– Я же говорю: выходи за меня замуж и рожай себе потихоньку…
– А почему потихоньку?
– Чтобы никто не знал… до поры до времени.
– Шубин, ты – прелесть! – И она, внезапно повеселев, повернулась к нему и поцеловала его в нос. – Надо возвращаться и звонить Сазонову. Скажем ему, как все было, пусть сам думает, как лучше представить дело, точнее – труп.
Им пришлось возвратиться в агентство.
– Запаха никакого… – Юля первая включила свет в холле и распахнула дверь в ванную комнату. Но там, на кафельных плитках, не было даже следа крови. И трупа тоже не было. – Ты чего-нибудь понимаешь?
– Звони Крымову… Это его работа. Поэтому они все и напились. Избавились от тела и устроили себе праздник.
Юля позвонила, трубку взяла Надя.
– Ты что это, подруга, не спишь? – спросила Юля дрожащим голосом.
– Да разве с ними уснешь! – как-то тепло, по-дружески отозвалась Надя из своего ночного лесного мира, где ее окружала нечистая сила в лице подвыпивших мужчин. – Сначала они сильно пили, затем набросились на еду и съели абсолютно все, что только отыскалось в доме, а потом начали горланить песни… Благо что здесь мы совсем одни, а елкам все равно… Что-нибудь случилось?
– Где ОН? – спросила Юля и затаила дыхание, боясь пропустить слово.
– Мы позвонили Сазонову, и он все устроил, – спокойно, со знанием дела ответила Надя. – Так что не переживайте. Крымов попытался ИМ шантажировать Виктора Львовича, но потом они решили, что дружба всего дороже, и напились… Я боялась, что к нам и Сазонов заявится, но бог уберег…
– Спасибо, Надя. Ты, да и все вы здорово нас выручили. А теперь слушай меня. Мне кажется, что уже утром я скажу вам, кто убил Льдова, Ларчикову и вообще всех, кто ранил Олю Драницыну, и расскажу кое-что интересное про Ларису Белотелову… Так что пусть утром никто не расходится – мы приедем к вам с Шубиным… Пора, Надечка, давно пора заканчивать эти затянувшиеся дела.
– Тогда привезите кофе, – попросила хозяйственная Щукина, – и хлеба с маслом…
– Я все поняла. Пока. – И обращаясь к Игорю: – Ты все слышал?
– Это они разобрались в ванной?
– Они. Так что поехали снова на Некрасова…
Лариса Белотелова открыла им дверь не сразу. И это при том, что охранник, встретивший Юлю и Шубина у ворот, по телефону предупредил ее о прибывших гостях.
– Ты не спишь? – по-свойски, запросто спросила Юля находящуюся в недоумении по поводу столь позднего визита Белотелову. – А мы на огонек… Ехали с Игорем, увидели в твоих окнах свет и подумали, а почему бы не заехать и не проведать нашу Ларису…
– Проходите, пожалуйста… – Лариса выглядела уже не такой простецкой и легкой в общении, как в их прошлую встречу, когда Зверев готовил им ужин. «Как же давно это было», – подумала Юля, и сердце ее при воспоминании о Сергее, который еще сегодня днем был жив, кольнуло. – Вы, наверное, все знаете от Крымова… Я так виновата перед вами, я не хотела никого обижать, просто мне показалось, что вы недостаточно серьезно занимаетесь моим делом… Но ведь мы с ним уже все выяснили…
Юля с Шубиным переглянулись. Но чтобы не попасть впросак, они, не сговариваясь, решили сделать вид, что все понимают и одновременно прощают ее. Для них сейчас самым важным было поднять настроение Ларисы и уговорить ее выпить и расслабиться. Или же, наоборот, плеснуть на какое-нибудь зеркало крови (у Юли в сумочке лежала припасенная специально для этого случая пробирка, наполненная свежей кровью и закрытая плотной резиновой пробкой – подарок санитарки Карачаровой) и подкинуть в спальню Белотеловой женские кружевные перчатки, позаимствованные на время в драмтеатре, после чего разволновавшейся Ларисе плеснуть водочки…
Но ничего такого предпринимать им не пришлось, потому что Лариса и так уже находилась в крайне взволнованном состоянии: она буквально пару часов тому назад узнала об убийстве Зверева. Ей позвонила соседка, Маргарита Евгеньевна, которая сама видела, как к дому подъезжала милицейская машина и люди, которые вышли из нее, поднялись на второй этаж и принялись взламывать дверь…
– Эта Маргарита всегда и все про всех знает. У нее муж – большая шишка, его почти никогда нет дома, а она от скуки интересуется всеми, кто живет рядом… Сплетница, короче… Так вот, оказывается, Сережу Зверева убили, а теперь пришли с обыском в его жилище… Какой кошмар!
Они сидели за столом на кухне, и Лариса готовила закуску.
