– Да тут спрашивать некого, – захлюпала носом хозяйка. – В первом этаже жильцов нет, никто с весны не снимает – дорого. А во втором жила модистка, да съехала с месяц тому назад.
– Ну, напротив опросите жильцов, – махнул он рукой.
Полицейские ушли, отпустил он и женщин, которые ему были ни к чему. Наступила тишина. Виссарион Фомич разглядывал комнату, постукивая пальцами по столу. Марго не решилась заговорить с ним.
– Ну-с, Маргарита Аристарховна, как вам наше дело? – ехидно спросил он. – Грязная работа, не так ли?
– Мне не представляется возможным отыскать убийцу, – сказала она и при том не лукавила. – Долгополов примерный господин, что заставило его снять квартиру, прийти сюда?
– Ух, и скандал предвижу... – покачал Зыбин головой, выпятив губу. – Кабы простого человека убили, было б проще, а с дворянским сословием одни расшаркивания предстоят. Вы знавали его?
– Очень мало. При встрече шляпу снимал. Долгополов малообщительный был, почитай, ни с кем не дружил... хотя...
– Ну, что вы там вспомнили? – нетерпеливо заерзал он.
– Кажется, друг у него есть... Баенздорф. Слыхали?
– Слыхал, однако незнаком.
Марго снова перевела взгляд на труп, осмотрела руки. Летом именно она заметила под рукой убитого пуговицу, как потом оказалось, оторванную от сюртука убийцы. Под руками Долгополова не было ничего. Марго подошла к Зыбину, села на стул и подперла кулаком подбородок:
– Давеча на бале жену его встретила, с ней мы изредка видимся. Отчего-то она была расстроена, хотя всячески это скрывала.
– Не сказала, чем расстроена?
– Нет. Виссарион Фомич, а не позволите ли мне переговорить с нею о муже? Она женщина, со мной будет откровеннее, надеюсь.
– Так ли уж будет? – недоверчиво сощурился он.
– А я постараюсь, – пообещала она, премило улыбаясь. Про себя же подумала: еще один дундук, не терпящий женщин по причине преклонного возраста.
– И что же вы, позвольте вас спросить, собираетесь узнать?
Марго закусила губу, чтоб скрыть усмешку: экзаменует! Ну, да-да, в его понимании женщины, все как одна – дуры. Она ответила уклончиво, а то сейчас что ему ни скажи, он все отвергнет:
– Что расскажет, тем и поделюсь с вами. Не сегодня. Сегодня бедняжке предстоит узнать о смерти мужа. А вот завтра навещу ее, как раз слухи разнесутся, у меня будет повод к ней приехать. Только, Виссарион Фомич, не навещайте ее раньше, чем я с ней поговорю.
«Не глупа», – признал про себя Виссарион Фомич. Тем не менее он не сомневался, что от визита ее сиятельства проку не будет. Но согласился только лишь потому, что знал высоких господ, знал, какие обиды последуют. Ростовцева – жена статского советника, который много выше чином Виссариона Фомича, оттого власти имел больше, черт бы побрал и его, и жену.
На следующий день, ближе к вечеру, Марго посетила Долгополову, которая никого не принимала, да графине Ростовцевой не так-то просто отказать. Марго приказала посторониться лакею, не успевшему рта раскрыть, в общем, повела себя, как настоящая разбойница. Ворвавшись в дом, она сбросила пальто-ротонду, второй лакей едва успел подхватить его, и вскользь полюбопытствовала у сновавшей прислуги, где барыня.
– В будуаре-с... – не закончила девица, одетая горничной.
Марго понеслась наверх, раскрыв двери, сразу же обезоружила Долгополову:
– Прасковья Ильинична, простите за мое вторжение, я не могла не приехать к вам в столь трудный для вас час.
Заплаканные глаза Долгополовой не желали никого видеть – Марго поняла это, она испытывала к ней жалость, но понимала: сейчас, когда она в растерянном состоянии, самое время осторожно расспросить ее о муже. Она подошла к ней, взяла за руки:
– Ничего не говорите, я все знаю. Мне только хочется сказать вам: что бы не произошло, рассчитывайте на мою поддержку. Я вас не подведу.
О, да, репутация Ростовцевой не запятнана, несмотря на мелкие придирки недоброжелателей. От доброго участия молодой женщины, от сознания своего двоякого положения – ведь мужа убили при невыясненных обстоятельствах, а нашли в весьма странном месте – Прасковья Ильинична разрыдалась. Марго обняла ее, отвела к дивану, утешая:
– Понимаю, как вам трудно, но когда б слезами можно было воскресить Нифонта Устиновича, я б помогла вам. А того, кто убил вашего мужа, обязательно найдут. К вам приезжала полиция?
– Нет, – утирая глаза, вымолвила Долгополова.
– Приедут. Расскажите им все, ничего не скрывайте.
