но при чем тут оружие, Дерк? Что вы собираетесь им доказать? Что вы лучше Харрисона?
— Да! — рявкнул Дерк.
— Или поступить так кажется вам разумным способом вернуть Марту? Это не выход, Дерк. Ни для вас, ни для нее.
Дерк усмехнулся, обнажив острые зубы.
— Я намерен забрать это оружие с собой, Дерк, и хочу взять с вас обещание, что вы не станете покупать другое.
— Вы сопливый ханжа, — огрызнулся Дерк. — Думаете, вам удастся убедить меня своими проповедями, чтобы я подставил другую щеку? Да вы знаете, что они со мной делают? Убивают, фактически режут по частям и при этом плюют на каждый окровавленный кусочек! На мне нет уже живого места! — Он судорожно глотнул. — Вы не имеете права! Отдайте мне пистолет!
— Нет, — сказал Эллери.
— Отдайте его мне!
— Нет, Дерк.
Смуглое лицо исказилось. Потом Дерк опустил голову, и озадаченный Эллери проследил за его взглядом. Он смотрел на свои руки. Когда Эллери поднял глаза, Дерк улыбался.
— Черт с ним, с пистолетом, — сказал он.
Эллери повернулся на каблуках и вышел.
* * *
В три часа ночи инспектор Квин проснулся от странных звуков. Схватив полицейский револьвер, он в пижаме выбежал в гостиную.
Эллери сидел на полу в коридоре.
— Салют, — приветствовал он отца.
Старик уставился на него.
— Я трезв, — сообщил Эллери.
— В самом деле? — усмехнулся инспектор. — Ну, вставай, сынок. — Он наклонился и потянул его за руку.
— Оружие, — продолжал Эллери, тыча дрожащим пальцем в отцовский револьвер. — Нет, не это. Я бросил его пистолет в Ист-Ривер. Нет больше оружия.
— Пошли, Эл. Я уложу тебя в постель.
— Знаешь, кто я? — осведомился Эллери. — Жалкий простофиля. Нет оружия — значит, все в порядке. Но ведь в глубине души я знаю, что он прав.
— Пойдем, сынок.
Эллери обнял отца и заплакал.
* * *
Письма «V» и «W» не приходили. Эллери определил это, так как следовал за Мартой днем и ночью. Очевидно, они договаривались о свиданиях, когда Марта звонила по телефону-автомату, за что Эллери благодарил Бога. Это означало, что Дерк не может их выследить.
Должно быть, Марта отказалась от кодовой системы.
— Она знает, — сказала Никки. — Знает, что знает он.
Эллери видел, как Марта встретилась с Харрисоном перед офисами «Вэрайети» на Западной Сорок шестой улице. Но его не интересовали ни она, ни актер. Он только оглядывался по сторонам.
Все было в порядке. Никаких признаков присутствия Дерка.
Эллери позволил им уйти.
В следующий раз они встретились в центральном ряду Вашингтонского рынка, окруженные овощами, мясом и остро пахнущими пряностями. Харрисон небрежно чмокнул Марту и как будто хотел побродить по рынку, но Марта быстро увела его к выходу на Уолл-стрит. Они прошли к автостоянке под линией надземки, сели в машину Харрисона и уехали.
Эллери, припарковавший автомобиль поблизости, последовал за ними. Ему повсюду мерещилась тень Дерка.
Харрисон ехал медленно, предпочитая свободному шоссе переполненные улицы. Снова говорила главным образом Марта. Иногда актер оборачивался к ней, и Эллери видел недовольное выражение, застывшее на его безупречном профиле.
Однако, высадив Марту на углу Восьмой авеню и Сорок первой улицы, Харрисон посмотрел ей вслед, ухмыльнулся и поехал дальше.
Марта шла пешком до театра, где репетировала ее труппа. Она ни разу не обернулась и двигалась усталой походкой пожилой женщины.
Самодовольная ухмылка Харрисона привела Эллери в ярость.
Когда вечером позвонила Никки, он накричал на нее. Но Никки не ответила ему тем же. Она положила трубку, легла в постель и натянула одеяло на глаза.
