Джуди отпрянула от него.
— Ты ее убил, — закричала она, выбросив руки, чтобы он ее не задел. — Гарри! Беги!
— Ты же знаешь, что я этого не делал, — завопил Гарри, хватая ее за руку. — Я был на кухне! Я никогда в жизни не носил пистолета! Джуди! Ты должна им это сказать… Я этого не делал!
Потом дверь распахнулась, и в коридор влетело трое полицейских.
Гарри оттолкнул Джуди и бросился на кухню. Но не успел сделать и пары шагов, как был сбит полицейскими и, невзирая на яростное сопротивление, схвачен.
Джуди слышала, теряя сознание, как он кричал:
— Я этого не делал! Клянусь, не делал! Это не мой пистолет.
Потом все погрузилось в темноту, в бездонную пропасть.
Тео тянул себя наверх на служебном лифте, когда услышал выстрел, и немедленно нажал на тормоза. Он находился всего лишь в нескольких футах от служебного люка, открытого Гарри. В кухне горел свет, и Тео видел даже часть потолка. В квартире творилось что-то невероятное. Он услышал отчаянный крик Джуди и треск рушащейся входной двери. И выругался, поняв, что случилось нечто непредвиденное.
Лифт приводился в действие посредством веревки, за которую нужно было тянуть, находясь внутри кабины. Работа была не из легких. Проклиная все на свете и обливаясь потом, Тео изо всех сил дергал веревку. Он хотел во что бы то ни стало попасть в квартиру и заставить Джуди замолчать. Когда он уже находился всего в нескольких футах от нее, до него вдруг донеслись звуки борьбы и голос Гарри, пронзительный от ужаса:
— Я не делал этого! Клянусь, я не делал! Это не мой пистолет!
Лицо Тео напряглось.
«Кто-то стрелял, — подумал он. — Самое время ее убрать». Но в квартире были люди. И Тео, озабоченный лишь одним — удрать, пока его не заметили, забыв о тормозе, на мгновение выпустил из рук веревку. Лифт вздрогнул и камнем ринулся вниз, не останавливаясь на этажах. Тео испустил рев попавшего в калкан зверя.
Его вопль услышали детективы в штатском, сторожившие в аллее. Они увидели вылетевшую из темноты кабину лифта. Ударившись о стальные перекрытия, он развалился, и на влажный бетон глухо шмякнулось безжизненное тело.
Детективы подбежали и наклонились над Тео. Лицо его было перекошенным от боли и ужаса. Когда они дотронулись до него, Тео завопил, напугав обоих полицейских. Они отпрянули назад, не спуская, однако, с него глаз.
— Ладно, сынок, — сказал тот из них, кто был постарше. — Полегче. Мы вызовем для тебя «скорую помощь». — По тому, как Тео лежал, он понял, что парень сломал себе спину, и, повернувшись к товарищу, добавил: — Это все. Я сейчас вернусь.
По лицу Тео струился пот.
— Куда он пошел? — Тео еле ворочал языком.
— За Доусоном и «скорой помощью».
— Держу пари, старина Доусон развеселится, — он пытался шутить, но сумасшедшая боль кривила его лицо. — Он никогда меня не любил. — И замолчал, задыхаясь. — Эта чертова спина… Не трогайте меня. Пока вы меня не трогаете, все в порядке.
— Полегче, мальчуган, — проговорил детектив и присел перед ним на корточки. — Мы поставим тебя на ноги.
Тео ерничал:
— Наконец-то попаду в газеты. У меня в бумажнике моя фотография, передай ее прессе, приятель. Мой старик обалдеет, когда увидит меня в газете. Ведь об этом будет на первой странице, так?
— Верно, — усмехнулся детектив.
— Возьми-ка сейчас и оставь у себя, — настаивал Тео. — Тебе подбросят за это несколько монет. Если не ты, ее возьмет Доусон, ты его знаешь.
Чтобы успокоить парня, детектив вытащил бумажник и взял оттуда фотографию.
— Эта? — спросил он.
— Эта. Дашь ее прессе, — минуту он лежал неподвижно, потом спросил: — А что это был за выстрел?
— Не знаю, — ответил детектив. — Глеб не таскает с собой револьвер?
Тео не ответил. Если он должен умереть, а он считал, что так будет, то не хотел дать Гарри улизнуть. Гарри ударил его, а еще никому не удавалось ударить Тео и не пострадать за это. Но прежде чем отплатить, Тео хотел узнать о выстреле побольше.
Полицейский сослался на Доусона.
— Но ему лучше поторопиться, — Тео начал хрипеть. — Я собираюсь сыграть в ящик.
— Ни в коем случае, ты должен жить, чтобы отсидеть свои десять лет.
— Десять лет мне бы не дали, — возразил Тео, — максимум три.
Из темноты возник Доусон и наклонился над лежащим.
— Хэлло, — сказал он, вглядываясь в белое со следами страданий лицо. — На этот раз влез в гадкую историю, а?
