— Не получиться, батя, — угрожающе произнес Сергей, сжав кулаки и облизывая пересохшие губы. — Не выйдет. Это мой сон, и я в нем что хочу, то и делаю. Это мое законное право. А твое дело-просто убраться из него. Исчезнуть. Испариться.
— Да? Не может быть. Ну это мы еще посмотрим, сыночек, ехидно воскликнул отец, сжимая в руке широкий кожаный солдатский ремень.
Мужчина размахнулся и ударил, но удар не достиг конечной цели, Сергей, отпрянув, неуловимым движением перехватил руку отца. С силой сжал запястье, заставляя мужчину вскрикнуть от боли и выпустить ремень, который с бряцанием упал на пол. Видя замешательство отца, с издевкой в голосе заметил:
— У тебя кишка тонка, чтобы достать меня. Я уже вырос, папочка. — Он дико рассмеялся, тыкая в сторону мужчины указательным пальцем.
В комнату бесшумно вошла Настя и с любопытством уставилась на кричащих друг на друга взрослых. Не в состоянии понять, что происходит, девочка писклявым голосом задала свой традиционный вопрос:
— А что вы здесь делаете?
Сергей обернувшись с ненавистью прорычал:
— Ты разве не видишь, что мы с папой разговариваем? Ослепла вконец! Любопытная карга.
— Кто любопытная?.. — переспросила девочка, грызя ноготь.
— Карга, — безумно усмехаясь, ответил парень. — Карга, которая сует нос не в свои дела. А теперь я считаю до трех, и ты проваливаешь отсюда. Если не успеешь до окончания счета, я тебе поддам такого пинка, после которого ты кубарем покинешь комнату. Ты меня поняла, я надеюсь. — И неожиданно для всех закричал:-Вон отсюда, стерва!
Настя испуганно вздрогнула и, заливаясь слезами, выбежала на кухню «за помощью».
— Как ты с сестрой разговариваешь, — гневно воскликнул Анатолий Сергеевич, грозно наступая на парня с блестящими от возмущения глазами.
— А тебе какое дело, папуся?
Парень напряженно замер, готовый в любую минуту дать достойный отпор отцу.
— Да как ты смеешь со мной так разговаривать, ведь я твой отец! Родной отец, намного старше тебя. Твой отец!
Руки мужчины безвольно повисли. Мир покачнулся, уплывая из-под ног, а глаза предательски заблестели. Он едва сдерживал эмоции, напрягая силу воли, чтобы не разрыдаться.
— Надоел ты мне, папа, со своими идиотскими взглядами на жизнь. Отстань от меня. Если надо, учи себя. Мне это не нужно.
— Но нас так учили-старшие, — печально откликнулся отец, скрывая слезы обиды. — Мы вырастили тебя. Воспитали. А ты…
— Да не нужно мне ваше воспитание, — оскаливаясь, бросил Сергей, — засунь его лучше в задницу.
— Что ты сказал? — Анатолий Сергеевич удрученно уставился на сына. Повтори. Повтори немедленно свои слова.
— Что услышал, то и сказал.
Парень схватил со стола соленый огурец и, надкусив его, громко зачавкал, с презрением взирая на покрасневшего отца.
— А в общем почему бы и нет. Я повторю, — он на секунду задумался и с жаром воскликнул:-О! Я вспомнил. Я тебе сказал, чтоб ты засунул свое воспитание себе в задницу. И еще добавлю- как можно глубже.
Мужчина стоял словно пораженный громом, не в силах поверить, что перед ним сейчас находиться его родной сын. Его плоть и кровь. Тот, человек от которого за всю жизнь он ни разу не услышал грубого слова, тем более не испытывал противодействия.
Он не понимал, где допустил ошибку. Роковую ошибку, стоящую ему потерей сына. И как он почувствовал, навсегда. Уже никогда не вернуть того отзывчивого паренька с добрым сердцем. Теперь это сердце заполнилось грязью и тиной, навеки замуровав в себе отблески чистого света. Чернота, заполненный до краев сосуд мрака-вот чем стал его ребенок.
Всматриваясь в остекленевшие глаза сына, он не находил в них ни капли разума и понимания, тех чувств, которыми человек отличается от дикого зверя. Только пустой взгляд, с пугающим выражением лица угрожающе отвечал ему. Сын превратился в человека с явными признаками помешательства. А значит опасного для общества.
Мужчина безвольно снял очки, положил их на комод. И, подобно автомату, механическим голосом произнес:
— Я тебя породил. Я тебя и убью.
Опрокидывая на своем пути стулья, метнулся к столу, на котором лежал огромный кухонный нож, больше напоминающий меч. Но не успел сын оказался проворнее и опередил его.
— Не получиться папа, — произнес Сергей, и не раздумывая ударил ножом отца в грудь.