Никки перенесла столько стрессов, что к концу первой недели сентября не ощущала ничего, кроме головокружения и шума в ушах. Она не могла определить, что печатает на машинке или даже какой сегодня день. Ее жизнь текла как в полусне.
Марта и Дерк появлялись и исчезали в бессвязной последовательности эпизодов. Никки не могла припомнить, чтобы они за всю неделю обменялись хотя бы двумя словами или даже посмотрели друг на друга. Что происходит по ночам в их спальне, она не знала, но в часы бодрствования их пути пересекались без соприкосновения, подобно орбитам отдаленных звезд. Никки была этому только рада. Столкновение между ними довело бы ее до истерического припадка.
Ей казалось, что она смутно понимает смысл происходящего. Дерк вроде бы игнорировал Марту, зная, что погубит себя, если будет обращать на нее внимание. Насчет Марты Никки пребывала в полнейшем неведении. Марта рано вставала, принимала душ, одевалась и убегала. Домой она возвращалась обычно после полуночи и сразу же ложилась спать.
Дерк с трудом подбирался к кульминации своей книги. Никки, уже лежа в постели, иногда слышала стук машинки в интервалах между звяканьем горлышка бутылки о стакан. Только к концу недели она осознала, что Дерк больше не ночует в спальне, а ложится на диване в гостиной, не раздеваясь. Когда Марта утром уходила, он перебирался в спальню и закрывал дверь.
Такое положение сохранялось до пятницы 4 сентября — Красной Пятницы, как Никки вспоминала о ней впоследствии.
* * *
В ночь с четверга на пятницу Марта, вернувшись домой, постучала в дверь Никки.
— Я не сплю. Map, — отозвалась Никки.
— Это состоится в субботу вечером, Никки.
— Что состоится?
— Премьера. В Бриджпорте.
— Ах да! — Никки напрочь забыла о премьере в Бриджпорте и вообще о пьесе Эллы Гринспан.
— Я оставлю в кассе билеты для тебя, Эллери и тех, кого ты хотела бы пригласить.
— Спасибо, Map.
— Ты скажешь Дерку?
— О чем?
— О премьере. Я оставлю билет и для него.
— Ты имеешь в виду, что он не знает…
Но Марта уже отошла.
В пятницу утром, после ухода Марты, Никки передала сообщение Дерку. Его густые брови страдальчески сдвинулись.
— Премьера? — переспросил он, потом кивнул и отвернулся.
Марта пришла после четырех.
— Что-нибудь не так? — Никки так давно не видела Марту дома во второй половине дня, что в качестве повода могла предположить только какую-то неприятность.
— Нет, — холодно ответила Марта. — Вечером у нас генеральная репетиция, поэтому я должна переодеться и ехать в Бриджпорт.
Она ушла в спальню и заперла дверь. Никки подождала, пока не услышала шум воды, и вернулась в кабинет.
— Кто это? — осведомился Дерк.
— Марта. Сегодня вечером у нее генеральная репетиция.
— В Бриджпорте?
— Конечно. Там ведь декорации и все остальное. К тому же они должны познакомиться со сценой… — Никки думала о том, что дорога в Бриджпорт идет через Дарьен.
Дерк отвернулся и вскоре возобновил диктовку.
В начале шестого зазвонил телефон. Аппарат был рядом с Никки, поэтому она взяла трубку и рассеянно сказала:
— Квартира Лоренсов. Алло?
— Попросите, пожалуйста, миссис Лоренс.
Это был Вэн Харрисон.
Полярный холод стиснул горло Никки. Она с трудом проглотила слюну.
— Миссис Лоренс… ушла на весь день. — Никки положила трубку, не отрывая от нее руку. — Продолжай, Дерк.
— Кто звонил?
— Кто-то просил Шарлотт, — невпопад ответила Никки. — Давай-ка посмотрим… — Изучая невидящими глазами машинописные строчки, она мысленно благодарила судьбу за то, что в пятницу у Шарлотт выходной. — Последний абзац мне что-то не нравится, Дерк. Как насчет того, чтобы переделать его, пока я выйду припудрить нос?
