Эдгар Уоллес - Преступники-сыщики

Мистер Слэн был преуспевающим торговым посредником, холостяком и эпикурейцем.

Он только что отобедал в «Ориенте» и, так как автомобиль его был в ремонте, сел в такси и велел везти его домой. Когда автомобиль остановился у дома, в котором проживал мистер Слэн, портье как раз поднялся на пятый этаж.

Тяжёлое предчувствие закралось в душу портье, когда он, спустившись вниз, застал шофёра стоящим в вестибюле.

— Что случилось?

— Я только что доставил сюда мистера Слэна, который живет в седьмой квартире, — ответил шофёр. — У него не оказалось мелочи, и он зашёл к себе, чтобы…

Портье и шофёр беседовали минут пять. Затем портье решил пойти самому за деньгами для шофёра.

Слэн занимал в этом доме первый и, конечно, самый дорогой этаж. Площадка была освещена, — видимо, забыли погасить свет, войдя в квартиру. Портье позвонил и стал ждать. Затем он позвонил ещё раз, постучал… Ответа не последовало. Он вернулся к шофёру.

— Мистер Слэн, должно быть, лёг спать. Как он себя чувствовал? — спросил он.

Вопрос касался степени опьянения беспокойного жильца. Мистер Слэн частенько возвращался домой в таком состоянии, что явно нуждался в помощи швейцара.

Шофёр (его звали Рейнольдс) подтвердил, что его клиент, судя по всему выпил более, чем достаточно. Портье ещё раз поднялся на площадку и стал стучать. Потерпев неудачу и в этот раз, он вынул из своего кармана два шиллинга и шесть пенсов, чтобы рассчитаться с шофёром. До самого утра портье не оставлял своего поста в вестибюле. Покинуть дом, минуя его, было невозможно.

На следующее утро полисмен, стоящий на посту в Грин-парке, заметил человека, неуклюже сидящего на одном из парковых стульев. Мужчина был во фраке. Поза его показалась полисмену настолько необычной, что он счёл своим долгом, переступив ограду, направиться по лужку к той клумбе рододендронов, возле которой стоял этот стул. Приблизившись к незнакомцу, он убедился, что подозрения его были не напрасны: неизвестный был мёртв. По документам, найденным в кармане покойника, полисмен установил, что это был Бернард Слэн. Осмотр трупа показал, что смерть наступила вследствие удара по голове каким-то тяжёлым предметом.

Недалеко от этого места находились железные ворота. Замок на них оказался сломанным.

Немедленно прибывшие агенты Скотленд-Ярда тщательно осмотрели место происшествия, затем допросили портье дома, где ранее жил убитый, и шофёра такси Рейнольдса.

Как и портье, Рейнольдс был безупречным человеком. Он был вдовцом. Проживал в небольшой квартирке над автомобильным гаражом на Пекарной улице.

— Довольно странное убийство, — сказал Леон Гонзалес, облокотясь на обеденный стол и подперев голову руками.

— Почему? — спросил Манфред.

— Потому, что в кармане убитого нашли счёт гостиницы.

Он указал пальцем на один из столбцов газеты. Джордж потянулся за газетой и прочёл следующее:

«В правом кармане фрака полицией была обнаружена окропленная кровью бумажка, оказавшаяся счётом, выписанным Ост-Эндским „Пледж-отелем“ 3-го августа 1921 года на имя м-ра и м-с Цильбрехем на сумму 7.500 франков.»

Манфред отбросил газету.

— Лично мне кажется странным, что этот совершенно пьяный человек ухитрился каким-то образом покинуть незамеченным свою квартиру и попасть в Гринпарк, расположенный так далеко от его дома.

Леон пожал плечами.

— Этот новый закон, запрещающий оглашение подробностей бракоразводных процессов, ровно ничего не стоит, — сказал он. — К счастью, в данном случае дело было ещё в 1921 году, так что подробности пребывания мистера и миссис Цильбрехем в «Пледж-отеле» вполне могут быть оглашены, если дело дойдет до суда.

— Ты подозреваешь убийство из мести?

Леон пожал плечами.

Инспектор Скотленд-Ярда Роберт Медоуз был искренним другом Трёх Справедливых. Он частенько заходил по вечерам на Керзон-стрит выкурить трубку-другую в обществе своих неофициальных коллег.

В этот вечер он явился, полный свежих впечатлений о загадочном убийстве.

— Кстати, — сказал он, — имена четы Цильбрехем мы вычеркнули из дела. Ясно, что мистер Цильбрехем был не кто иной, как Слэн. Ну, а дама — одна из его любовниц…

— На которой он собирался жениться, — сказал Гонзалес.

— С чего вы взяли? — спросил озадаченный сыщик.

Леон усмехнулся.

— Счет был переслан убитому с целью напомнить о существовании некоего мужа. Но не это важно. Меня интересует одна деталь: когда шофёр подъехал к дому, Слэн вышел тотчас же?

— Вы, как видно, тоже собирали сведения, — заметил сыщик. — Нет, он вышел не сразу. Как человек тактичный, шофёр решился не вытаскивать Слэна из автомобиля, чтобы люди, находившиеся в вестибюле, не заметили его состояния.

— Он, пожалуй, самый тактичный из всех шофёров Лондона, — проронил Гонзалес небрежно.

— Ещё вопрос: долго ли находился портье на пятом этаже?

Инспектор покачал головой. — Трудно сказать. Он пробыл там некоторое время, беседуя с квартирантами. Очевидно, когда внизу, в квартире Слэна, хлопнула дверь, он сообразил, что кто-то пришел, и спустился вниз.

Леон откинулся на спинку кресла, блаженно улыбаясь.

— Каково твое мнение, Раймонд? — обратился он к молчаливому Пойккерту.

Тот загадочно улыбнулся.

— Хорошо, а чем вы объясните вторичный выход Слэна? — спросил настороженно инспектор.

Тут Гонзалес и Пойккерт вскочили со своих мест.

— Да он и не думал выходить! — воскликнули оба в один голос.

Обескураженный сыщик заметил озорные глаза Джорджа Манфреда.

— Они говорят сущую правду, Медоуз. Ясно, что он больше не покидал дома.

Манфред встал и потянулся.

— Я готов даже держать пари на пятьдесят фунтов, что убийца будет найден Леоном завтра же. Правда, я не поручусь, что ему удастся доставить его в Скотленд-Ярд.

На следующее утро, часов в восемь, когда шофёр Рейнольдс собирался выезжать из гаража, к нему подошёл Леон Гонзалес и протянул визитную карточку.

Рейнольдсу — человеку выдержанному, спокойной, приятной наружности, располагающему к себе любезной предупредительностью, можно было дать на вид лет сорок.

— Так вы тоже сыщик? — спросил он, улыбаясь. — Я ведь ответил уже на все вопросы, какие мне задавали.

— Этот автомобиль — ваш собственный? — Леон указал на свежей полировки машину.

— Да, — ответил шофёр. — Но автомобиль не золотые прииски, как думают некоторые. А если ещё посчастливится быть замешанным в таком деле как это, выручка упадет процентов на пятьдесят, не меньше. Я дал полиции полный отчет о моих доходах, так что…

— Я работаю для собственного удовольствия, — перебил его Леон, отвечая улыбкой на улыбку. Меня интересуют один-два момента, не вызвавшие интереса у полиции.

— Поднимемся лучше ко мне в комнату, — сказал шофёр после некоторого колебания.

Комната Рейнольдса была гораздо комфортабельнее, чем это можно было предположить. Среди мебели Леон заметил две старинные вещи, стоившие, должно быть, немалых денег. Посреди комнаты стоял стул на гнутых ножках. На столе стояла кожаная коробка для шляп. Неподалеку Леон заметил довольно элегантный кофр. Шофёр, вероятно, перехватил взгляд Леона.

— Это вещи одного из моих пассажиров, — сказал он отрывисто. — Я должен отвезти их на вокзал.

По интонации шофёра Леон определил, что слова эти были предназначены для кого-то другого в передней. Рейнольдс, видимо, понял это, потому что настроение его внезапно изменилось.

— Вы должны понять, мистер Гонзалес, что я — человек трудящийся. Боюсь, что не смогу уделить вам достаточно времени. Что, собственно, вы желали бы знать? — В тот день, когда вы отвезли Слэна домой, у вас было много работы?

— Как всегда. Впрочем, об этом дне я дал полный отчет полиции, даже о случае с больницей.

— О случае с больницей?

Шофёр колебался.

— Я не хотел бы претендовать на роль какого-то… героя. Обыкновенное человеколюбие… На углу Пекарной улицы какая-то женщина была сбита автобусом… Я подобрал её и отвёз в больницу.

— Она сильно пострадала?

— Она умерла.

Голос его оборвался.

Леон пристально посмотрел на него. И ещё раз взгляд его упал на шляпную коробку и кофр.

— Благодарю вас, — сказал он. — Не согласитесь ли вы прийти сегодня вечером на Керзон-стрит? Адрес на карточке.

— Но… зачем?

— Мне хочется задать вам один вопрос, на который вы, по-моему, только рады будете ответить, — сказал Леон, надевая шляпу.

Автомобиль Леона стоял за углом. Выйдя от Рейнольдса, Гонзалес поспешил в больницу на Уомнер-стрит. Там он узнал ровно столько, сколько предполагал узнать и вернулся домой в самом мрачном расположении духа.

В девять часов вечера пришел Рейнольдс. Леон Гонзалес провёл с ним около часа с глазу на глаз в небольшой приемной нижнего этажа. К счастью, Медоуз в тот день не счёл нужным почтить друзей своим присутствием.