Холодная сталь, обжигая сердце, приостановила стремительный бег. Мужчина застыл почувствовав что наткнулся на невидимый барьер, сквозь который не существовало пути. Замер и, сжимая ладонями рукоятку ножа, удивленно прохрипел:
— Ты поднял руку на отца.
— Ты этого заслужил-нельзя врываться в гости без разрешения.
Парень без капли жалости и доли содрогания выдернул из груди пошатывающегося мужчины нож. И, еще живому отцу, единым взмахом перерезал горло. Алые фонтаны брызнули из ужасной раны, обливая подростка с ног до головы кровью. Шея, не выдержав тяжести головы, с хрустом переломилась, а голова безвольно повисла на груди, едва удерживаемая сухожилиями. Сергей, отбросив бездыханное тело, злорадно хихикнул:
— У меня нет отца. Когда-то был, да весь куда-то вышел.
Мертвые глаза с упреком уставились на обезумевшего от вида крови парня. Смерть отца осталась для Сергея неосмысленным достоянием, не вызывавшим в душе ни капли сожаления о содеянном. Он придерживался в жизни единственного принципа: если не ты первый, то тебя. Этот закон джунглей он применил к отцу и не видел в этом ничего плохого. Ведь отец сам захотел убить его, а он лишь защищался.
— Что здесь происходит? — в комнату влетела разъяренная мать. — Кто-то что-то уронил…
От вида кровавой картины, глаза женщины округлились от ужаса, испустив истерический вопль она обвела комнату ошарашенным взором, ноги ее предательски подкосились и перестали слушаться. Мария Петровна с недоумением уставилась на перепачканного в крови сына, ожидая услышать от него объяснения происшедшего. Но что-то в лице сына ее насторожило, увидев в его руке багровый нож, моментально осознала, что смерть мужа-дело его рук. Парень, хищно улыбаясь, двинулся к матери-Что-ты-хо-хо-хочешь сделать? — заикаясь, закричала она, пятясь назад. Парень наступая хранил гробовое молчание. Но не нужно было слов, она догадалась и так, прочитав в глазах сына смертный приговор себе. Развернувшись, она побежала, Сергей рывком бросился к матери и в дверях перехватил ее.
— Мама, не надо уходить-папа зовет тебя.
Из груди женщины раздались булькающие звуки, она дрожащей рукою схватилась за сердце и порывисто задышала. При этом, не переставая взахлеб голосить.
— Не надо кричать, моя дорогая мамочка.
Парень ладонью зажал рот женщины и с силой надавил, закидывая голову. Обнаженное горло выглядело заманчиво. И он не смог устоять перед соблазном. Короткий взмах, и отточенное лезвие погрузилось по самую рукоятку в человеческую плоть.
Глаза женщины широко раскрылись, в них промелькнул скрытый ужас, рядом с которым в ногу маршировала СМЕРТЬ. Крик захлебнулся кровью и затих. Тело с глухим стуком упало на пол.
Парень склонился над бьющейся в предсмертных судорогах женщиной и весело прошептал:
— Я люблю тебя, мама. Но в моем сне я настаиваю, чтобы вы меня оставили в покое. Я устал от ваших глупых нравоучений, это я говорил отцу, то же самое я повторяю тебе-оставьте меня в покое! И схватив женщину за волосы, единым махом обезглавил тело. Из разрезанных артерий хлынул кровавый поток, смешиваясь с ранее пролитой кровью отца. Сергей приподнял отсеченную голову и всматриваясь в застывшую маску боли на лице матери, с грустью в голосе произнес:
— Я не хотел тебя убивать. — И, истерично смеясь, добавил:-Но если уж убил, то значит убил. Извиняйте, сожалеть уже поздно. Ой, мам, забыл тебе сказать, что тебя ждет отец. Парень взглянул на будильник и, ухмыляясь уточнил:-Вот уже как пять минут.
Он перетащил труп матери на середину комнаты и бережно положил его на труп отца. При помощи их рук заключил тела в объятия. И любуясь собственным творением радостно воскликнул:
— Как вы сильно любите друг друга! С каким жаром обнимаетесь, шалуны! Ой, я что-то забыл. Но только что?
Вскочив на ноги и всхлипывая как ребенок, обвел комнату задумчивым взором, не переставая озабоченно шептать:
— Чего-то не хватает. Я что-то забыл. А! Вспомнил!
Он ударил себя ладонью по лбу и стремительно бросился к письменному столу. Схватив ручку и листок бумаги, Сергей вновь вернулся к трупам родителей. Встав на колени перед окровавленной головой, он взял руку матери и втиснул между безжизненными пальцами стержень от ручки. Дико смеясь в перемежку с завываниями, пробурчал:
— Мама, я чуть не забыл, ты должна изложить мне свою последнюю волю. Пиши!
Сергей с силой сжал неподвижные пальцы женщины и корявым почерком стал выводить буквы, читая вслух написанное:
