Ознакомительная версия.
Леша заглянул в миску и проглотил слюну. Борщ! Наваристый, яркий, с фасолинками и сочной зеленью петрушки. Еще не попробовав его, Назаров знал – борщ невероятно вкусный.
Пока он облизывался, Настя сложила хлеб на тарелочку, достала майонез. Дала Леше ложку и подвинула к нему солонку с перечницей.
– Приятного аппетита, – пожелала она, усевшись рядышком.
Назаров поблагодарил ее кивком и принялся за борщ. Он его не разочаровал. Густой, острый, невероятно вкусный, как будто из русской печки. Леша один раз ел такой, когда ездил в трудовой лагерь картошку собирать. Там он сильно простыл, и его переселили из общежития в дом фельдшерицы. Ее старушка мать все готовила в русской печи, и Леша напробовался таких вкусностей, что не мог их забыть до сих пор. Но борщ из чугунка ему запомнился больше остальных блюд. И этот, Настин, ему не уступал. Кто бы мог подумать, что она так здорово готовит. На вид барышня совершенно безалаберная!
Леша уплетал борщ с таким аппетитом, что Настя не выдержала – рассмеялась.
– Оголодали вы, товарищ Назаров.
– Угу…
– Может, добавочки?
– Не надо. Я и так, наверное, полкастрюли оприходовал. А у тебя сын, его тоже кормить надо.
– Он борщ не ест. Так принести еще?
– Принеси, – не стал спорить Леша.
Настя быстренько сбегала к себе и притащила новую порцию угощения (на сей раз в баночке), завернутый в бумагу кусок шарлотки и бутылку. Неполную. Водки в ней было чуть больше половины.
– Это зачем? – спросил Назаров, ткнув пальцем в бутылку.
– Ну как… Чтоб выпить.
– Я не буду.
– Да ладно тебе! Тяпнем по рюмашечке для расслабона. А то ты вечно такой зажатый… – И, поставив бутылку, она начала искать в подвесном шкафу стопки. Не найдя ничего подходящего, спросила: – Леш, а где у тебя посуда, из которой пьют?
– Перед тобой.
– Но тут только чашки чайные. И какой-то грязный стакан. – Она понюхала его. – Ты в него свечку, что ли, ставишь, когда свет отключают?
– Ты очень проницательна.
– А стопки где?
– Их нет.
– Как так?
– Настя, я уже говорил тебе, что не пью. Поэтому стопки, как и фужеры, мне без надобности.
– А если гости?
– Гости знают, что я не пью и не люблю, когда при мне это делают, так что если являются, то с тортиком.
– Закодированный, что ли?
– Нет, – рявкнул Леша.
Его достал этот вопрос. Почему-то все считали, что если он не употребляет, то раньше бухал по-черному, а теперь закодировался. На самом же деле Алексей ни разу в жизни не пил алкоголя. Он боялся пробовать. А вдруг понравится? Его отец был алкоголиком. Мать большой любительницей выпить. Зная, до чего пристрастие к спиртному довело обоих, Леша еще в детстве решил – он будет трезвенником.
– Назаров, ну что ты так разнервничался? – медовым голоском запела Настя. Она мигом уловила перемену в Лешином настроении и поспешила все исправить, пока не поздно. – Я сама не любитель спиртного. Эта бутылка у меня стоит уже полгода. Покупала, чтобы сыну компрессы водочные делать. Болел он…
«Зачем врет? – подумал Назаров. – Я же вижу дату розлива на этикетке. Она недавняя…»
– Насть, я наелся, – сказал он, отодвинув миску. – Спасибо тебе.
– А как же добавка?
– Не влезет в меня она…
– И пирожок?
Настя подсунула шарлотку ему под нос. Но Алексей реально наелся. И утвердился в своем нежелании спать сегодня с Настей. Не то было у него настроение, чтобы что-то изображать. Да и секса совсем не хотелось! Устал он…
– Леш, ну скушай пирожок, – заканючила Настя, раздражая его еще больше. – Вкусненький…
– Настя, прости меня. Но я прошу тебя уйти. Поздно уже, и я валюсь от усталости.
Назаров понимал, что это грубо, но вынужден был сказать. Ему давно стало наплевать на то, что о нем подумают. И если Настя обидится на него настолько, что ни разу больше не заглянет и даже не поздоровается при встрече, он переживет. Конечно, не хотелось ссориться с соседями, но уж если так сложилось…
– Я понимаю, Леша, – кивнула Настя. – У тебя нервная работа. Хочешь побыть один. Да и прав ты, уже слишком поздно. И тебе, и мне пора спать.
Назаров благодарно ей улыбнулся. «Она все понимает, – мысленно воздал он ей хвалу. – И про работу мою. И что она сама мне не очень нравится. Да и я ей, собственно, не особо… Но я мужчина. И под боком. И я холостяк со своей жилплощадью. Как такого упустить?»
– Настя, ты умница, – как можно мягче проговорил Леша. – И я благодарен тебе и за борщ, и за понимание…
Настя хотела услышать другие слова. Поэтому, желая «подсластить пилюлю», он добавил:
– Позволь поцеловать тебя перед тем, как мы простимся…
И, не дождавшись от нее разрешения, впился в ее губы своими. Поцелуй был недолгим, но страстным. Настя старалась вовсю. Ей хотелось раззадорить Лешу, чтоб он передумал. И Леша раззадорился, но не столь сильно, как хотелось Насте…
Оторвавшись от ее губ, Назаров прошептал:
– Спокойной ночи.
