Ознакомительная версия.
Меня начал колотить озноб – у пропускного пункта нос к носу стояли две полицейские машины, за которыми прятались как минимум четверо копов с полуавтоматическими винтовками. Перед кордоном выстроилась короткая, из четырех автомобилей, очередь. Каждую машину досматривал пограничник с собакой и полицейский.
– Давай повернем, – предложил я, – пройдем другой дорогой.
Кэт посмотрела на меня так, будто я струсил. Но я действительно струсил, не впал в состояние панического ужаса, конечно, но легонько струхнул. Какой смысл по собственной инициативе совать голову под нож, когда дело практически завершено, осталась самая малость, и вот так все испортить.
– Другой дороги здесь нет, – поставила меня Кэт перед фактом. – К тому же они нас уже увидели и, если мы повернем, обязательно попрутся следом. Лучше сделать… как это по-русски? Морду кирпичом?
Я грустно кивнул. Кэт делала успехи.
– Какое смешное выражение! Как это лицо можно сделать в виде кирпича? На нем же нос, глаза…
– Ничего, – подытожил я, – если надо – сделаем.
В принципе она меня убедила. Чему быть – того, как говорится, не миновать. Не может же все быть слишком хорошо. Ну отберут у меня Беляка, меня засадят в тюрьму, Кэт будет меня навещать, потом меня обменяют на американского резидента, лет через пять-шесть я вернусь домой и обнаружу, что Нинка уже выскочила замуж и я стал дедом, я окончательно облысею и меня выгонят на пенсию… Неужели это когда-нибудь случится?!
– Лет через семь-восемь твоей дочери будет максимум четырнадцать, так что с дедом придется подождать.
– Что? – оказывается, я, сам того не замечая, рисовал собственные мрачные перспективы вслух.
– Пошли, – хмуро сказала Кэт, и мы, постаравшись придать нашим лицам форму строительного материала, прошли мимо полиции. Которая, надо сказать, обратила на нас не больше внимания, чем на Неуловимого Джо, который, как известно, на хрен никому не нужен.
Вот бросить бы Кэт меня, поехать в свою квартирку или еще куда-нибудь в приличное место. Нет, терпит все неудобства, которые для американки в десять раз более чувствительные, чем для меня, терпит и не бросает друга в беде. Хотя, чувствую, ее нервы на пределе.
Конечно, оба мы устали за эти несколько суток: на ногах, без нормального сна – оба заводились из-за сущих мелочей, и эта напряженность грозила в любой момент разразиться грандиозным скандалом. Но такой итог нашего предприятия уже не за горами, потому я не стал усугублять конфронтацию и примирительно предложил:
– Кэт, ты просто прекрасно выглядишь! – самое главное оружие в борьбе с женской хандрой в условиях, когда не можешь позволить себе ничего особенного, – это хороший комплимент, и я начал делать комплименты: – Как тебе это удается?
Да, вдохновение сегодня меня не посетило, комплимент был явно не фонтан, и Кэт отреагировала соответственно, то есть никак. Я рискнул схохмить:
– Кэт, представь себе, что с тобой опасный душевнобольной маньяк, сбежавший из дурдома, которого ты везешь обратно и который просто звереет, когда у него спрашивают документы или когда он видит полицейскую форму.
Она даже не улыбнулась.
– Значит, ты им сказала, – не отчаивался я, – что у тебя сейчас родится двойня и схватки уже в разгаре, а твой придурок муж, мексиканец, настаивает, чтобы дети родились именно у него на родине.
– Слушай, умник, – оборвала меня Кэт, которой осточертела моя болтовня, – ты не обратил внимания, что, судя по нашивкам, это были вообще-то копы из Центрального управления. Которых еще вчера здесь не было и не могло быть? Сдается мне, что это не просто так. Что, если ФБР решило проверить и порт? Ведь если они захотят, то обнаружат нас быстрее, чем ты успеешь потребовать представителя российского посольства. И вот тогда твои мечты о семи годах тюрьмы, замужестве дочки, внуках и благополучном уходе на пенсию имеют большой шанс сбыться. Лучше пошевели своими хвалеными мозгами и придумай что-нибудь стоящее.
Да!… Я оценил собственную тупость и поставил себе высший балл. А еще я решил, что теперь моя очередь надувать губы – мне ли, простому российскому следователю прокуратуры, разбираться в тонкостях местной полицейской формы. А вот Кэт, между прочим, если такая умная, сразу бы могла меня предупредить, избавив тем самым от этих неприятных минут. Я ведь могу и инфаркт заработать.
– Сколько у нас денег? – поинтересовалась Кэт, когда мы отошли на безопасное расстояние от полицейского поста. Перед нами замаячил лоток, с которого бойкий пуэрториканец торговал хот-догами. Мы переглянулись и вспомнили, что наши узники тоже люди, которые время от времени нуждаются в пище.
