Откуда у Уго столько денег? Давала Беттина? Шантажировал кого-нибудь? А может быть, это плата за участие в контрреволюционных акциях?
7.06 вечераПо телефону они вызвали такси. Сегодня ей не хотелось вести машину, да и нельзя было.
— Я счастлива. Никогда не думала, что мое пребывание на Кубе станет таким приятным. Жаль будет покинуть ее.
— До чего же тебе нравятся всякие тайны, — сказал Уго. — Так и не пожелала объяснить мне, в чем дело. Твердишь только: «Не волнуйся да не волнуйся». Опасная ты женщина. Так о чем речь?
— Скоро узнаешь.
Прозвучал ее веселый смех.
Часу не прошло, как ты мне позвонил, а я уже иду к дому, где мы обычно встречаемся. И, как всегда, боюсь натолкнуться на кого-нибудь из знакомых или родственников, хотела даже заранее изобрести предлог, объясняющий мои визиты сюда, да так ничего и не придумала. Прежде чем войти, я огляделась по сторонам. Нет, никого из знакомых не видно. На третий этаж я поднялась по лестнице — не захотелось оказаться с кем-нибудь в лифте. Быстрым шагом прошла длинный коридор и почти в самом конце свернула направо, где было всего две двери — одна против другой.
Я постучала в ту, за которой меня ждали, но открылась дверь напротив. Высунулась какая-то пожилая сеньора и сказала, что в квартире никого нет, все недавно куда-то ушли. Едва слышно я пробормотала, чтобы она не беспокоилась, меня ждут, мне нужно навестить племянника живущей здесь супружеской пары. Я снова повернулась к двери и постучала, на этот раз громче. Опять никакого ответа. Старуха все не закрывала свою дверь и сердито поглядывала на меня. «Сказано же вам, там никого нет».
Я решила не обращать на нее внимания. Снова постучала и услышала, как дверь у меня за спиной громко хлопнула. Несколько секунд спустя щелкнул дверной глазок: старуха не выпускала меня из виду... Уйти?.. Но меня предупредили, что дело спешное... Как поступить?.. И это называется надежная квартира, где, как они меня уверяли, никогда не столкнешься с соседями...
Я решила уйти, но на лестнице встретила тебя. Ты извинился за опоздание, а я рассказала про старуху. Ты меня успокоил: эта соседка пользуется полным доверием, а даже если и сболтнет что-нибудь, она ведь не знает, кто я. И все же следующую встречу придется назначить в другом месте; не стоит, чтобы старуха, зная, что мы здесь не живем, видела, как мы во второй раз приходим вместе в эту квартиру.
Мы прошли на балкон и сели. Воцарилось краткое молчание — так бывает каждый раз. В первые минуты я не знаю, как мне держаться и что сказать. Потом, разумеется, ты берешь инициативу в свои руки.
Наконец я слышу твой первый вопрос, и начинается одна из наших обычных бесед: я сообщаю обо всем случившемся, пересказываю каждый разговор, делюсь наблюдениями. Меня охватывает мучительное волнение, страх передать что-нибудь не точно, что-то домыслить. Время от времени ты меня прерываешь, чтобы уточнить какую-нибудь подробность.
Наступает ночь. Слышно, как внизу шумит жизнь, такая далекая от того, что происходит здесь, на балконе.
Мы оба много курим, и мне кажется, что ты, как и я, не замечаешь этого. Я давно уже обратила внимание, что, разговаривая со мной, ты никогда не делаешь заметок. Порой мне даже кажется, что мои слова записываются на спрятанный где-то магнитофон.
Ты кое-что уточняешь, иногда критикуешь мои действия, отсутствие инициативы, а если вдруг оказывается, что я пропустила что-то важное в услышанном мною разговоре, я чувствую себя виноватой. Мне действительно не всегда удается точно выполнить твои задания, но, с другой стороны, я боюсь, что они заметят фальшь в моем поведении и все поймут. Одна мысль, что они могут обратить внимание на перемены во мне, приводит в ужас.
Уже совсем поздно. Щелкает ключ входной двери, в проеме возникает силуэт высокого мужчины, он коротко здоровается, проходит через гостиную на кухню и зажигает там свет. Наша беседа на время прерывается. Потом ты снова начинаешь говорить, но тут же умолкаешь, потому что мужчина направляется к нам. Я не разглядела его лица, когда он поставил на столик поднос с двумя чашечками кофе. Мы поблагодарили, он безмолвно удалился, и где-то в глубине квартиры хлопнула дверь.
