- У тебя есть машина? - спросил Иван.
Она покачала головой:
- Я недавно продала ее. Матери нужны были наркотики, а я давно уже не работаю...
- Ладно. Тогда помоги мне в другом. Выбери один пистолет. Из тех, что на тумбочке.
Женщина внимательно посмотрела на Ивана. Потом так же внимательно - на лежащее на тумбочке оружие... Наконец она взяла один из пистолетов и протянула его Ивану. Иван увидел на нем цифру "три".
- Почему ты выбрала третий? - спросил он.
- Не знаю, - ответила она. - Наверное, потому, что это - сегодняшнее число. День, когда я встретила тебя. И когда умерла мать...
- Да. Сегодня - это значит "здесь и сейчас"... Это хорошее число!..
***
"Зоопарк - это прекрасно! - думал Иван, шагая в сторону Крымского вала. Это рядом с домом". Он вспомнил крики попугаев и хохот гиены, которые не давали ему уснуть в его "берлоге" на площади Восстания - в маленькой квартирке на шестнадцатом этаже высотки...
Такси он остановил минут через пять. И пока машина мчала его по Садовому кольцу, Иван настраивался на предстоящую встречу с Ильей и Крестным... "Зоопарк слишком большой, чтобы искать в нем что-либо или кого-либо наугад, размышлял он. - Так я до утра никого не найду. А утром появятся посетители, Илья протрезвеет и может вообще оттуда смыться. Трезвым он будет к тому же гораздо осторожнее. Он не мог не сболтнуть лишнего. Должна быть какая-то зацепка..." Иван еще и еще раз прокручивал в голове разговор с Ильей по телефону. Ага! Вот оно: "Волк чеченский..." Вольеры с волками, насколько помнил Иван, находились не на главной территории зоопарка, а на той, что вплотную подходила к Садовому кольцу. По его расчетам, она должна была граничить с задним двором какой-нибудь организации, фасадом выходящей на Садово-Кудринскую. Самый подходящий для Ивана маршрут! Он всегда шел не тем путем, на котором его ждали... А что у входов в зоопарк его будут поджидать, Иван почти не сомневался.
Он посмотрел в окно: проезжали мимо американского посольства...
- Куда тебе? - спросил водитель такси.
- Чуть подальше. Угол Садового и Малой Никитской, - ответил Иван.
...Расплатившись с водителем, он пересек Садово-Кудринскую и сразу же нашел то, что искал, - здание Академии общественных наук, с огромным и глубоким, судя по всему, двором. Слева от главного, выходящего фасадом на улицу, корпуса была проходная с воротами. Там, конечно же, дежурил милиционер. Такая уж традиция у московских общественных организаций - ставить мента на входе!
В планы Ивана не входило поднимать шум, поэтому он даже останавливаться не стал около проходной, а сразу направился к оконечности правого крыла здания. Там был такой же забор, такие же ворота, только закрытые со стороны двора на огромный амбарный замок. Они не открывались, по всей видимости, лет десять. "Тем лучше, - решил Иван. - Никто и никогда через эти ворота не ходит и не ездит, значит, место безлюдное, самое нам подходящее..."
Он остановился около забора, достал свой любимый "Винстон", закурил и секунд двадцать постоял на месте с видом очень уставшего человека... Ни справа, ни слева на Садово-Кудринской никого не было видно. Дождавшись, когда в потоке машин, и без того редком, возникнет значительная пауза, Иван в два движения перемахнул забор и продолжил курить уже по ту сторону, во дворе Академии. Двор освещался несколькими мощными фонарями, но лишь фрагментарно. Конца двора не было видно - он терялся в сумраке за последним в ряду фонарем... Иван затоптал окурок и двинулся в глубь двора, не особенно и прячась от света фонарей, поскольку предполагал, что охраняющая объект милиция вряд ли будет делать обход территории. Он хорошо знал ту минимальную степень ответственности, с которой охранники относятся к своим обязанностям по ночам.
За главным корпусом оказалась небольшая внутренняя площадь со сквериком, заросшим огромными елями. Дальше начинались какие-то длинные корпуса, расположенные в виде буквы "Е"... Иван обогнул последний корпус, и сразу ему в ноздри ударил характерный едкий запах - смесь ароматов курятника и свинарника... Да, запах Московского зоопарка ни с чем спутать нельзя!..
Иван не ошибся. Двор Академии действительно имел общий забор с Московским зоопарком. Иван почему-то был уверен, что обязательно найдет в этом заборе немало удобных для проникновения дыр. И снова не ошибся. Он вскоре отыскал не только удобный лаз, но и даже что-то вроде тропинки. Вблизи таких заборов не может не быть проложенных народом троп. Потому что если идти от Академии до метро через площадь Восстания, то получается минут пятнадцать, а если напрямую - через зоопарк, то выходит не больше трех...