– Да рассказывать нечего.
– Но ведь просто так не убивают, – гладя ее по руке, мягко уговаривала Марго. – У него были какие-то дела... раз он пришел ночью в тот дом...
– О его делах я ничего не знаю.
– Коль не знаете, так и скажите. Я велю подать чаю? Вам необходимо подкрепить себя.
Долгополова кивнула в знак согласия, Марго позвонила в колокольчик, распорядилась насчет чая, а когда горничная принесла поднос, отпустила ее:
– Я сама налью. Чай, Прасковья Ильинична, – лучшее средство и от усталости, и от скверного настроения. Вот, возьмите.
Та взяла чашку с блюдцем, задумалась. Марго пила чай и просто-напросто въедалась в нее глазами. Нет, что-то было такое, о чем Долгополова не желала говорить, это что-то мелькало в ее светло-карих с желтизной глазах, всегда поражавших живостью. С этой женщиной общаться – одно удовольствие: она умна, приветлива, без заносчивости, обаятельна. Но что-то в ней надломилось, это Марго подметила еще на балу. Только ли юная Нагорова, напомнившая о скоротечном времени, навеяла грусть на нее? В муже дело, в нем. У женщины, имеющей деньги и положение в обществе, других причин быть не может, а говорить о муже она не хотела. Марго рано пришла, хотя... всему свое время, и оно действительно скоротечно.
– Когда похороны? – лишь спросила Марго.
– Завтра, – ответила Прасковья Ильинична.
Марго вышла от Долгополовой и замедлила шаг. Солнце сияло не по-осеннему ярко, правда, уже не давало тепла. Какими б печальными не были события, а мягкие краски осени заставляли порадоваться сегодняшнему дню. Разве потянет домой в такую погоду? Марго надумала покататься по городу и заодно посетить магазины.
Три часа она потратила на полезную прогулку, купила все необходимое, проголодалась, но надумала все же посетить и нотный магазин. Марго долго выбирала ноты, мысленно читая музыку, в конце концов, выбрала, расплатилась за два сборника и с облегчением вздохнула: можно домой.
Садясь в коляску, она обратила внимание на господина Неверова, стоявшего рядом с экипажем Вики Галицкой. Оба о чем-то беседовали с серьезными лицами, будто у них шел тайный сговор, притом Вики постоянно оглядывалась, но Ростовцеву не заметила.
Экипаж Галицкой тронулся, Неверов запрыгнул в коляску, где сидел белокурый молодой человек с надменным видом и в мещанской одежде. Марго приказала кучеру ехать домой, сама же наблюдала за Неверовым. Зная спесивого и надменного Ореста, она, признаться, была удивлена, что он запросто, даже по-дружески, беседовал с молодым человеком явно не его круга. Кучер правил навстречу его коляске. Орест Неверов увидел Марго, кивнул. Она успела заметить, что молодой человек спросил у него о ней. Странно...
Утром она явилась на отпевание покойника и ужаснулась: Прасковьи Ильиничны не было! Дети, родственники, друзья и знакомые пришли, а она... Зато Виссарион Фомич прибыл лично, стоял в сторонке и поглядывал на людей, заполнивших церквушку. Протиснувшись к нему, Марго зашептала:
– Вы же не станете сегодня допрашивать родных Долгополова?
– А вы разузнали что-либо? – скосил он на нее хитрющие глаза.
– Пока порадовать вас нечем. Вы с Баенздорфом переговорите, вы с ним, а я еще раз с Прасковьей Ильиничной. Ну, дайте мне хотя бы пару дней.
– Даю, сударыня, даю, – не без удовольствия произнес он и перекрестился на образа, давая понять, что церковь – не место для разговоров.
Настырность ее сиятельства смешила Зыбина. Что она вообразила? Ничего, он припас для нее несколько приемов, от которых настырных дамочек бросает в дрожь.
Марго попросила извозчика подождать, сама же, отстранив лакея, снова прорвалась в дом Долгополовых. Прасковья Ильинична в траурном одеянии сидела в столовой, перед ней стоял стакан воды. Увидев гостью, она опустила голову.
– Вы не пошли на похороны! – воскликнула Марго.
– И не пойду, – сказала она.
– Но почему? – Марго бросилась к ней. Присев на стул рядом, повторила уже тихо: – Почему?
– Стыдно.
– Отчего же стыдно? Вы-то ни в чем не виноваты.
– Это вы так думаете, а другие... Мой муж найден на кровати в сомнительном месте. Зачем он туда пошел?
Настал момент, когда она готова выплеснуть наболевшее. Человек не может долго хранить боль, особенно такая женщина как Долгополова – блестящая, успешная, довольная своим положением.
– Я не знаю, зачем он пришел в тот дом, – произнесла Марго. – А вы, Прасковья Ильинична, не спрашивали его, куда он уходит?