— Для твоей же пользы! Для твоей же пользы! — перебил Огульновский. — Кто просьбами одолевает? Небось, «СПИД-Инфо»? Наш канал, Аркашенька, — квалифицированная пресса, а не бульварная. Я не хочу, чтобы ты на страницах желтых изданий живописал свои похождения. Я понимаю, ты намереваешься рассказывать совсем о другом — о провокации властей, правильно я тебя понял? Только ведь они все равно напишут то, что им нужно, а не то, что ты им скажешь… Спасибо, я тут почитал кое-что — переслали по Интернету из Москвы добрые люди. Тебя уже и вуайеристом, и эксгибиционистом называют… И с властями мне сейчас ссориться не с руки. Не волнуйся, речь идет всего о паре месяцев, не больше. Разве мы можем отказаться от твоего «Вызова времени»? Это же хит! Сенсация! Программа номер один на всем телевидении! И телезвезды вроде тебя на дороге не валяются! Пара месяцев, не больше, пара месяцев! Да… И что касается нового проекта. Сдай все наработки Кечину и пока притормози. Тут надо подумать… Ведь ты сдашь, не задумаешь какой глупости? Не хотелось бы.
Абдулов положил трубку в шоке. Этого не может быть! С ним такого никогда не может быть! Что они себе позволяют? Он — не предмет одноразового назначения, использовали и выбросили. Он — телезвезда, известный журналист и любимец публики. С ним так нельзя! Несколько минут Абдулов сидел в ступоре, пока им не овладела ярость. «Получите вы шиш с маслом, а не мои наработки по новому проекту! После такого… И потом, они мои, моя интеллектуальная собственность, — задыхаясь от злобы, думал он, шаря в своем письменном столе в поисках ключа от сейфа. — Да кому ваш поганый канал нужен! Да меня в любой телекомпании встретят с распростертыми объятиями…»
На выходе с этажа, который занимал восьмой телеканал, его неожиданно остановил охранник. Такое случилось впервые. Разумеется, у него никогда никто не спрашивал пропуск, не задавал никаких вопросов. Абдулов всегда миновал охрану, глядя поверх голов стражей порядка и лишь иногда рассеянно улыбаясь по сторонам.
— Аркадий Николаевич, — обратился к нему парень в форме. — Вас просил зайти генеральный директор Кечин, прежде чем вы уйдете.
— Хорошо, — спокойно и надменно повернул к нему голову Абдулов. — Я загляну к генеральному директору через пять минут, сейчас мне надо срочно выйти, меня ждут…
— Нет, — парень явно сделал над собой усилие, чтобы сказать «нет» Абдулову, — пожалуйста, вас просили зайти сразу же.
— Да пропустите меня! — взорвался Абдулов. — Уйдите с дороги! На каком основании вы мне препятствуете?
Парень ежился, крепился, слушая вопли разбушевавшегося Абдулова, но не отступал, по-прежнему преграждая тому путь.
— Всего пять минут, — раздался спокойный голос за спиной Абдулова. — Пожалуйста. Всего пять минут, Аркадий Николаевич. Вас не задержат надолго. Пять минут — и вы встретитесь с тем, кто вас ждет. Право, не стоит поднимать скандал из-за таких пустяков. Кечин очень просит зайти. Я вас провожу.
Абдулов обернулся — за спиной стоял откуда-то незаметно появившийся начальник службы безопасности канала. И Абдулов понял, что зайти к Кечину действительно придется, и именно сейчас. Он крепче сжал в руке конверт с дискетами.
Через пять минут, как и обещал начальник охраны, Абдулов вернулся в свой кабинет. Конверта в его руках уже не было. «Аркадий! — вспомнил он укоризненный взгляд Кечина. — Ведь тебя просили не делать глупостей. Мы тебе доверяли… Давай сюда, что ты там напридумывал по проекту. Теперь мы этим займемся, а ты отдыхай, не забивай себе голову. Налегке отдыхается спокойней».
Абдулов сидел и обдумывал свое новое положение. Но ничего толкового в голову не лезло — душили эмоции. И пока они не улягутся, ни до чего он не додумается — Абдулов знал это наверняка. Но не думать о том, что с ним сегодня произошло, тоже было нельзя. Дальше-то что, дальше?
Зазвенел телефон на столе.
— Приветствую, Аркадий! — раздалось в трубке. — Как дышится?
Абдулов какое-то время соображал, не в состоянии идентифицировать голос. Голос точно знакомый, очень знакомый, но забытый. Кто же это? «Как дышится, как дышится», — вертелось в голове.
— Бесик! — наконец в голове у Абдулова как будто что-то щелкнуло, совпало и встало на свои места, он чуть ли не обрадовался старому знакомому.
— Я, — рассмеялся Бесик Гогуа. — Не ждал? Думаешь, я звоню, чтобы выразить профессиональную солидарность? Знаю, не думаешь. Ты реалист.
— Бог мой! — устало вздохнул Абдулов. — Ты по-прежнему считаешь, что я перед тобой виноват.
— А ты не считаешь? — Голос бывшего друга излучал любезность.
— Все успокоиться не можешь. Другой бы забыл давно, — продолжил раздраженно Абдулов, ему сейчас было не до счетов с Бесиком, ему и так плохо. — Что я такого сделал? Ну, не поделился с тобой грантом. Когда это было? Сто лет быльем поросло. Проиграл так проиграл, смирись, веди себя по-мужски. А ты все плачешься, все ноешь…
Абдулов знал, что с Бесиком так разговаривать нельзя. К тому же это неправда, что тот плакался и ныл. Наоборот, он за эти годы ни разу не давал о себе знать, это был первый звонок за пять лет. Но Абдулову было наплевать.
— Я не ною, — тяжело низким голосом сказал Бесик. — И еще неизвестно, кто проиграл. Спросить хочу — как ты себя чувствуешь? После премьеры фильма? Я получил истинное удовольствие, когда смотрел. Прямо Бертолуччи или Тинто Брасс! Жалко, что мало — всего полчаса.
— Это ты? Твоих рук дело? — догадался наконец Абдулов. — Это ты так меня ненавидишь? Ты пять лет смаковал планы мести? Бесик, это низкий класс! Это недостойно джигита! У Дуси пленку выцыганил? Не противно? Что, доволен теперь?
— Противно, но зато теперь доволен, — не стал отрицать Бесик. — А Дуся, между прочим, сама мне кассету предложила и денег много не взяла. Попросила только вырезать все кадры с ее участием — те, на которых ее опознать можно. Чем-то ты сильно девушку обидел… И ее тоже. Видишь, скольким людям ты насолил? Не удивляйся, что все тебе аукается и возвращается сторицей. Это еще не конец…
Лучше бы он не брал эту треклятую трубку! Мало ему проблем, так еще Бесик со своим злорадством. И всего-то о десяти тысячах баксов речь. Абдулов зашелся нервным смехом. Десять тысяч баксов! Всего-то! Из-за паршивых десяти тысяч рассорился с Бесиком. Как он мог? Да сейчас он, Абдулов, еженедельно в ночных клубах, магазинах и у проституток оставляет в два раза большую сумму. Тогда, пять лет назад, это были большие деньги. БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ. «Хочешь, я тебе сию минуту двадцать тысяч отслюнявлю, и забудем?» — обращался он с запозданием к Бесику. Но знал наверняка — не отдаст он Бесику двадцать тысяч. Не сможет оторвать от сердца.
Раздалось какое-то вкрадчивое поскребывание в дверь. Мымра, между прочим, чуя носом, откуда ветер дует, уже покинула свой пост в абдуловской приемной. А может быть, получила прямое указание Кечина сниматься и менять дислокацию.
В щель приоткрытой двери просунулась лохматая кучерявая голова Ицковича.
— Что тебе, Витасик? — неохотно разлепил губы Абдулов. У него не было желания ни с кем говорить.
— Да я, Аркадий Николаевич, хотел вам сказать… Это подлость! Это непорядочно! Это гнусно! Я имею в виду тот ночной показ. У меня не было возможности вам об этом сказать, но коллектив возмущен и пылает к вам сочувствием. Это противу правил! Это удар ниже пояса! Это интриги! Мы все на вашей стороне. Надо бороться. Кстати… Это правда, что вы уходите?
— Что? — очнулся Абдулов, до сего момента пропускавший мимо ушей излияния Ицковича.
— Ну да, вы уходите, — подтвердил Ицкович. — Я в дирекции слышал. А в «Вызов времени» приходит новый ведущий — со стороны. Он же будет заниматься и новым проектом. Вообще, говорят, грядут большие перемены… Мне так жаль, Аркадий Николаевич. Так жаль! Что этот новый ведущий сможет сделать? У нас вон Рулев опять напился, вся картинка из Думы вкривь и вкось пошла. То он углепластиковый штатив в такси оставит, то с осветителем подерется… А девчонки такой текст о Конституционном суде написали, что сразу ясно: они приговор от вердикта ни за что не отличат. Марфа в своем комментарии Александра Второго с Александром Третьим перепутала. А Бесик Гогуа! Разве он сладит с такими разгильдяями!.. Тут авторитет нужен, вес.
— Как ты сказал? — насторожился Абдулов.
— Авторитет, я сказал. Бесик Гогуа, я сказал, — повторил Витасик. — Это ведь его пригласили вместо вас на ведущего «Вызова времени» и на новый проект тоже. Говорят (Ицкович понизил голос), нас вообще сольют с «ТВ-ресурсом», а Огульновскому кинут четверть акций его же собственного телеканала и после этого оставят в покое. Представляете? Дело решенное. Ну, мне пора!
Ицкович скрылся за дверью, а Абдулов, потрясенный и какой-то застывший, продолжал сидеть в кресле. «А я-то самонадеянно полагал, что меня уже ничем невозможно удивить», — думал он.
