которой она была пришвартована, когда вы разошлись по кроватям.
– А я-то думала, что случилось с лодкой, – говорит Трикси. Она улыбается, но бабушка – нет.
– Когда я узнала, что случилось с тобой на самом деле, я поделилась этим с моей невесткой, твоей матерью. Я не сказала Нэнси, как я внезапно узнала правду – она уже выжидала причину вызвать санитаров – я просто сказала, что уверена. Тогда она призналась, что уже знала. Лили рассказала ей. Много лет назад. Твоя мать разразилась рыданиями и рассказала, что один из последних докторов, к которому она тебя водила в Лондоне, считал, что у тебя был шанс прожить дольше. Для этого нужна была бы революционная операция на сердце, но она никогда не рассказывала об этой информации, о выборе, о возможности, никому, по причинам, непонятным мне. Если бы тебе провели ту операцию, ты могла бы жить до сих пор.
– Я знаю, – шепчу я, но бабушка меня не слышит.
Я присутствовала в Сиглассе во время этого их разговора.
Вот откуда я знаю.
Я помню, как бабушка с матерью сидели за кухонным столом, пили чай и говорили о докторе, который мог бы изменить мою жизнь. Я помню, как Нэнси плакала, бабушка кричала, и помню, как ни одна из них не заметила меня, всхлипывавшую в углу комнаты.
Потому что они меня не видели.
Но, может, я всегда была здесь. Может, я никогда не уходила.
– Оказалось, что все знали о случившемся в тот Хэллоуин, кроме меня, – говорит бабушка. – Даже мой сын, твой отец. Они молчали, чтобы защитить твоих сестер, репутацию Даркеров и их будущее наследие. Поэтому-то ни один из них не заслужил ни пенни. Я не глупая и не слепая. Я знала, что мои родственники эгоистичные и злые. Но они отобрали тебя у меня, а затем солгали о случившемся, и я не могла простить их или Конора за это. Ты всегда была моей любимицей, дорогая. Ты вдохновила меня на написание моих собственных историй, ты подарила мне смысл жизни, и ради тебя мне хотелось становиться лучше. Они должны были заплатить за то, что сделали с тобой.
Чайник закипает и это звучит, как крик.
Бабушка бросает взгляд на поэму, написанную на кухонной стене.
Родные Дейзи Даркер темнее других были.
Когда одна умерла, вся семья солгала,
на смерть глаза они закрыли.
Бабуля Дейзи Даркер хоть старше, но не мудрее их.
От ее завещания всех замутило,
этим смерть она себе заслужила.
Отец Дейзи Даркер всю жизнь
под свою песню плясал.
Его эгоизм, его пианино,
свели его в гибельную трясину.
Мать Дейзи Даркер была актрисой
с сердцем изо льда.
Не всех детей своих любила,
роль потерять она заслужила.
Сестра Дейзи Даркер, Роуз, была старшей из трех.
Тихой, красивой и умной, но умрет она одинокой.
Сестра Дейзи Даркер, Лили,
была самой тщеславной из них.
Эгоистичной, избалованной, самодовольной
ведьмой, смерти достойной.
Племянница Дейзи Даркер была
развитым не по годам ребенком.
Но и неспособным выжить
в дикой природе брошенным утенком.
Тайную историю Дейзи Даркер
кто-то должен был рассказать.
Но ее сломанное сердце – лишь начало
того, что нужно узнать.
Семья Дейзи Даркер лгала
слишком много лет напролет.
Свои последние часы перед смертью
они провели, получая свое.
– Тебе понравилась поэма Трикси? – спрашивает бабушка, но я не отвечаю. – Она написала больше – о каждом из вас – но слишком застеснялась, чтобы поделиться всеми. Когда я поделилась с Трикси своим планом, она согласилась помочь. У вас с ней много общего и она тебя любит не меньше моего. Я хотела, нет, мне нужно было добиться справедливости для тебя и для нее прежде, чем будет слишком поздно. Пока еще могла. Я убила Фрэнка. Он был ужасным сыном и кошмарным отцом. Так как в семье только он пьет виски, его было удивительно легко отравить. Как только Фрэнк заперся в музыкальном зале, я открыла ему, что все же не умерла. Я сказала, что вся сцена со мной на кухне была всего лишь хэллоуинским розыгрышем. Мы немного посмеялись над этим, я подтолкнула его выпить еще больше виски, потом поставила чудесную мелодию на пианино, пока он давился собственной кровью. – Бабушка смотрит в пол, словно избегая смотреть мне в глаза, хоть и не видит, как я на нее смотрю. Она вытирает слезу, и я ощущаю облегчение от того, что рассказывать эту историю ей так же грустно, как мне – ее слышать. – Фрэнк был слишком тяжелым, чтобы я могла его передвинуть, поэтому Трикси помогла мне оттащить его тело в чулан, пока вы были наверху, ища ее.
– Я беспокоилась, что кто-то заподозрит Трикси – она всегда была чересчур смышленой – поэтому нужны были дополнительные отвлекающие маневры. Она украла у Лили набор для диабетиков, взяла, что нужно, потом оставила его в спальне Нэнси, чтобы его нашел кто-то другой. Она выскользнула из гостиной, пока вы смотрели кассету и присоединилась ко мне в чулане, заперев нас изнутри запасным ключом. Вколоть себе инсулин было ее идеей после того как Роуз упомянула об этом за ужином, но я никогда не позволила чему-то плохому случиться с ней. У нас был запасной Глюкагон на случай, если никто не нашел бы ее вовремя.
Трикси ставит чашку чая на стол перед бабушкой.
– Остальное было просто, – говорит бабушка, делая глоток. – Нэнси была занята поисками пропавшей внучки, когда я позвала ее в сад. Когда я сказала, что все это – сложная хэллоуинская шутка, она очень разнервничалась. Поэтому я предложила ей чаю – это всегда было ее решением любой ситуации. Я отравила его растениями, которые она сама же вырастила в Сиглассе. Она умерла чуть позже, чем должна была, но пунктуальность никогда не была сильной стороной Нэнси.
– Остальные умерли вовремя, и их находили раз в час, как мы и планировали. Это придумала Трикси. Она прочла столько детективов, что у не было полно идей. Лили убила себя, брызгаясь духами, которые мы заменили более смертельным ядом. Конор неудачно упал с лестницы, а затем удавился собственной газетной статьей. Трикси застрелила Роуз из ее