Пора сообщить тебе о моем последнем посещении Александра. Впервые я заметила, что ему совсем неинтересно говорить со мной. Он будто старался уклониться от беседы, а может быть, просто был рассеян. Сказал, что, как только ему пришлют замену, он тут же покинет страну, а уж посольство где нужно окажет давление; теперь, когда нет Беттины, он не силах больше жить на Кубе.
Затем я рассказала о некоторых моих разговорах с членами группировки, выслушала твои указания и простилась.
Лиана ушла, и я направился в глубь квартиры, сказал мужчине, что мы закончили и я тоже ухожу, но он предложил еще чашечку кофе, которую мне захотелось выпить на балконе.
Я смотрел, как Лиана переходит улицу, и думал, что ей сейчас очень трудно с ее бывшими друзьями. Она уже не может относиться к ним по-прежнему. Я это понял, когда она сказала мне, что недолго пробыла у Александра, потому что он «говорил с ней неохотно». А ведь, чтобы продолжалось ее сотрудничество с нами, ей придется все время быть начеку и контролировать свое поведение. Да, нервы у Лианы расстроены, она очень много курила и часто вздрагивала. Учитывая некоторые черты ее характера, я не мог особенно нажимать — во всяком случае, сейчас.
Даже у нее на работе обратили внимание на то, что она стала более замкнутой. Придется серьезно поговорить с ней. Ей нельзя, ни в коем случае нельзя менять свою манеру держаться с людьми, иначе все заметят, что с нею происходит что-то необычное. А этого нельзя допустить. Я оставил чашку на кухне и покинул квартиру. Сев в машину, выехал из гаража, и через несколько минут мой джип влился в поток машин, наводнивших знакомую улицу.
7.02 вечераВыйдя из палисадника, женщина повисла на руке у русоволосого парня.
Она поздоровалась с кем-то из соседей, и компания беспорядочной, по-юношески шумной толпой двинулась вдоль по улице, забыв о том, что их возрасту уже давно не свойственна отроческая экспансивность. Женщина с длинными волосами шла в центре компании и смеялась громче всех.
Свободной рукою она обхватила талию одной из своих спутниц и ласковым жестом, продолжая хохотать во все горло, прижала ее к себе.
Это великий день в ее жизни. Она ждала его столько месяцев.
Я очень устал, но не хочу уходить домой, пока не перепишу кое-что начисто. Снова перечел сообщение нашего сотрудника насчет Мигеля Моралеса.
Две недели назад за ним было установлено наблюдение, и почти сразу же удалось обнаружить, что Мигель Моралес встречается в общественных местах (бары, отели, коллективные гаражи) с мужчиной лет сорока, по описанию нашего сотрудника рост его примерно пять футов и шесть дюймов, вес около ста шестидесяти фунтов, у него длинные каштановые волосы, носит костюм иностранного производства.
Сотрудник, получивший указание следить за ним, потерял его из виду на улице Линия в толпе посетителей, выходивших из родильного дома.
Наблюдение за Моралесом продолжается, тот, кто следит за ним, снабжен специальной камерой, чтобы сфотографировать любое подозрительное лицо, входящее с ним в контакт.
Обращает на себя внимание также рапорт сотрудника, занимавшегося Леандро Сардиньясом, который сообщает, что, хотя у Сардиньяса есть секретарша и прочие служащие, он сам сдает свою корреспонденцию на почту в отеле «Гавана Либре», где приемщица приветствует его как старого знакомого.
Отвечая на телефонный звонок, я продолжал читать лежащие передо мною документы. Да, конечно, мы можем увидеться сейчас же. Повесив трубку, я читал дальше. Наша сотрудница приехала провести несколько дней у своих «родственников», проживающих в том же доме, что и Фабиола Мендес. К сожалению, ей пока не удалось установить предусмотренные планом дружеские отношения с Фабиолой и стать ее частой гостьей. Если так будет продолжаться, придется или направить туда кого-то другого, или разработать иной вариант.
В дверь тихо постучали, и, когда вошел человек в оливковой форме, я отложил бумаги в сторону. У него на лице читалась усталость, он буквально рухнул в кресло, стоящее перед моим столом. Хорошо бы сейчас по чашечке кофе, но кофе больше нет, я уже справлялся на кухне. Только через час его начнут варить для тех, кто на дежурстве...
Товарищ рассказал мне о своей встрече с Висенте Идальго — обойщиком той мастерской, где работает Исмаэль Кинтеро. Он показал, что Исмаэль отличный работник, вовсю его расхваливал, однако сообщил среди прочего, пока не представляющего для нас интереса, что раза два заставал его за какими-то рисунками, которые тот, едва заметив, что за ним наблюдают, поспешно прятал. Висенте уверен: на них были изображены не люди, но что именно, он сказать не, может.
