— Полиция ничего не заплатит тебе, — сказал он. — Они выслушают тебя, но ничего не заплатят. Мне не следовало бы говорить тебе об атом.
— Я думаю, они заплатят, мистер Блоки, — возразил Ю-Ю. — Мне нужны деньги. Может быть, вы дадите их мне?
— Я дам тебе работу, — сказал Блоки с твердостью, которой он не чувствовал. — В твоем возрасте ты должен иметь постоянное занятие.
— Мне не нужно постоянное занятие, мистер Блоки, — проговорил Ю-Ю и с появившейся в голосе настойчивостью добавил: — Мне нужны двадцать тысяч пиастров.
Блоки довольно долго смотрел на него, затем поднялся.
— Подожди здесь, — сказал он, — и ничего не трогай.
Он вышел, притворив за собой дверь. Блоки направился к двери, ведущей в жилую часть здания позади клуба, не обращая внимания на Ю Лан, провожавшую его взволнованным взглядом. Он подошел к спальне Чарли и вошел.
Над висевшей на стене полкой светил ночник. На полке стояла большая фотография их отца. Было достаточно светло, чтобы увидеть спящего Чарли.
Когда Блэки затворил дверь, Чарли открыл глаза и сел.
— Кто это? — спросил он.
Блэки негромко рассказал ему о встрече с Джеффом.
— У него есть бриллианты, — сказал он. — Он дал мне еще один.
Чарли протянул руку, и Блэки положил в нее завернутый в газету бриллиант. Чарли осмотрел камень и кивнул.
— Это тоже мой, — сказал он. — Он согласен с ценой?
— Да.
— Завтра утром я лечу в Пномпень.
— Есть неприятности. — И Блэки рассказал брату про Ю-Ю.
— Такие вещи случаются, — философски произнес Чарли. — Ты должен заплатить ему. Конечно, он потом потребует еще. Когда у нас будут бриллианты, мы придумаем, что нам с ним делать. А пока дай ему денег.
— Я как раз думал об этом. Хорошо, я заплачу ему.
— Ты думаешь, он пойдет в полицию после того, как ты заплатишь ему? Он может не устоять перед искушением получить еще вознаграждение.
— Он не сделает этого, — сказал Блэки. — Полиция слишком много знает о нем. Не думаю, чтобы они что-нибудь ему дали.
Чарли кивнул.
— Тогда заплати ему.
1
Нхан провела скверную ночь. Сон, который ей приснился, напугал ее.
Проводив в школу братьев, и пока еще не проснулся дядя, она наняла рикшу до гробницы маршала Ли Ван Дейта. У входа она накупила для дароприношений различных овощей и фруктов. Она вошла в храм и разложила свои дары на длинном столе, на котором уже лежали другие приношения.
Она встала на колени и долго молилась, это немного успокоило ее. Она купила две свечи, зажгла их и поставила на подставку среди множества горевших свечей. Затем, встав на колени, она взяла обеими руками сосуд, в котором лежало несколько тонких дощечек, на каждой был указан номер. Очень осторожно и тщательно она потрясла сосуд, пока из него не вывалилась на каменный пол одна дощечка. Она взглянула на номер и увидела цифру шестнадцать. Нхан подошла к помеченному цифрами ящику на стене и вынула из ячейки под номером шестнадцать клочок розовой бумаги.
Нхан отнесла эту бумагу сидевшему у входа в гробницу старику. Это был один из пяти предсказателей судьбы в этом храме. Он прочел, что было написано на бумаге, а затем долго и внимательно разглядывал Нхан. Он был самый мудрый и самый старый предсказатель в гробнице, и Нхан безгранично верила ему.
Он сказал ей, что в течение следующих двух дней она должна быть очень осторожной в своих действиях. Эти два дня будут самыми трудными в ее жизни. После двух дней ей уже нечего будет бояться, для нее будет лучше вернуться домой и молиться все время, пока не минуют два дня.
Вместо того, чтобы вернуться домой, Нхан села на десятичасовой автобус до Фудаумота. Она безумно захотела увидеть Стива, ощутить его руки, сплетенные у нее за спиной. «Он, — думала она, — успокоит меня лучше молитвы».
В то самое время, как ее автобус отходил от Центрального рынка, лейтенант Гембли отворил дверь своего кабинета. На столе он нашел подшивку бумаг и требование представить подробный доклад по вопросу об ограблении принадлежавших посольству складов. Изучение этих бумаг и составление отчета займет, по крайней мере, два дня. Приступая к работе, он вспомнил, что должен был сходить к гробнице маршала Ли Дейта, чтобы поговорить с дядей Нхан Ли Квон.
«Не могу же я делать все сразу, — сказал он себе. — Я сообщу ее имя Нгок Лину, и пусть он займется этим делом».
