Шагаю навстречу бандитам. Те качают головами. Мне еще нельзя домой. Еще нужно кое-что проверить. Хочется взглянуть туда, где сидела Джованна, но я не могу рисковать, вызывая подозрения у ее братьев. Гаэтано настолько взвинчен, что замечает любую мелочь, любой пустяк. Поворачиваюсь и пытаюсь найти ее, но все плывет в тумане.
Понять не могу, как ее не заметили. Слишком были заняты мной или считали, что наше свидание будет более очевидным? Скажем, под часами. У платформы. Возле кассы. Когда же ее там не оказалось, им и в голову не пришло заглянуть в «Макдоналдс» из-за старого семейного предубеждения к этому заведению.
Оглядываю площадь Гарибальди. Уже стемнело. Воздух тяжел от бензиновых испарений. Вечер обещает быть жарким. Я выхожу на проезжую часть. Поток машин медленно движется. Я неуверенно иду вперед, и такси снуют вокруг меня. Похоже, никто не помешает мне удалиться: пока я в Неаполе, меня непременно найдут. Нигде не спрячешься от Алессандро, Лоренцо и раскинутых ими сетей. Так что у меня есть еще несколько часов, пока они не убедятся, что я соврал. Тогда меня найдут. Это всего лишь отсрочка. Что ж, я протяну чуть дольше. Не могу сказать, что я разочарован. Вместо страха приходит ощущение покоя. Все мои варианты разыграны. Всем моим обязательствам пришел конец. Больше я никому не обязан, кроме самого себя. Есть только я и только этот город.
Медленно направляюсь в дальний конец площади, к трамвайным и автобусным остановкам, журнальным киоскам, толпам народа, спешащего в часы пик по домам, к проспекту Умберто, который приведет меня обратно к центру города. Появляется искушение вернуться к синьоре Мальдини. Но тогда она тоже окажется втянутой в эту историю. Нет, туда нельзя. Куда бы мне пойти? Укромного местечка у меня здесь нет. Может, спуститься к порту? Там по крайней мере прохладно. Интересно, порт тоже под их наблюдением? С чего бы? Паромы ходят только на острова и в Сорренто. С другой стороны, есть суда покрупнее: в Палермо, круизные лайнеры. Я могу удрать отсюда, мелькает мысль. Могу отсюда вырваться. Нужно только добраться до порта. Спокойствие мое сменяется волной возбуждения. Мне удается увернуться от какой-то «веспы», летящей прямо на меня.
Вот как, значит, это бывает. Неизвестный убийца на «веспе».
Пуля вонзается, стремясь проникнуть в мое тело. Ей это удается, пусть не без труда. Чувствую, как она старается. Но скорость ее гасят мышцы, внутренние органы.
Умереть от пули — это отнюдь не быстро. Это медленный миг, который тянется долго. Вся жизнь проходит перед глазами. Миллион мгновений, угасающих в головокружительном водовороте.
Чувствую, пуле еще предстоит проникнуть глубже. Я должен сопротивляться и не пускать ее дальше.
Падаю. Один шаг — и наземь. Пронзает острая боль. Внутрь врывается холодный как лед воздух и быстро заполняет меня. Мне это совсем не нравится. Пусть это пронесется мимо, чудом пронесется.
Меня переворачивают. Слышу взволнованные голоса. Неаполитанская речь — гортанная, с хрипотцой. Срывают рубашку. Чьи-то пальцы дотрагиваются до меня. Мне становится тепло, но потом холод возвращается. Слышу вой сирен.
Надо мной склоняется какой-то старик. «Неаполь, — произносит он, качая головой. — Неаполь!»
Сначала вижу только клочок неба. Вокруг меня ноги, обутые в ботинки, туфли. Вижу свою руку: лежит рядом без движения. Спящая рука. Пальцы полураскрыты, словно сжимали яблоко, а то выкатилось.
Другая рука лежит на груди.
На мгновение повисаю в воздухе. Под меня подсовывают носилки. Снова опускаюсь. Перехлестнули ремнями. Тело жестко закреплено.
Я в окружении полицейских. Руки на револьверах. Люди расступаются, освобождая проход.
Думаю: а как же Джованна… как же Джованна, так и торчит в «Макдоналдсе»? Сидит на желтом стульчике из пластика, ждет меня, читает «Джейн Эйр». Она будет думать, что я кинул ее в беде. Я кинул ее в беде.
