– Все, я был не прав! Раскаиваюсь. Учту. Исправлюсь, – заверил Андрей.
Дирли-Ду плюхнулась на диван и скептически покачала головой.
– Вряд ли у тебя получится. Ты не только скопидом и хомяк, ты заботливая клушка. Будешь дрожать надо мной, как над этой египетской тарелкой. Будешь выискивать в газетах статьи о последних разработках в области борьбы со СПИДом и охотиться за мной со шприцем в руках. Меня ждет печальная участь. Ужасно видеть в твоих глазах жалость и страх. Не надо, Андрей, прошу тебя. Я прекрасно себя чувствую, лучше, чем когда бы то ни было, не заставляй меня вспоминать о болезни. Не жалей! Нет, конечно, приятно, что ты меня жалеешь, но ты готов отдаться этому чувству с присущим тебе педантизмом и самоотверженностью. Бог мой, я ведь абсолютно ничем не отличаюсь ни от тебя, ни от всего остального человечества. Моя болезнь смертельна, но хоть один человек на земле может сказать с уверенностью, что он не умрет? Все люди смертны, но ты почему-то испытываешь жалость именно ко мне. Почему? Потому, что моя смерть стала немного явственнее различима, стала немного более определенной, чем у любого другого человека? Ерунда. Я имею шанс со своей болезнью протянуть и год, и два, и пятнадцать лет, а уже завтра тысячи здоровых людей погибнут в автокатастрофах, под завалами зданий, утонут, сорвутся в пропасть, будут убиты киллерами или случайным трамваем. Почему тогда ты сочувствуешь мне, а не им? '
– Сдаюсь, сдаюсь, – закричал Андрей. – Я тебе не сочувствую, я тебя не жалею!
– Единственное, о чем ты действительно должен сожалеть, так это о неизбежности презервативов. Мы с тобой никогда не узнаем, насколько сладкой была бы наша любовь без резиновой преграды. Вот это и впрямь горе!
– Рискнем! – тут же загорелся Андрей.
– Ненормальный. Всегда считала тебя приверженцем здравого смысла, а ты, оказывается, не прочь сыграть в русскую рулетку?
– Приз очень соблазнителен.
Андрей страстно оглядывал Дирли-Ду, которая вновь вернулась к тарелкам и фужерам, и, если бы в это мгновение не раздался звонок, он – сто процентов – кровожадно набросился бы на свою умирающую подругу.
– Привет, капитан. Заходи. – Андрей впустил в квартиру Константина, нарядного и ароматного, с огромным букетом роз.
– Что празднуем? – спросил Костя, раздеваясь. – Где Дирли-Душка? Кого еще пригласили?
– Какие цветы! Спасибо, друг. – Андрей смущенно протянул руки к букету.
– Да не тебе же! – возмутился Костя. – Это для Дирли-Ду!
Дирли-Ду как раз появилась из кухни с салатницей в руках и обменяла еду на розы.
– У, как вкусно выглядит! – сказал Костя, осматривая врученный ему салат. – Что тут?
– Попробуй. Сейчас придут Макс и Валера, сослуживец Андрея, и начнем буйствовать.
– О, да у вас стол еще практически не накрыт, – воскликнул Константин. – Тут необходима моя помощь.
И капитан начал на пятой скорости носиться из кухни в гостиную с тарелочками колбасы и соленых помидоров, вырывая посуду из рук Дирли-Ду и отодвигая в сторону Андрея.
– Какой же ты неугомонный! – сказала Дирли-Ду.
– Порох! – сказал Андрей.
***
Веселье планомерно развивалось и набирало обороты, достигло вершины и пошло на убыль. За окном уже стемнело, а в квартире сыщика ярко горел свет, звенел хрусталь и время от времени постукивали вилки. Шел пятый час вечеринки, и если бы компания состояла из менее интеллигентных, и более подверженных алкогольной зависимости персон, то тела развлекающихся давно лежали бы под столом. Все были пьяны, но только слегка, ровно настолько, чтобы создать в душе праздник. Дирли-Ду – обольстительная и невозможная в маленьком белом платье – безостановочно хохотала, Макс возбужденно сверкал очками, галантный Валера подливал шампанское единственной даме, Костя не сводил с девушки восхищенного взгляда. Пряжников был абсолютно трезв.
– Господа, у меня созрел тост! – заорал Максим, подскакивая с дивана, на котором он утвердился часа два назад в обнимку с блюдом пирожных. – Да здравствует Дирли-Ду! Пряжкин, наливай!
Гусары резво подскочили с мест, а Валера скромно предложил качать героиню тоста. Костя и Макс азартными криками подтвердили свое согласие и бросились к полуголой Дирли-Ду.
– Нет! – испуганно заорала Дирли-Ду. – Вы спятили! Я в мини!
– Я вам щас покачаю! – с угрозой крикнул Андрей. – Господа, минуту внимания. У меня есть тост. – Тише, черти, угомонитесь же.
Через полчаса ему все-таки удалось добиться тишины.
– Прошу всех вернуться за стол.
– Что за формальности? – удивился Костя.
– Я уже ничего не смогу съесть, – со вздохом сказала Дирли-Ду и нерешительно взяла с тарелки кусок торта.
