скандалы – так, что все выглядело пустыми истеричными срывами, унижавшими Дашу еще больше. В этот же период Лиза начала вести дневник от лица невестки, писать за нее письма, накапливать материалы, которые после смерти Даши должны были доказать ее помешательство.
А еще Лиза сама подтолкнула брата к Вере, как раз в то время появившейся в офисе. Вера нравилась ей больше, она была умнее, жестче и циничней Даши. Она не должна была доставить таких проблем, но главное, она, сама того не зная, отвлекала Максима от домашних дел.
Когда Лиза решила, что подготовка завершена, Даша отправилась в мир иной. Якобы по своей воле. К тому моменту это выглядело настолько логичным финалом для нее, что многие скорбели – но немногие сомневались. Даже Максим, по-прежнему любивший первую жену, был сосредоточен скорее на беременности Веры, чем на поиске тайных смыслов.
Так что расчет Лизы был верен, все получилось как надо, однако вмешалась эмоциональная реакция, которую невозможно предугадать. На фоне гибели жены, которая всегда была против нарушения закона, и рождения сына Максим решил отказаться от нелегального бизнеса. Ему показалось, что смерть Даши – это нечто вроде знака свыше, наказания или последнего предупреждения… Лиза так и не разобралась в этом сентиментальном бреде, да и не хотела разбираться. Она злилась и всеми силами пыталась спасти то, что они строили годами.
Она преуспела, пусть даже отчасти. Лизе удалось сохранить лишь треть от прежних масштабов, но только на таком уровне она могла работать под носом у Максима, оставаясь незамеченной им. Она позволила ему верить, что он победил и добился своего. Еще на несколько лет наступило затишье.
– Мне следовало догадаться о многом, – вздохнул он. – Я ведь должен был понять, какая ты, да? И я понимал! Почему же не разобрался до конца?
– Мешали страсти. Они всегда мешают. Это ведь они в итоге потащили тебя к могиле, не так ли?
Со стороны Максим казался хладнокровным и невозмутимым, однако Лиза прекрасно знала, что он попросту переживает все внутри себя. Даже забавно, насколько разными они оказались… Он изображал равнодушие и горел изнутри. Лиза была милой для всех, но в себе носила вечные льды. Поэтому она жила спокойно и счастливо, а его сердце захлебывалось от собственного бремени.
Когда стало ясно, что Максиму осталось недолго, Лиза озадачилась завещанием – и обнаружила, что ей достается не так уж много. В лучшем случае – сорок процентов, но только если она станет официальным опекуном Тани. Все остальное должно было отойти Вере и Тимуру.
Вот тут Лиза и пожалела, что рядом с братом уже не Даша. Вера была умна и прекрасно образована. Она вполне могла сунуться в бизнес – ее сын подрастал, требовал меньше внимания, она начинала скучать. И если Максим оставлял за Лизой относительную свободу, то Вера могла поступить иначе. Лиза прекрасно знала, что раздражает невестку как минимум тем, что много лет живет в ее доме. Помимо деловых разногласий могла сыграть свою роль банальная женская мстительность. Лиза решила работать на опережение: вывести из игры и Веру, и Тимура, заставить Максима возненавидеть их, порвать связь внутри семьи.
У нее это получилось. Сложным путем? Да. Но порой только сложные пути и способны привести к цели.
– Ты не могла быть уверена, что я вычеркну их из завещания, – сказал Максим. Голос по-прежнему звучал ровно, в иных обстоятельствах Лиза даже восхитилась бы братом за такую выдержку.
– Разве? Я хорошо знаю тебя – не хуже, чем ты сам. Если бы оказалось, что Тимур не твой ребенок, разве имели бы значение годы любви, его травмы, слезы Веры? Ты бы страдал, это несомненно. И это еще больше сократило бы твою жизнь.
– Но перед смертью гордость заставила бы меня поспешить с изменением завещания… Я бы оставил все единственным женщинам, которые никогда меня не предавали – тебе и Тане.
– Да. Эта твоя фишка с предательством всегда очень четко отслеживалась. Ее легко было использовать. Мне очень жаль, Макс.
Последние слова были ложью, несколько поспешной, но необходимой, чтобы брат не нажал на спусковой крючок. Лиза все-таки упустила момент, когда честность стала слишком рискованной, и нужно было как-то уравновесить ситуацию.
Но и многословие было опасно. Максим не поверил бы ее рыданиям или заверениям в том, что она не понимала, насколько далеко зашла, действовала в панике… Нет, тут он разгадал ее. Ей оставалось только ждать.
Он хотел убить ее, она видела это. Она бы убила, если бы они поменялись местами. Потому что это было выгодно: Максим, доживавший последние годы, мало от чего теперь мог получить радость, а такая справедливость, предельно честная, его наверняка порадовала бы. У него даже не было бы проблем: вряд ли кто-то, кроме него, знает, что она здесь, а охранники ему верны, они не выдадут.
Однако вместо того, чтобы поступить правильно, Максим поднялся на ноги.
– Пойдем. Считай, что нагулялась, хватит.
– Убьешь меня в саду? – усмехнулась Лиза.
– Следовало бы, но нет. Отвезу в город, судить тебя буду не я.
– Как скажешь, Макс, – смиренно отозвалась она.
Брат все-таки потерял хватку, позволил эмоциям взять верх над разумом. Для Лизы это означало только одно: во всей этой истории, долгой, растянувшейся на много лет, она принимала исключительно верные решения, ей просто не повезло в конце пути. Но она ни в чем не ошиблась, а значит, и сожалеть ей не о чем.
* * *
Ян и сам не до конца понимал, почему приехал к зданию суда. Вот Александра поступила правильно, она предпочла держаться от всего этого подальше, когда все закончилось. И ему следовало бы… а он приехал.
Семье Максаковых тоже не нужно было приезжать, но и они не смогли поступить благоразумно. Они теперь стояли на усыпанном листьями газоне втроем – почти все, что от этой семьи осталось. Максим, Вера и Таня. Не привезли только маленького Тимура… Хотя они ведь уже знали, что он не Тимур! Его дальнейшую судьбу Ян собирался уточнить позже. Пока он просто наблюдал, пытаясь понять, ради чего они здесь на самом деле.
А потом понял – когда привезли Елизавету Сурначеву. Вера, до этого казавшаяся совсем слабой, бледной, как будто сонной, рванулась к ней маленькой хищной птицей. Максим попытался удержать ее, но не смог, видно, не ожидал от нее такой ловкости.
Вера подбежала к Сурначевой, но не ударила, просто вцепилась обеими руками в ее куртку так, чтобы их пока невозможно было растащить. Ей нужно было
