– Есть здесь где-нибудь поблизости брод или мост?
Рыбак хмурится и кладет удочку. Гуго распугал рыбу.
– Ни того, ни другого.
– Лодка?
– Ничего более крупного, чем наша, – рыбак смотрит на рыцарей, собравшихся на берегу. – Нечего и думать, чтобы перебраться верхом через реку шириной в двадцать лиг.
– Ты не видел рыцарей, проезжавших здесь? Пять человек и пленник?
– Они были здесь сегодня утром.
– Они переправились?
– Не здесь. Дальше, вверх по течению.
По мере того как мы поднимаемся вверх по течению, река становится уже и мельче. Все чаще появляются длинные песчаные отмели. Я вижу, что Гуго не терпится оказаться на другом берегу, однако песчаные отмели коварны: они разделяют реку на узкие, глубокие и быстрые каналы.
В конце концов Гуго призывает Вильгельма остановиться.
– Здесь можно организовать переправу.
Вильгельм качает головой.
– Слишком опасно.
Противоположный берег выглядит почти отвесным, но канал довольно узок – раньше я перепрыгивал и более широкие.
– Позволь мне попробовать.
Я снимаю с себя доспехи, отъезжаю немного назад, пришпориваю коня и галопом мчусь вперед. Конь взмывает в воздух. Его спина поднимается подо мной, я наклоняюсь вперед и сжимаю коленями круп. От бешеной скорости у меня начинает кружиться голова.
Наш отряд входит в воду, поднимая каскады брызг. Я ошибся, когда оценивал ширину реки, но не конь. Он устремлен вперед, его голова откинута назад. Его мощные ноги вспенивают поток. В течение минуты меня не оставляет ощущение, будто я сижу на бочке, и мне остается лишь сохранять равновесие, чтобы не скатиться вниз. Затем тело животного напрягается, его ноги касаются дна. Вскарабкиваясь на берег, жеребец оставляет за собой тучи песка, и вода струями стекает по его бокам. Наконец он достигает вершины и со стоном падает на колени.
Мое состояние не лучше. Я вылезаю из седла и поворачиваюсь лицом к остальным. Подавляя кашель, вызванный попавшей в рот водой, я кричу им:
– Вы видите?
Тридцать человек смотрят на меня с выражением восхищения, смешанного с недоверием. Ни один из них не отваживается последовать за мной.
– Оставайся там, – кричит Гуго, – и поищи место, где они переправились. Мы поищем их следы с этой стороны и присоединимся к тебе.
Этот план мне не нравится. Опускаются сумерки, холодает, а я весь мокрый. Я не знаю, сколько еще сможет пройти мой конь, и у меня нет ни доспехов, ни оружия.
Гуго перебрасывает через реку копье.
– Возьми вот это. И не мешкай.
Я стою, утопая ногами в песке, и смотрю, как они удаляются от меня. Когда они скрываются из вида, я отстегиваю седло и кладу его на траву сохнуть, затем снимаю с седла потник, смахиваю воду с коня и пытаюсь оценить его состояние. Поняв, что он немного отдохнул и восстановил силы, я вновь надеваю на него уздечку и веду вдоль берега.
Метрах в двухстах от берега я замечаю тропинку, бегущую параллельно реке. Я всматриваюсь в поля, пытаясь обнаружить какие-нибудь признаки фермы, но ничего не вижу. Вздохнув, я поворачиваю на север. Мне хочется забыть о Малеганте, короле, сокровище Гуго – все, чего я сейчас жажду, это мягкая постель и блюдо горячей еды.
На пути мне попадается березовая роща с подлеском. В ней темно, хотя березовые стволы как будто отливают серебристым светом. Пения птиц не слышно – интересно, думаю я, куда они делись.
За моей спиной с хрустом ломается сучок. Я оборачиваюсь. Среди деревьев стоит человек и смотрит на меня. Он одет в грязную блузу и обут в причудливые ботинки с кроличьим мехом, но я и не думаю смеяться над ним. В руках он держит лук, и стрела в натянутой тетиве нацелена прямо мне в горло.
Окрестности Труа, ФранцияДверца пассажирского сиденья открылась, и «Мерседес» слегка качнулся.
– Я хорошо их вижу, – бросает Дестриер, медленно поворачивая винтовку вслед за удалявшимся автомобилем. – Стрелять?
В своей жизни Бланшар не часто колебался. Дестриер еще раз взглянул на шефа.
– Так мне стрелять?
Вивиан неотрывно смотрит на огоньки габаритных огней «Ленд Ровера», напоминавшие в ночной тьме блеск драгоценных камней. Он молчит.
Дестриер забеспокоился.
– Еще немного, и они скроются за деревьями.
Никакого ответа.
– Черт возьми, Бланшар, стрелять или нет? – Он повернул шкалу на прицеле, чтобы скорректировать дистанцию, его палец вновь лег на спусковой крючок. – Я стреляю.
Ствол, перехваченный сильной рукой, дернулся вверх, и пуля ушла в небо.
Дестриер опустил винтовку и воззрился на Бланшара с неприкрытой яростью.
– Только потому, что вы ее трахали…
Тяжелый удар в челюсть прервал его тираду. Дестриер ощутил во рту солоноватый вкус крови. Он не привык к такому обращению. Ему потребовалось чудовищное усилие воли, чтобы не съездить Бланшару по носу прикладом винтовки.
– Это не ваше дело, – в темноте видно, как изо рта Бланшара вырывается пар. – Если вы хотите продолжать работать в «Монсальвате», не смейте больше говорить на эту тему.
Тем временем «Ленд Ровер» скрылся за деревьями.
Они ехали в течение часа и не обменялись за это время ни единым словом. Элли то и дело переводила глаза с дороги на зеркало заднего вида и обратно. Она не осмеливалась взглянуть на Дуга. Только когда в поле их зрения появилась вывеска круглосуточного супермаркета, Дуг нарушил молчание.
– Заедем сюда.
Торговый зал был практически пуст. В отделе канцелярских товаров они купили миллиметровку, кальку и школьный набор по геометрии. По дороге к кассе Элли захватила две коробки печенья, несколько пакетиков растворимого кофе и упаковку с шестью банками кока-колы.
– Здесь где-нибудь поблизости есть отель? – спросила Элли у кассира.
– Если проедете пять километров дальше по дороге, увидите кемпинг.
Занимался рассвет. Кроваво-красные лучи пронзали затянутое серыми облаками небо. Увидев указатель кемпинга, они свернули на грязный проселок. Через несколько сотен метров дорогу им преградила пластиковая цепь с табличкой «Въезд запрещен». За ней располагалась вереница установленных на кирпичи фургонов и стояла кабинка туалета, а дальше простиралось чистое поле. Надпись на прибитой к дереву доске гласила, что кемпинг закрыт до апреля.
Дуг вылез из салона и отцепил цепь. Элли въехала на территорию кемпинга и припарковалась за фургонами так, чтобы машину нельзя было заметить с дороги. Дуг достал перочинный нож и вскрыл замок одного из фургонов.
– Чрезвычайно полезный навык.
– Понапрасну растраченная молодость, – Дуг произнес эти слова без тени улыбки.
Внутри фургон был весьма живописен: стены желтого цвета, выложенные оранжевым линолеумом полы, изъеденные мышами матрасы. Элли задернула занавески, оставив зазор для наблюдения. Дуг вытащил из пакета канцелярские принадлежности и разложил их на столе. Он махнул головой в сторону маленькой кухни, встроенной в перегородку.
– Как ты думаешь, она работает?
Элли чувствовала, что у нее на душе лежит тяжелый камень.
– То, что сказал Бланшар…
– Неплохо было бы сейчас выпить кофе.
Она вышла на улицу, чтобы он не заметил ее слез, и обнаружила под фургоном газовый баллон. С деревьев падали дождевые капли, на проводе линии электропередачи сидела стая ворон. Открыв вентиль, Элли, к своему удивлению, услышала тихое шипение.
В фургон Элли вернулась немного успокоившись. Чайника не было, но под раковиной она нашла кастрюлю и вскипятила в ней воду для кофе. Дуг корпел над бумагами.
Первым делом он нарисовал на миллиметровке сетку восемь на восемь квадратов и вписал в нее поэму в оригинальном варианте, слог за слогом. Строчки заполнили всю сетку до последнего квадрата. После этого Дуг нарисовал такую же сетку на листе кальки, взял распечатку мозаики из Мирабо и с помощью линейки скопировал ее на сетке.
– Интересно, в Средние века была калька? – поинтересовалась Элли.
– Если пергамент окунуть в воду, он становится полупрозрачным. А может быть, они пользовались карандашом. А может быть, этого еще никто никогда не делал.
Дуг наложил диаграмму на поэму и выровнял листы таким образом, что две сетки совместились. Они совпали идеально – линии рыцарского турне соединяли слоги в новой последовательности.
Однако что-то было не так.
– Замкнутый контур, – пробормотал Дуг, – можно начинать читать с любого места и в любом направлении.
– Начни отсюда, – Элли взяла оригинал рукописи и ткнула пальцем в позолоченную букву в начале пятой строки. – Вот и объяснение, почему он выделил букву Е в середине поэмы. А если присмотреться, то внутри буквы видны спирали, закручивающиеся против часовой стрелки.
– В большинстве своем лабиринты в средневековых церквях направлены против часовой стрелки.
Дуг взял чистый лист бумаги и переписал на слоги поэму в новом порядке, начав с первой буквы пятой строки и закончив третьим слогом следующей строки. Элли заглядывала ему через плечо, сверяя его копию с оригиналом.