– Я налью тебе чаю! – подскочил Валера.
– Всем сидеть и не двигаться. Слушайте меня! – грозно прикрикнул Пряжников. – Тост. Давайте выпьем за это мгновение. Посмотрите друг на друга. – Сейчас вы счастливы, веселы, красивы. Что будет завтра? Что случится через пять минут? Возможно, все изменится. Но пока мы вместе и нам хорошо. За вас, друзья, и за это мгновение!
– Какой глубокий философский смысл! – восхитилась Дирли-Ду.
– Ну как не процитировать Гете? – усмехнулся Макс. – А у меня занятная байка. Хотите послушать?
Тост Андрея ознаменовал переломный момент вечера. Прием вступил в заключительную фазу. Народ притих и погрузился в умиротворенно-лирическое состояние.
– Ну, хотите послушать? – повторил Макс. – Упадете. Итак, жила-была милая, тихая старушка, Зоя Леонидовна. Ей недавно стукнуло семьдесят девять. Зое Леонидовне осталась от сестры в наследство однокомнатная квартира, которую она успешно сдавала. Последним квартирантом был молодой парень. И как-то раз, когда он должен был уплатить нашей бабушке очередной арендный взнос, он не появился. Не появился он и через месяц. Старушка, не желая оставаться в убытке из-за простоя, бестрепетно конфисковала телевизор и сумку парня, врезала новый замок и пустила в квартиру других жильцов. Телевизор работал отлично, а в сумке среди водолазок и спортивных штанов бабуля обнаружила пистолет с глушителем. Зоя Леонидовна (о, божественное совпадение! – мастер спорта по стрельбе! чемпионка Европы какого-то давнего года) взяла в руки прохладного, стального зверя и уже не смогла выпустить. Нет, она никого не убила, только довела отдельных индивидуумов до нервных конвульсий. Вооруженная старушка курсировала по району, упиваясь редкой возможностью подчинять людей своей воле. Это был праздник сердца для Зои Леонидовны. Скромная бабушка за неделю получила столько удовольствия и удовлетворения, сколько не получала за все годы, проведенные на пенсии. Наконец-то к ее мнению стали прислушиваться. В собесе она тихо прижала к стене воинственную и грубую начальницу отдела, которая обливала несчастных стариков потоками хамства, и сунула ей под ребра дуло. Начальница превратилась в ангела – очень бледного, но вежливого. На улице Зоя Леонидовна прострелила шины богатому повесе, который вздумал посоревноваться с другом, чей автомобиль быстрее, и едва не придавил нашу героиню. На базаре она в два счета доказала грубому продавцу фруктов, что его весы безбожно врут. И так далее, и тому подобное. Старушка веселилась довольно долго, потому что не трогала безвинных, а виноватые протестовали редко. Да и тем, кто вздумал писать заявление о появлении в московских окрестностях безумной старушки в каске, бронежилете и с пулеметом под мышкой, с трудом удавалось доказать свою абсолютную вменяемость. Попалась Зоя Леонидовна только тогда, когда в своем дворе спокойно и интеллигентно попросила владельца собаки вывести пса из детской песочницы. Откормленный доберман сидел меж песочных холмиков с квадратными от напряжения глазами и высунутым языком. Хозяин не только ослушался, но и спустил собаку – когда она закончила процедуру – на Зою Леонидовну. Чтобы избежать увечий и спасти свое горло, Зоя Леонидовна метким выстрелом укокошила пса. Было много свидетелей, кто-то восхищался военизированной старушкой, кто-то оплакивал дохлую собачку. Но в результате Зоя Леонидовна оказалась в отделении милиции. Я пока не знаю, как решил ее участь суд.
– Фантастика! – встрепенулась Дирли-Ду, немного сонная от выпитого шампанского. – Я видела эту бабушку, я вместе с ней покупала мороженое! Плохо, если ее посадят. Тюрьма – это ужасно, это отвратительно, гадко, мерзко!
– Ты так раздухарилась, словно сама будешь завтра упрятана в тюрьму! – улыбнулся Костя.
Дирли-Ду бросила растерянный взгляд на Андрея и усиленно заморгала.
– Позвольте и мне рассказать одну байку, ребята, – вступил Валера. – Я вижу, сегодня вечер экспромтов, и надеюсь вас повеселить. Мой рассказ не длинный, это случилось при расследовании одного свеженького дела. Сотрудница солидного банка решила встретиться с коллегой из другой фирмы для обсуждения важного вопроса. Коллега, назовем его Васей, должен был прийти в половине третьего, а в два часа двадцать пять минут Ингу срочно вызвали к начальнику отдела. Она помчалась, как ненормальная, потому что в банке строго следовали протоколу и задерживать посетителя считалось кощунством. Когда издерганная Инга возвращалась в свой кабинет в 14.42, она увидела в конце коридора спину удаляющегося коллеги. Ясное дело, он не дождался ее, оскорбился и ушел. Инга кинулась вдогонку, с извинениями набросилась на Василия, он обернулся – и оказался совершенно посторонним человеком. Инга устремилась к себе в кабинет. О, счастье! Вася сидел около ее стола и настукивал пальцами «Турецкий марш» Моцарта. Он совершенно не рассердился на нее из-за опоздания. Вот!