– Скажи, ты была знакома с Сергеем до того, как тебя ранили? До того, как он поехал за тобой в больницу?
Лариса не ответила. Она продолжала накрывать на стол, как будто не слышала вопроса.
– У тебя с ним был роман? Да ты не тушуйся, мы же по делу спрашиваем, ведь это убийство может быть напрямую связано с нападением на тебя!
– Да не было у меня с ним никакого романа! Подвозил меня однажды на машине, разговорились. Он же все-таки мой сосед. Но какой-то странный, всегда так рассматривал меня, как будто я сделана не из кожи, костей и плоти, а инопланетянка. Но он мне, конечно, нравился.
– Хочешь, я объясню тебе, почему он так на тебя смотрел? – Юля уже готова была раскрыть свои карты, но Шубин перебил ее:
– Знаете что, вы потом поговорите о своих женских делах, а сейчас давайте выпьем.
– Правильно, – поддержала его Лариса, – помянем его… Господи, да что же это такое происходит? Молодой парень, красавец… и убили… Пьем не чокаясь.
– Подожди, мне бы водички кипяченой, – попросил Шубин.
– Ну ты прямо как женщина, – проворчала Лариса, вставая и наливая воду в стакан.
– И мне, если можно, – поддержала Шубина Юля.
Пока Лариса разливала кипяченую воду по стаканам, Шубин насыпал ей в рюмку клофелина и даже успел слегка размешать.
А спустя приблизительно час бесчувственную Ларису переодели в ту самую одежду, детали которой в свое время она нашла в этой квартире. И если эластичное белье еще можно было кое-как натянуть на тело, то с зеленым английским платьем пришлось повозиться; Юля приняла решение слегка распороть боковой шов, чтобы протиснуть в вырез платья Ларисины плечи и бедра. Даже чулки, и те надели на ноги, а на шею повесили крестик, который Крымов так и не успел, в силу то ли своей занятости, то ли расхлябанности, отдать на экспертизу. Они прихватили его из сейфа в агентстве.
Когда Юля достала из сумки черный стриженый парик и надела его на голову Ларисы, предварительно спрятав под него ее длинные и светлые волосы, она вдруг вспомнила слова Маргариты Евгеньевны: «Они же умрут от разрыва сердца, мужчины намного впечатлительнее нас». Как это верно сказано. Действительно, Лариса, лежащая пока еще на кровати в спальне, где и происходило ее переодевание, была не похожа сама на себя. Во-первых, она казалась меньше, моложе… Да и вообще это была совершенно другая женщина.
Шубин перенес Ларису на ковер, и Юля принялась за работу. В ее задачу входило превратить Ларису в Лизу Пермитину с отрезанной, но приставленной головой. То есть надо было при помощи грима и еще одной пробирки, привезенной из роддома, изобразить на шее разрез с запекшейся кровью, на веки наложить синеватые тени, а губы сделать вообще черными…
Когда «покойница» была готова, Юля, рискуя быть непонятой, позвонила Маргарите Евгеньевне.
– Я разбудила вас?
– Кто это?
– Юля Земцова. Нас никто не подслушивает?
– Нет. – Голос старой сплетницы приободрился, и Юля уловила в нем авантюрную нотку. – Я вас слушаю. Что-нибудь случилось? Вы уже знаете, что Зверева убили?
– Маргарита Евгеньевна, я сделала ТАК, КАК ВЫ ПОСОВЕТОВАЛИ.
Последовала пауза.
– Я поняла. Вы хотите, чтобы я пришла и посмотрела? Хорошо, только приму сердечные капли…
– Тогда, может, не стоит?
– Стоит-стоит. Только обещайте мне, что пригласите еще одного человека… Понимаете, мне важно, чтобы ЮРА увидел ее. Тогда уж никто не скажет, что я сумасшедшая.
Маргарита Евгеньевна пришла через четверть часа. Она выглядела словно актриса, о которой не вспоминали двадцать лет и вдруг пригласили на главную роль: ярко накрашенная, одетая в брючный летний костюм и с газовой косынкой на груди…
– Вы готовы? – спросила Юля, пытаясь взять ее под руку на случай, если сердце молодящейся дамы не выдержит и она рухнет без чувств.
– Я совершенно готова, и не держите меня…
Она бодрым шагом направилась в спальню, Юля едва поспевала за ней. Но на пороге, увидев лежащую на полу брюнетку с залитым кровью горлом и посиневшим лицом, Маргарина Евгеньевна рухнула, как сноп.
– Я же говорил тебе! – зашипел на Юлю Шубин и кинулся поднимать несчастную. – А что, если она сейчас умрет?
– Не умру, – прошелестела Маргарита Евгеньевна побелевшими губами. – Ну вы даете, ребятки… Помогите-ка мне подняться…
Она открыла глаза и, уже не глядя на распростертое на полу тело, прошептала:
– Это она. Я всегда знала, что это она… А теперь позвоните Юре и пригласите его.
