Ознакомительная версия.
Евгении Швец не хотелось верить, что этот момент в ее жизни уже наступил…
Как она и ожидала, семья оказалась в полном сборе. Сидя в столовой за круглым столом, ее домашние ужинали.
Евгения без сил опустилась на стул, даже забыв снять пальто.
– Эге! – насмешливо произнес Александр. – Наша мама, видно, сегодня переработала.
– Мам, у тебя вид, словно ты добиралась до дома пешком, – отозвался сын, подтверждая впечатление отца.
Она не могла тут же, не сходя с места, выложить им причину своего расстройства, тем более за столом были дети. Хорошо еще, что Нурия ушла сегодня пораньше и у Евгении не возникло необходимости объясняться еще и с ней.
– У меня был трудный день, – только и нашла что ответить она. Сейчас Евгения говорила истинную правду, и ее серое изнуренное лицо, на котором не было видно и грамма румян, только подтверждало ее слова.
– Ты что, не будешь есть? – спросила ее Василиса.
– Нет, милая, я обедала на работе, – соврала она, вспомнив про нетронутый сандвич.
– Я тоже обедала в садике, но я же ем сейчас, – заявило несносное дитя, глядя на нее синими отцовскими глазами.
– Устами младенца… – проговорил Александр. – Ты уверена, что ничего не будешь? Если хочешь, я могу разогреть суп.
– Нет, спасибо, – сказала она. – Не беспокойтесь обо мне…
Чтобы ее не доставали вопросами, она положила в свою тарелку остатки салата и теперь задумчиво ковыряла его. Хорошо, что детям было о чем рассказать. Василиса болтала, вспоминая о том, что сегодня в их группу пришла новая девочка и она уже успела с ней подружиться. Иван затеял долгий разговор о предстоящем хоккейном матче, и они с отцом строили различные прогнозы, причем готовы были спорить до хрипоты, каким окажется счет. Евгения обычно не интересовалась ни футболом, ни хоккеем, но сегодня она готова была слушать их часами. Она даже не делала замечаний дочери за то, что та говорит с набитым ртом и не пользуется салфеткой. Ужин тянулся бесконечно, но, когда она посмотрела на часы, оказалось, что прошло только сорок минут после ее прихода. Чтобы чем-то занять себя и не гонять по тарелке зеленый горошек, она принялась мыть посуду. Но мысли ее витали далеко за пределами раковины, поэтому вскоре одна из тарелок уже оказалась на полу, разбитая вдребезги.
– Это к счастью, – заметил Иван, а она только покачала головой, сдерживая подступающие к глазам слезы. Она так долго крепилась весь этот бесконечный день: терпеливо отвечала на вопросы коллег и телефонные звонки, общалась с секретарем, охранником, гаишником и бог знает с каким количеством посторонних людей, когда на ее душе скребли кошки и ей хотелось выть. Она сохраняла хорошую мину и даже улыбалась в нужных местах, но сейчас, когда она приехала домой и ощутила себя в кругу близких людей, только одному из которых она могла сказать правду, ей стало совсем невмоготу. Ей хотелось выговориться, выплакаться, спросить совета, а вместо этого она, как прóклятая, натирала до блеска кухонным полотенцем посуду и старалась адекватно отвечать на вопросы детей.
– Что с тобой происходит? – спросил Александр, беря ее за руку. – Ты что, так расстроилась из-за этой тарелки, будь она неладна?
Она покачала головой и посмотрела на детей, которые уже закончили трапезу.
– Ну, вот что, милые, – обратился к ним отец. – Шагом марш к себе! Иван, проследи за сестрой, чтобы она убрала игрушки. Потом отведи ее в ванную. Затем прочитай ей сказку и уложи спать.
– Можно подумать, что это моя дочь, – хмуро отозвался Иван, но, взглянув на решительное лицо отца, на расстроенную мать, только пожал плечами. – Ну, да ладно. Это ведь я просто так сказал.
Дети, громко разговаривая, наконец убрались из кухни.
– Пошли в спальню, – сказал Александр. Это было единственное место, где они могли остаться наедине и спокойно поговорить. Это была их личная территория, вход на которую детям был категорически воспрещен…
Они остались вдвоем, и Евгения, весь день мечтавшая об этом разговоре, растерялась. С чего начать? Слова не шли у нее с языка, потому что все, что она собиралась сейчас сказать мужу, было таким диким и нереальным.
– Я понимаю, это прозвучит ужасно, – вдохнула она в себя как пловец, готовящийся к прыжку в воду. – Но ты должен знать, что произошла кошмарная вещь… Сегодня утром… В общем, я сбила человека!
Она произнесла последнюю фразу на одном дыхании и впилась глазами в лицо мужа, ожидая, чтó последует за ее признанием. Он мог не поверить, накричать на нее, испугаться до обморока. Мало ли что могло с ним произойти.
– Фу-ты! А я уж думал, что ты решила меня бросить, – отшутился Александр, но глаза при этом у него были серьезные. – Рассказывай, что случилось?