Тео открыл глаза.
— Пока вы меня не трогаете, все в порядке, — произнес он, — «скорая» уже едет?
— Да, — ответил Доусон. — Видел раньше этот пистолет, Тео?
Он поднял оружие и направил на него луч фонаря.
— Это из него стрелял Гарри? — спросил Тео. — Он кого-нибудь убил?
— Мы не знаем. Все зависит от того, его ли этот пистолет?
— Его, его наверняка. Кого он убил?
— Ты уверен? — усомнился Доусон.
— Еще бы. Я возражал, чтобы он его брал. Но он ни за что не хотел слушать меня. Сказал, что убьет любого, кто станет у него на пути.
— Ты подпишешь заявление? — спросил Доусон.
Тео кивнул.
— Вам лучше поторопиться. Долго я не протяну, — его взгляд становился тусклым.
Доусон уже делал запись в блокноте. После некоторых затруднений ему удалось получить подпись Тео.
«Скорая помощь» опоздала.
Когда Доусон вернулся в холл «Парк Бей», Гарри Глеба уже опустили гуда на лифте. Гарри был в наручниках, и его вел дородный детектив в штатском. Другой полицейский держался за его спиной. Лицо Гарри было мертвенно бледным. Увидев Доусона с пистолетом в руке, он было дернулся к нему, но безуспешно. Охранник ударом остановил его.
— Я не убивал, Доусон, — закричал Гарри голосом, полным отчаяния. — Это не мой пистолет! У меня никогда не было пистолета! Вы же знаете. Ради всего святого, Доусон, не вешайте на меня дело. Я не убивал!
Холодные глаза Доусона обежали Гарри сверху донизу.
— Брось кривляться, Глеб, твой дружок Тео выдал тебя. У меня есть подписанное им заявление, в котором утверждается, что пистолет твой. Ты потратил слишком много сил, Глеб, и это — твое последнее дело.
— Он врет! — закричал Гарри. — Приведите эту крысу сюда, и я заставлю его сказать правду! Приведите его сюда!
— Он мертв! — жестко сказал Доусон и приказал: — Уведите!
— Мертв! — кричал Гарри и, так как его подталкивали к лестнице, обезумев, рвался из рук полицейских. Двум детективам пришлось немало потрудиться, прежде чем они вытолкали его из холла и втолкнули в ожидавшую машину.
Газетные репортеры с фотоаппаратами ожидали на улице, и темнота озарилась вспышками блицев, когда они наперебой стали снимать сопротивляющегося преступника. Еще некоторое время были слышны его вопли из отъезжающей машины.
Гаррисон, помощник Доусона, подошел к своему шефу.
— Приехал мистер Уэсли, — тихо сказал он. — Он сейчас наверху.
— Хотел бы я знать, черт возьми, как ей удалось пройти сквозь кордон? — проворчал Доусон, потирая тяжелую челюсть. — И почему она вдруг вернулась одна?
— Я не спрашивал мистера Уэсли, — ответил Гаррисон, — он немного не в себе. Надо ему дать опомниться… Вы сами его расспросите, шеф, или это сделать мне?
— Я с ним повидаюсь, — мрачно бросил Доусон. — С этим делом будет куча шуму. Гаррисон, мы заранее оцепили место, знали, что Глеб наверху, и позволили спокойно убить ее. Кроме того, она личность известная. Когда пронюхают газеты… Меня уже и так спрашивали, как это мы оказались здесь раньше, чем произошла кража. А что с девушкой Холланд?
— Она все еще наверху. Ею занимаются.
Доусон подошел к лифту. Гаррисон последовал за ним.
— Тео умер, — произнес Доусон, — сломал хребет. Ужасная смерть. Как все это воспринял Уэсли?
— Кажется, совсем выбит из колеи. Вошел тихо. Я вначале его не заметил. Не до него было. Тело не трогали, и он прямо-таки наткнулся на него. Потом наклонился и потрогал жену, и как раз в этот момент подоспел я. Это было для него чертовски сильной встряской. Я отвел его в кабинет и оставил там. Подумал, что ему надо время переварить это известие.
— Я не думаю, что между ними была любовь, — возразил Доусон. — Он собирался сделать девчонку Холланд своей любовницей. И судя по тому, что я слышал о Бланш Уэсли, она была порядочной дрянью. Но все равно, вряд ли приятно прийти домой и споткнуться о тело собственной жены… а?
Он остановил лифт и направился к парадному входу квартиры Уэсли. Тело Бланш все еще лежало там, где оно упало. Полицейские фотографы снимали его с разных точек, а специалист по отпечаткам пальцев работал в холле.
Доусон, не останавливаясь, сразу же прошел в кабинет Уэсли. Тот сидел в кресле, вцепившись руками в подлокотники. Его лицо было бледно и сурово. При появлении Доусона он повернул голову на звук его шагов. Черные очки только подчеркивали бледность лица.