Я демонстративно обшарил пустые карманы, Кэт провела ревизию в собственном бумажнике, у нее оставалось что-то около двадцати долларов. Да, не густо.
И тут я внезапно вспомнил о беляковском кейсе. Он так и лежал у меня под сиденьем с той сумасшедшей ночи. Мы быстро вернулись и вынули кейс из тайника. Взломав кодовые замки отверткой, обнаружили аккуратные пачки тысячедолларовых купюр – всего на первый взгляд штук тридцать, то есть три миллиона. Я потирал руки от удовольствия – на хот-доги и кока-колу определенно хватит.
Но Кэт разочарованно захлопнула крышку:
– Не забывай, что мы в порту. Если кто-то увидит у тебя тысячу, ты не протянешь и пары часов. Местная шпана обглодает нас вместе с Беляком и выплюнет скелеты.
– Но у нас же пистолеты, – возмутился я.
– Плевать, на такие деньги только свистни, слетится десяток головорезов с пулеметами, а то и на танках.
– А ты не преувеличиваешь?
– Нет, – отрезала Кэт, – Нью-Йоркский порт еще хуже чем Южный Бронкс. Самое главное, – зловеще сверкнула глазами она, – здесь нет проблем с трупами. Их даже прятать не надо – кинул в воду с грузом на шее – и все. Так что нужны другие деньги.
Хоть и не хотелось мне этого делать, но пришлось навестить наших спящих пленников и основательно обшарить их карманы. К счастью, большинство из них оказались богатенькими буратинами – мы насчитали тысячу двадцать четыре доллара мятыми купюрами номиналом не выше сотни. Теперь нужно было позвонить.
Мы совершили большой кружной путь, обходя людные места, и забрели в затерявшийся между портовых построек затрапезный бар с включенной среди бела дня неоновой вывеской «Эль гаучо», который, судя по названию, содержал мексиканец, и, устроившись за грязной стойкой, заказали выпить и телефонный разговор с Гаваной. Завсегдатаи, дымившие сигарами и пившие виски за столиками, косились в нашу сторону подозрительно, но не враждебно: мало ли зачем американцу может понадобиться звонить на Кубу. Может, он хочет сказать Кастро, что тот – вонючий коммунистический засранец.
Получив порцию текилы, я что есть духу хряпнул стакан толстым и тяжелым дном об стойку и, убедившись, что гидравлический удар в нем имеет место быть, опрокинул содержимое в глотку, но до конца насладиться специфическим вкусом голубой агавы в спокойной обстановке мне не удалось – уже соединили с российским посольством в Гаване.
Я не стал разговаривать прямо у стойки, а убрался в кабинку, чтобы поговорить с земляком на родном языке. Когда я вернулся, Кэт доедала что-то кроваво-красное, где плавала фасоль и целые стручки перца. Я заказал себе то же самое и нашел, что кушанье весьма недурственно, особенно если иметь с собой огнетушитель, чтобы гасить пожар во рту и пищеводе.
К сожалению, проблема борьбы с чудовищными вкусовыми ощущениями была не единственной. Наш человек в Гаване, увы, со скрипом согласился переправить в Москву одного человека, ну максимум двоих. Второй – естественно я, а первый – Беляк, и куда теперь девать его архаровцев – непонятно.
– Ну давай их отпустим, – предложила Кэт.
– А не жалко?
– Жалко, конечно.
– Преступник должен сидеть в тюрьме, – с пафосом перефразировал я реплику любимого киногероя.
– Согласна, но я не могу вот так пойти в полицейский участок и сказать: арестуйте этих ребят, они опасны для общества и должны сидеть в тюрьме. Меня в лучшем случае пошлют к черту и предложат убраться на все четыре стороны вместе со всей компанией, а в худшем – упекут за решетку до выяснения личности и будут месяца два рассылать запросы по всем инстанциям, кто я есть и не сбежала ли я из сумасшедшего дома. И вот тогда…
– Ну тогда давай отвезем их обратно, сдадим первому же патрульному. – рассердился я.
– А лучше ты ничего не мог придумать?
Да, идея действительно не блестящая, одна хоть и вооруженная, но женщина с десятком хоть и сонных, но убийц – опасная комбинация. Я еще поднапрягся и выдал вариант, способный удовлетворить всех.
– Выбросим их где-нибудь за городом, а потом анонимно позвоним в полицию. Пока наши друзья очухаются, понаедут местные фараоны и повяжут их тепленькими.
Так мы и поступили. Ночью выехали за пределы порта, свалили всех, кроме Беляка, с завязанными глазами на болотистой поляне, в тени елок и осин, из ближайшего автомата уведомили полицию о банде головорезов, отдыхающих за городом перед налетом на крупнейший в Нью-Джерси банк.
Ознакомительная версия.