– Я ехала по объездной дороге, – начала она. – У меня было время и не было желания стоять в пробках. Потом я увидела на дороге какое-то животное, притормозила. У меня заклинило колеса, а тут откуда не возьмись передо мной возник человек. Я ничего не могла сделать, и он отлетел в сторону…
– Он жив?
Евгения только покачала головой:
– Я не знаю.
– То есть как это – ты не знаешь, жив он или нет? – спросил Александр.
– Вот так! Я не знаю! Я просто уехала с места происшествия, и все, – сказала она обреченно. – Мне трудно объяснить, но я была в таком шоке! Я действовала по инерции. Я мчалась вперед как угорелая, ожидая, что в любой момент меня догонит милиция.
– Но тебе удалось скрыться, как я понял? – уточнил он, прищурив глаза. – Иначе ты бы не сидела здесь?
– Да. Конечно.
– Но откуда там мог взяться человек? – с недоумением спросил он. – Ты же говоришь, что ехала по лесу?
– Да, это случилось в безлюдном месте, хотя там где-то неподалеку находился населенный пункт. Это было возле поселка Клепино. Там даже указатель стоял. Я помню. Но какая, черт возьми, разница, откуда он там взялся, этот человек? Факт, что он там был и его сбила я!
Александр с сомнением посмотрел на жену, словно опасался за ее рассудок. Она находилась на грани истерики. Последнюю фразу она произнесла, едва ли не крича и уже не заботясь о том, что ее могут услышать дети.
– Тише, тише, дорогая, – попросил ее он, присаживаясь рядом и обнимая ее за плечи. – Ну, к чему кричать? Просто я хочу разобраться.
– Разобраться в чем? – спросила она, и крупные слезы заструились по ее лицу.
– Тебе не могло показаться?.. Я хочу спросить, точно ли ты уверена, что сбила человека?
– Да, если ты сомневаешься, выйди и посмотри на мою машину. У нее разворочен капот! – зло сказала она. – Хочешь мне сказать, что такие следы оставляют привидения?
– Ну, я тоже не верю в потусторонние силы, – заметил он. – Но повреждения на машине не всегда связаны с наездом на пешехода. Ты могла сбить животное. Ты могла, например, заснуть за рулем и очнуться от удара о какое-нибудь препятствие. Тут уж что только не померещится!
– Я бы тоже хотела, чтобы все это оказалось лишь сном, – горько ответила она. – Но на машине есть следы крови, и она принадлежит живому существу. Кроме того, я тебе еще не сказала, что остановила машину и увидела его…
– Кого?
– Лежащего на земле человека. Он не шевелился, и я побоялась приблизиться к нему. Я позвала его несколько раз, но он не отозвался.
– Кто это был? Мужчина? Женщина?
– Если бы знать! – воскликнула она. – Я видела только скрюченное тело, бесформенную массу. Его лицо было закрыто капюшоном.
– Значит, ты видела его, но даже не подошла, чтобы проверить, жив он или мертв? – переспросил Александр. – Ты просто села в машину и уехала?
– Да, – проглотила комок в горле Евгения.
Она услышала в вопросе мужа осуждение, но была готова к нему. Сбить человека – и из-за трусости даже не удостовериться в том, жив он или нет, нужна ему медицинская помощь или ему уже ничего не поможет, было непростительно даже для жены. А ведь Женечка Швец любила порассуждать о порядочности, о людской чести и предательстве. Она посвящала свои статьи людям, сумевшим выстоять в тяжелых жизненных обстоятельствах. «В жизни всегда есть место подвигу», – любила повторять она. И что же теперь? Сбив человека, она удрала с места происшествия, испугавшись, что ее привлекут к ответственности и осудят. Она побоялась, что на нее посмотрят косо, с ней никто не захочет иметь никаких отношений. Но какое ей дело до всех остальных, если ее осуждает самый близкий и любимый человек, ее муж? Он разочарован, хотя пока что пытается скрыть это. Но как это скажется на их отношениях? Сможет ли он любить ее, как раньше, зная, что в критический момент она задумается лишь о собственном благополучии? И, движимая безотчетным страхом из-за того, что она может его потерять, Женя начала сбивчиво искать себе какие-то оправдания:
– Сашка, я не знаю, как это произошло. Я в тот момент была как помешанная! Шутка ли сказать… Человек! Конечно, я должна была проверить его пульс, оказать ему помощь. Хотя что я умею? Во всяком случае, я могла довезти его до больницы. Но мне вдруг стало страшно! – Она закрыла лицо руками и замотала головой, словно отгоняя прочь видения ее сегодняшнего утреннего кошмара. – Так страшно, как никогда в жизни! Я побоялась подойти к нему, не решилась заглянуть ему в лицо. Что бы я там увидела? Кровавое месиво?! Боже мой, я действовала как идиотка! Стояла, смотрела на него. Кажется, плакала. Но что было ему до моих слез? Конечно, ты осуждаешь меня, и имеешь на это полное право. Я сама осуждаю себя. Ты бы, конечно, поступил по-другому. Не то что я…
Ознакомительная версия.