Около одиннадцати часов секретарь принес ему чашечку кофе. Воспользовавшись перерывом в работе, он позвонил инспектору.
— Ваша версия, что Джефф является дегенератом, далека от истины, — сказал Гембли, когда услышал в трубке голос инспектора. — Я разговаривал с его друзьями и не выявил никаких доказательств, что он был педерастом или совращал девочек. У него была постоянная девушка. Вам бы лучше побеседовать с ней. Она бы не сказала вам ничего плохого про этого парня.
Инспектор слушал, полузакрыв от гнева глаза.
— Если бы я мог разыскать эту девушку; лейтенант, — сказал он, сдерживая раздражение, — я бы обязательно поговорил с ней, но я не знаю, кто она, и не могу этого выяснить.
Гембли усмехнулся.
— Вы удивляете меня, инспектор. Я без особого труда выяснил это. Я узнал ее имя у той китайской проститутки, у которой вы нашли Уэйда. Все очень просто.
Инспектор подался вперед, что есть силы сжал трубку.
— Кто она?
— Она танцовщица из Парадиз-клуба. Ее имя Нхан Ли Квон. Я не знаю, где она живет, но могу сообщить, что ее дядя предсказатель судьбы в гробнице маршала Ли Ван Дейта. Он скажет вам, где ее можно найти.
Инспектор вздохнул с облегчением.
— Благодарю, лейтенант. Буду действовать по вашим указаниям. — И он повесил трубку.
Довольно долго он сидел не двигаясь, глядя перед собой. Затем поднял трубку и позвонил полковнику Он Дин Кхаку. Он сказал ему, что наконец сумел выяснить, кто такая девушка Джеффа.
— Я сам допрошу ее, — сказал полковник голосом, не допускающим возражений. — Арестуйте ее без шума. Немедленно приведите ко мне.
Инспектору не потребовалось много времени, чтобы установить адрес Нхан. В управлении имелся список танцовщиц всех клубов. Взяв с собой двух человек в штатской одежде, он поехал к дому Нхан. На углу улицы он остановил машину и направился с одним из своих парней к ее квартире. Дверь отворила мать Нхан.
— Дочери нет, — сказала она инспектору. — Куда пошла, неизвестно. Наверное, вернется после полудня, но до шести часов придет наверняка.
Инспектор оставил в квартире своего человека. Он велел ему подождать Нхан и не позволять матери ни под каким предлогом, пока не вернется дочь, выходить из дома.
Когда инспектор уехал, полицейский сел на скамейку возле двери и закурил. Мать Нхан забилась в угол, в ужасе глядя на него. Вскоре ему надоело курить. Он запер дверь и начал осматривать квартиру. Он открывал и закрывал шкафы, вытаскивал ящики и переворачивал их содержимое. Все это время мать Нхан не сводила с него глаз.
Джефф был удивлен и обрадован, когда дверь его комнаты отворилась и вошла Нхан. Он подумал, что она выглядит очень уставшей, и, целуя ее, спросил, о чем она беспокоится. Он подвел ее к кровати, сел, посадил Нхан рядом с собой и обнял ее. Он рассказал ей о встрече с Блэки, но не упомянул о полицейском.
— Мы уезжаем завтра ночью, — сказал он. — Следующим утром мы будем в Гонконге.
Нхан ответила после некоторого колебания:
— Может быть, подождем еще два дня, Стив? Так будет лучше. Я сегодня утром советовалась с прорицателем: следующие два дня будут очень тяжелыми для меня. Давай подождем. Через два дня все будет в порядке.
Она боязливо взглянула на него, ожидая, что он рассердится и вспылит, но, вместо этого, он улыбнулся.
— Пойми, Нхан, если ты хочешь стать американской гражданкой, ты не должна быть суеверной. Суеверия — это все чепуха. Прорицатели хороши для маленькой вьетнамской танцовщицы, но не для американской гражданки.
— Понятно, — покорно согласилась Нхан. Ей очень хотелось заслужить одобрение Стива, хотелось, чтобы он правильно понял ее. Неожиданная мысль, что она никогда не увидит Гонконга, вдруг пронзила ее. Разве предсказатель судьбы не сказал ей, что следующие два дня будут самыми трудными в ее жизни?
— Разве нельзя подождать? — спросила она.
— Нет. Все уже решено, — ответил Джефф. — Ни о чем не тревожься. Все будет хорошо. — Он откинулся на кровать, притянул ее к себе и начал целовать.
Нхан закрыла глаза, ласки вызывали в теле приятные ощущения, но душа еег, как мышонок в лапах кота, трепетала от страха.
— Почему бы тебе не остаться со мной? — сказал Джефф. — Зачем возвращаться в Сайгон? Завтра ночью мы уедем. Останься!
Он приподнялся на руках, склонился над ней, нежно поглаживая пальцем ее нос, прикасался к губам и щекам.