– Приятных снов!
– И тебе.
– Еще увидимся?
– Конечно, ведь мы соседи…
– Могу я завтра забежать к тебе вечером? Я планирую налепить пельменей. Любишь их?
– Обожаю. Но завтра я дежурю. Так что буду есть слипшиеся пельмени в нашей столовке. – Он похлопал Настю по попе, намекая на то, что ей пора. Она все поняла и заспешила домой:
– Ладно, пока. У меня еще дела… – Она цапнула принесенную с собой бутылку за горлышко. – Это забираю, тебе все равно без надобности, а мне еще пригодится. Сын у меня чахлый…
Она послала Леше воздушный поцелуй и удалилась.
Когда за Настей захлопнулась дверь, он облегченно выдохнул. А потом вознес хвалу всевышнему за то, что он создал русских женщин такими понятливыми.
Назаров поднялся, чтобы включить чайник. Взгляд его упал на кусок шарлотки, оставленный Настей. Он выглядел так аппетитно, что Леша не удержался: поднес ко рту и, с наслаждением вдохнув яблочно-ванильный запах, откусил. Пирог оказался превосходным. Такой хоть каждый день ешь, не надоест. Не то что чертовы тосты с чесноком.
«Кажется, я понимаю, почему некоторые закоренелые холостяки все же женятся, – хмыкнул про себя Леша. – Им просто надоедает питаться бутербродами и яичницей…»
Быстро слопав шарлотку, Назаров налил себе чаю. Пока тот заваривался, помыл посуду. Леша никогда не оставлял грязные тарелки на утро. Как бы поздно он ни ужинал, как бы ни уставал за день, он всегда споласкивал их перед тем, как отправиться спать. Сказка, иногда у друга ночующий, считал такое поведение заскоком. И крутил пальцем у виска, видя, как едва держащийся на ногах Назаров встает к раковине, чтобы вымыть посуду.
Леша терпеть не мог беспорядка на кухне. Почти так же сильно, как пьянства. А вот к бардаку в комнате относился спокойно. Мог неделю не застилать кровать. Но уж если он все же это делал, то несколько дней ее не разбирал. Плюхался одетым на покрывало и засыпал.
Сегодня его холостяцкое ложе было заправлено. Назаров упал на него в джинсах и футболке. Заложив руки за голову, он задумчиво уставился в потолок. Потолок был снежно-белым. Леша белил его регулярно, потому что любил размышлять именно в такой позе, а подтеки и пятна его отвлекали.
Назаров повернулся на бок. Ему ужасно хотелось пить (острый борщ давал о себе знать), но топать в кухню было лень. «Была б жена, – подумалось Леше, – принесла бы воды. А потом, когда я утолю жажду, подлезла под бочок, обняла бы, прижалась, и мы бы вместе уснули…»
Леше от этих мыслей стало грустно. Когда-то у него была женщина, с которой ему хотелось вместе засыпать и просыпаться. Ее звали Наташей, и он потерял ее несколько лет назад…
Несколько лет назад…
Леша Назаров дежурил на уличной дискотеке по случаю Дня молодежи. Танцевали под живую музыку. На сцене выступала малоизвестная поп-группа, а молодежь, для которой устраивалось мероприятие, танцевала подле нее. Так как проходила дискотека не на Красной площади и даже не на одной из центральных, а у старого Дворца культуры в пригороде, то места для танцев было мало. Поэтому пьяные парни сильно мешали друг другу, толкались, наступали на ноги. То тут, то там возникали мелкие драчки, и дежурившим приходилось смотреть в оба, чтобы не допустить крупной потасовки.
Дискотека подходила к концу. До ее завершения оставалось пятнадцать минут, когда диджей объявил о том, что на сцену выходит «гвоздь программы», а именно – певец Стас Огоньков. Вообще-то никто не верил в то, что поп-идол явится, хотя его имя и красовалось на афише. Дело в том, что Стас был очень популярен, а их пригород ничем не примечателен. Мероприятие спонсировал не какой-нибудь крупный богатей, а мелкие торгаши, такие на гонорар звезде разве наскребут? Наверняка сначала афишу напечатали, а только потом Огонькова пригласили, не зная, сколько тот за выступление потребует.
Но Стас, к всеобщему удивлению, приехал, пусть и на четверть часа. Когда он появился на сцене, высокий, красивый, длинноволосый, женская часть аудитории разразилась счастливым визгом. Многие тут же ринулись вперед, чтобы оказаться поближе к кумиру. Те же счастливицы, что стояли у сцены, не желали сдавать своих позиций и «соперниц» отталкивали. Началась массовая потасовка. Леша с коллегами бросился разнимать беснующихся женщин. Назаров не успел подбежать к толпе, как ему под ноги упала какая-то девушка. Лица ее он не рассмотрел, его закрывали растрепавшиеся волосы золотистого цвета. Леша поднял ее, хотел отнести в безопасное место, но барышня вырвалась и снова ринулась к сцене, пища при этом: «Ста-а-а-ас! Я люблю тебя!»
Ознакомительная версия.
