- У вашего мужа были враги, мадам?
Классический вопрос, скажете вы мне? Не буду перечить. Но иногда полезно прежде всего не выбивать клиента из колеи.
- Когда человек занимается политикой, они фатально неизбежны,- отвечает она.- Это в природе вещей! Однако можно ли называть врагами людей, не разделяющих ваши взгляды?
Эта дама не глупа.
- Конечно, нет,- соглашаюсь я.
Она хочет узнать мнение Берюрье, но не получает его, ибо тот уснул.
- Накануне уб... драмы, господин Монфеаль проводил предвыборное собрание. Оно было бурным?
- Вовсе нет.- Она качает головой.- Наоборот, можно было подумать, что мы находимся среди друзей.
- Хорошо, в таком случае перейдем к фактам. Расскажите мне обо всем с самого начала. Кто встал первым?
- Мария, наша служанка.
- Это она открыла мне дверь?
- Да.
Давайте я вам мимоходом опишу эту особу: Мария - крепкая девица сорока лет, в теле, у которой, похоже, примерно столько же ума, сколько в горшке овощного рагу.
- В котором часу она встала?
- В шесть часов.
- Что она потом делала?
- Она постучала в дверь нашей спальни, чтобы разбудить моего мужа, которому нужно было поработать с какими-то бумагами. Потом она отправилась готовить кофе.
- А муж?
- Он встал, надел халат и пошел забрать газеты на коврике у двери, куда их кладет почтальон. Потом, как это уже вошло у него в привычку, просмотрел их в туалете.
Странное место для обзора печати.
- А потом?
- А потом он отправился на кухню выпить традиционную чашку кофе.
Она краснеет и в смущении говорит:
- Он всегда завтракал на кухне. Понимаете, он вырос в деревне и...
- В этом нет ничего плохого,- успокаиваю я.- Кажется, сам король Сауд Аравийский поступает так же.
- Что дальше?
- Он закрылся у себя в кабинете и работал до восьми часов.
- А тем временем?..
- А тем временем я поднялась, привела себя в порядок, разбудила детей и стала готовить им завтрак.
- Продолжайте!
- Так вот, около восьми часов муж вышел из кабинета и сказал, что пойдет принимать ванну. Он меня предупредил, потому что дверь ванной не закрывалась на задвижку и он не хотел, чтобы туда нечаянно зашли дети.
- Что происходило тем временем? - настаиваю я.
- Я закрыла варенье, которое приготовила Мария.- Вдова поясняет: - Она его приготовила накануне, но закрывать его надо на следующий день.
Я мысленно адресую пламенный привет Фелиции и силюсь подавить улыбку.
- Я знаю, как это делается,- говорю я.- Окуренная серой бумага, смоченная в молоке...
Она также силится подавить улыбку. Жизнь продолжается, со своими радостями, горестями, телячьим жарким, обязанностями, шутками.
- Прошу вас, продолжайте, пожалуйста...
- Когда мы закончили, я пошла в нашу комнату. Белье, которое я приготовила мужу, лежало на кровати. Он к нему не прикасался. Я удивилась и позвала его. Он не ответил, тогда я... открыла дверь ванной...
Она прячет глаза. Из ее груди вырывается хриплое рыдание.
Я встаю.
- Я хотел бы, чтобы вы позволили мне осмотреть квартиру, мадам.
- Пожалуйста!
Я возвращаюсь в холл, молодая вдова следует за мной по пятам.
- Эта дверь закрыта в течение дня?
- Нет, вы же видите, достаточно приподнять щеколду. Только ее невозможно открыть с лестничной площадки, если она не на цепочке.
- Вчера утром она не была на цепочке?
- Она никогда не бывает на цепочке.
- Никто не приходил утром перед самым... перед самой драмой?
- Приходил. Это был секретарь мужа. Я его не приняла. Он лишь принес какие-то документы, которые Жорж у него просил. Он передал их Марии и ушел.
- Где находится ваша спальня?
Она указывает мне на коридор, который начинается в глубине холла. В нем четыре двери, по две с каждой стороны.
- Наша комната вторая.
- А остальные?
- Первая - детская, напротив - комната мамы, потом комната для гостей...
- В данный момент она пуста?
- Да, пуста.
Я отправляюсь в экспедицию. Детская выглядит мило: на стенах фрески в стиле Ван Гога, изображающие Микки и Дональдов. Комната бабушки выдержана в строгом стиле, даже в стиле "отче-наш", с почти черной мебелью, мрачными обоями и старым умывальником с ведром под ним. О гостевой комнате, обставленной кое-как, сказать нечего. В ней ощущается затхлость. Монфеали, похоже, нечасто принимают гостей. Зато их комната - высокого класса. В стиле Карла X! Все здесь светлое и вычурное. Множество дурацких поделок по стенам, дешевых статуэток, портьер, которые вызывают у вас желание прясть, но в целом она выглядит пристойно.
- Дверь ванной слева от шкафа,- предупреждает меня мадам Монфеаль.
Я ее открываю. Ванная комната черно-белая. Это дерзкая затея со стороны жильцов. Видно, что они отдали дань авангардизму в оформлении самого укромного места своей квартиры. Дверные ручки выполнены в форме птичек. Подумать только, как далеко они зашли в своей смелости. Аж дрожь пробирает, не правда ли?
Я вхожу в ванную. С первого взгляда я замечаю, что окошко ванной снабжено решеткой. Однако квартира расположена на втором этаже. Краны ванны находятся напротив двери, так что когда в ней мокнешь, то неизбежно сидишь спиной к двери.
- Его бедная голова была запрокинута, горло было перерезано, и везде была кровь. Подумать только, его убивали в двух шагах от нас! Дети играли... Мама штопала... Я...
Она плачет.
- Где лежала бритва?
Она указывает на умывальник.
- Там, в нем. Мы думаем, что убийца вымыл руки, прежде чем уйти.
- Сколько имеется выходов из квартиры?
- Один.
- Значит, в момент убийства вы находились вместе со служанкой на кухне?
-Да.
- Ваша мать штопала в своей комнате?
- Нет, в детской. Там светлей,
Я возвращаюсь в комнату Монфеалей, подхожу к окну.
- Оно было закрыто,- говорит вдова,- И к тому же убийца не мог уйти через него. Оно выходит на площадь, а вчера был базарный день.
- Итак, получается,- говорю я не столько ей, сколько себе,- у убийцы был ключ от вашей квартиры Он здесь спрятался, подождал, пока муж войдет в ванную, чтобы перерезать ему горло. А затем он смог уйти незамеченным. Подумать только, он ужасно рисковал! Хотя вы все занимались своими делами в доме, он был на волосок от того, чтобы оставаться незамеченным.
- Это неслыханно,- тихо роняет она.- Похоже на колдовство! Почти как у Марто-и-Фосий, не правда ли?
- Похоже, отличается лишь орудие преступления.
Я размышляю. Эта квартира кажется такой спокойной, такой надежной... И вдруг-смерть... смерть отвратительная и загадочная.
- Вам нужны еще какие-то сведения?
- Нет, мадам...,
Я смотрю на нее. Ей очень пойдет черный цвет. Стоит ей еще надеть черные чулки, и я готов официально занять место ее мужа! Вы скажете, что я слегка некрофиличен, но я говорю то, что думаю
- Ах да! - внезапно вспоминаю я.- Имя и адрес секретаря, который приходил с упомянутыми документами.
- Жан-Луи Беколомб. Он работает на улице Двух Церквей в универсальном москательном магазине
- Спасибо, мадам, и примите мои соболезнования!
Я откланиваюсь и направляюсь на улицу Двух Церквей. Заворачивая за угол, я внезапно вспоминаю, что забыл Толстяка в салоне мадам Монфеаль. Ладно! Этот громадный винный бурдюк вернется на базу, используя подручные средства!
ГЛАВА VII
Универсальный москательный магазин расположен в узком закоулке, который пахнет святой водой. Это скорее кишка, которая разделяет две церкви, одна из которых закрыта, а другая прикрыта по причине проведения дезинфекции. Поскольку одна меньше, чем другая, этот конец улицы, лишенной солнца, дополнили универсальным москательным магазином. Чтобы попасть в темный магазин, надо преодолеть три ступеньки. Невзрачные люди в серых халатах молчаливо суетятся в обширном помещении Вывеска представляет собой голову оленя. Учитывая характер товаров магазина, задаешься вопросом, что она обозначает? В конечном итоге, может быть, это эмблема хозяина?
Я вхожу и спрашиваю господина Беколомба. Дама с белыми волосами, запертая в кассе, указывает мне на длинного и худого типа, который под серым халатом носит белую рубашку и черный галстук, кроме того, полагаю, еще и брюки, но, поскольку халат свисает до самых щиколоток, я не могу этого утверждать категорически Я своего рода святой Фоманеверующий, верю лишь в то, что вижу.
У парня лицо похоже на полумесяц, верх которого покрыт тремя сантиметрами волос, подстриженных ежиком, а низ украшен маленькой кисточкой рыжеватой щетины.
- Господин Беколомб?
- Собственной персоной,- отвечает он голосом, напоминающим овощерезку, через которую пропускают морковь
"И это все",- думаю я с тем критическим чутьем, которое, как вам хорошо известно, мне присуще и которое позволяет мне оценивать моих современников с первого взгляда.
- Комиссар Сан-Антонио.
Он хмурит то место, где положено быть бровям, ибо я забыл вам сообщить, что у него их нет.