Опять взмываю вверх, перемещаясь головой вперед под темным небом.
Свет вокруг меня гаснет. Движение прекращается. Взгляд улавливает разрозненные мгновенные снимки окружающего мира, разум силится сложить их воедино. Это живописное полотно, прижатое к моему лицу: ласковое пятно, бледное и теплое.
Внутри меня холод.
Я еще раз возношусь к небесам, но на этот раз не останавливаюсь.
ПОМНИ ПРО ДЕСЯТЬ НЕЛЬЗЯ В НЕАПОЛЕ:1. НЕЛЬЗЯ брать такси в аэропорту, если не знаешь, куда намерен ехать.
2. НЕЛЬЗЯ ходить пешком по темным улочкам: они не для туристов.
3. НЕЛЬЗЯ пытаться переходить улицу, как местные жители: требуется опыт всей жизни, чтобы научиться проделывать это, оставаясь живым и невредимым.
4. Если вдруг сталкиваешься лицом к лицу с былой возлюбленной, помни, что ваше прошлое живет в другой стране и НЕЛЬЗЯ позволять себе заново разжигать пламя былых страстей.
5. НЕЛЬЗЯ тешить себя иллюзией, будто если ты способен заказать пиво и пиццу на итальянском, то понимаешь, что происходит вокруг.
6. Здесь не кино снимают, здесь ты решил отдохнуть: исследуй пляжи залитого солнцем Амальфийского побережья, НЕЛЬЗЯ убивать время в зале суда, наблюдая за процессом по делу об убийстве, совершенном мафией.
7. НЕЛЬЗЯ спать с женой знакомого, пригласившего тебя провести выходные в его загородном доме.
8. НЕЛЬЗЯ отзываться на просьбу о помощи молоденькой девушки, если та связана с каморрой.
9. Если в твой гостиничный номер вламываются громилы, если они лупцуют тебя и убеждают убраться из города, НЕЛЬЗЯ пропускать их совет мимо ушей.
10. И самое главное. НЕЛЬЗЯ забывать: жители тут, будь они судьями, стряпухами, домовладелицами, полицейскими или плутами, прежде всего неаполитанцы. А ты — чужак.
ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХХочу выразить свою признательность многим людям за их многолетнюю поддержку, терпение, ободрение и веру.
Первые слова благодарности должны адресоваться Киту Бэйверстоку за то, что он обозначил Неаполь на моей умственной карте, за то, что был неутомимым гидом, и за то, что познакомил меня с судьями Массимо Амодео и Еугенией дель Бальцо, без которых этот роман во многих смыслах был бы жиже, особенно в описаниях сцен в зале суда. Есть романы, которые вовсе не увидели бы света, не будучи вдохновлены действительностью, вот почему в этом отношении следует особо и горячо поблагодарить Массимо.
Вообще же я признателен Люку Медлингсу, Кертису Радклиффу, Валери Смит, Мейсону Хорстману, Томасу Хардингу, Джиму Пойзеру, Кейт Моран, Эммануэлле Кейта с семейством, моим маме с папой, Аманде Лэйн (за ее весьма особенный способ поддержки, терпения, ободрения и веры), Полю Барроу, Кэм Раслан, Салли Эбби, старшим оперуполномоченным Тревину и Балларду из Федерального управления полиции, Лео Холлису из издательства «Пингвин» и всем партнерам по BLINC.
Наконец, спасибо Джоанне Андерсон за ее глубокую веру и бесценные советы, а также Бриджит Маколей, с кем мы составляем пару, за все вышеупомянутое и вообще за все прочее в моей жизни.
Земля, где поцелуем возглашают почесть, не любовь (ит.).
Врача! Быстро! Быстро! (ит.) — Здесь и далее примеч. пер.
Банк Неаполя (ит.).
добрый день (ит.).
Голодный? Кушать? (ит.)
Пожалуйста (ит.).
Суп. Фасолевый. Вкусный (ит.).
Простите, синьора? (ит.).
Пансион? (ит.)
Раскаявшийся (ит.).
Суббота, 24 мая (ит.).
1 фут равен примерно 30,5 сантиметра.
Кофе, синьор? (ит.)
понимаю (ит.).
Сколько стоит? (ит.)
три ночи (искаж. ит.).
Готово… (ит.)
1 ярд равен примерно 0,91 метра.
Дж. Вико (1668–1744) — итальянский философ и историк, автор труда «Основания новой науки об общей природе наций» (1725).