***
Но Ивану нужно было дойти по тропе только до первых клеток. Он осторожно, стараясь не шуметь, пробрался между клетками на асфальтовую дорожку. Вонь стояла невообразимая... Звери пахнут совсем не так, как люди. Иван в очередной раз вспомнил свое отбывание наказания в чеченском "карцере" - выгребной яме сортира, где он просидел несколько суток за попытку побега из рабства... Запах зверя острее и резче человеческого. Человеческий же приторен и сладковат даже при разложении...
Иван медленно, прислушиваясь к своим ощущениям, переходил от клетки к клетке. Большинство их обитателей спали, изредка ворча во сне. Иван даже не видел, кто именно обитал в той или иной клетке, - в темноте все клетки были одинаковы, а искать надписи...
Внезапно его остановило ощущение опасности. Иван замер в тени дерева, вслушиваясь и всматриваясь в ночь... Через одну клетку от него какой-то небольшой зверь, размером примерно с собаку (в темноте его трудно было разглядеть), метался по своему жилищу, равномерно и безостановочно перебегая от одной стены к другой и обратно. В этом мотании от стены к стене явно чувствовалась затравленность привыкшего к свободе существа...
"Здесь", - понял Иван.
Он выждал несколько минут. Но иных звуков, кроме топота этого странного зверя и еще коровьих вздохов, не доносилось из окружающего пространства. И все же Илья был где-то здесь, Иван это чувствовал... Небо над Москвой начинало понемногу сереть. "Начало пятого, - определил Иван. - Через полчаса будет светло. Надо заканчивать!"
...В метавшемся по клетке звере он уже смог различить волка, только какого-то низкорослого, мелкого, поджарого. "Этого он, что ли, называл чеченским волком? - подумал Иван об Илье. - Ну это он ошибся! Вряд ли..." Иван видел в Чечне волков. Они не раз приходили в лагерь расположившейся на ночевку группы Ивана - проверить, кто здесь еще неприкаянно мотается по их территории... Совершенно не похожее существо! В Чечне были такие же волки, как и везде в России...
...И в самом деле, пора было заканчивать! Иван разглядел метрах в сорока справа от себя что-то вроде застекленного киоска. Он прицелился и выстрелил дважды по стеклам. Звона разбитого стекла ему услышать не удалось. Однако обитатели зоопарка среагировали мгновенно, причем именно на выстрел... Шум, который поднялся в зоопарке, можно было сравнить только с воплями, слышанными Иваном накануне на Казанском вокзале. Хотя, конечно, разница существовала... В криках зверей и птиц не слышалось ни сильного страха, ни даже легкого испуга. Воздух наполняли только угрозы: лай, рычание, вопли, резкие выкрики и визгливые стоны, неизвестно кому принадлежащие, - все это сливалось в одну какофонию. И все объединялось единым чувством - агрессивной реакции на предупреждение о близкой смерти. Животные стремились испугать, точнее отпугнуть невидимого врага...
Иван ждал... Нервы Ильи не выдержали на четвертой секунде. Он выскочил, отделившись от сгустка темноты, откуда-то слева и начал стрелять из пистолета с обеих рук по клеткам, крича что-то столь же бессвязное и дикое, как и крики обитателей зоопарка... Каждый его выстрел добавлял новый вал воплей в хор зверей ночного зоопарка...
Медлить было нельзя. Через несколько минут сюда сбегутся сторожа, милиция... Уходить нужно срочно. Но сначала - завершить начатое.
...Лет пять назад Иван не смог бы нажать на спуск, не показавшись на глаза врагу. В этом была своего рода романтика, по крайней мере, так ему казалось тогда. Теперь Иван считал, что только пацан хочет доказать человеку, которого убивает, что он самый крутой, что он первый... Такой пацан, как Илья. И Иван в свое время любил поговорить о равенстве возможностей, о какой-то там честности и справедливости. Это, конечно, были глупость и мальчишество...
Сейчас Ивану и в голову бы такое не пришло. Времена романтики для него давно кончились. В убийстве нет и не может быть никакой эстетики. Смерть - это ведь лишь одно из явлений природы. Может ли быть нравственной или безнравственной молния, убивающая человека?.. Убийство для Ивана после Чечни стало органическим состоянием, способом его существования... Он сам становился явлением природы, когда убивал людей. Был ли Иван безнравственным или нравственным? Да он просто был! Как молния!..
