Наконец, отсчитав три ярда от яблони по направлению к колодцу (так было указало в документе), мистер Флекк, обливаясь потом, принялся за работу.
О, радость! Через полчаса лопата его наткнулась на квадратную каменную плиту. Он наклонился и поднял ее.
Дрожащими от волнения руками, он извлек из-под камня заржавевшую коробку из жести, до странности похожую на самые обычные коробки из-под печенья.
Несмотря на свою тяжесть, она показалась толстяку легче перышка, когда он переносил ее из сада в дом. Лишь тщательно заперев дверь на ключ, он решил приподнять крышку: коробка была наполовину наполнена песком…
Мистер Флекк нетерпеливо высыпал его на стол. Увы… он не нашел ничего, кроме маленького кусочка картона.
Это была визитная карточка Энтони Ньютона. Внизу мелким бисерным почерком было начертано:
«Один из несчастных покупателей масла».
Вне себя от гнева, мистер Флекк бросился в контору Энтони.
— Вы с вашей шайкой ограбили меня на восемь тысяч фунтов! — завопил он. — Сейчас же верните мне деньги или я обращусь в суд…
— Я предпочитаю последнее, — невозмутимо заметил Тони.
— Да вы просто бандит!.. — завизжал толстяк.
— Из этой комнаты два выхода, — еще невозмутимей продолжал Тони, — через окно и через дверь. Вы заплатили деньги и, следовательно, можете выбирать…
— Хорошо! В таком случае, я иду в полицию! — задыхаясь от гнева, прокричал мистер Флекк и взялся за шляпу.
— Дорогой Флекк, — остановил его Тони. — Я получил с вас восемь тысяч фунтов по совершенно законной сделке, не так ли… И предупреждаю вас: если вы будете ее оспаривать, я не успокоюсь до тех пор, пока не вытяну из вас восьмидесяти тысяч…
— Вор!.. Бандит!.. — в совершенном бешенстве заорал король пищевых продуктов.
— Билл!.. — негромко позвал Тони.
В тоже мгновение на пороге появился бывший «владелец» усадьбы с кладом и молча, но решительно выставил мистера Флекка за дверь.
Во время войны Энтони познакомился с Сибиллой Мартин. Он называл ее «дамой в сером», ибо она, по словам мужа, почти всегда носила только серые платья. (Цвет этот был, между прочим, ей весьма к лицу).
Дочь обедневшего аристократа, она отличалась необычайно благородной красотой и внушала Энтони благоговение, близкое к страху: такое чувство могут внушать античные статуи; то была красота античной богини.
Ее муж, полковник Джим Мартин, был командиром Тони и для своего подчиненного всегда оставался веселым и преданным другом. Во время одной из неприятельских атак Джим Мартин был смертельно ранен. Когда Энтони на себе тащил своего друга на перевязочный пункт, полковник Мартин скончался. Его последними словами были:
— Не оставляй мою жену… Сделай для нее все, что можешь!..
Энтони не забыл о предсмертном завещании друга и решил навестить «даму в сером», снимавшую уютную квартиру в доме на Керзон-стрит.
Она встретила Энтони удивительно холодно и надменно.
Он невнятно пробормотал несколько приветственных слов и спросил ее, не может ли чем-нибудь быть ей полезен.
«Дама в сером» любезно поблагодарила Энтони, решительно отклонив его помощь. За завтраком она вела разговор о самых невинных вещах, и смущенный Энтони поспешил как можно скорее откланяться.
После этого он видел Сибиллу Мартин еще два раза.
Первый раз — в дни самой ужасающей бедности: она проехала мимо, видимо, не узнав и не сразу ответив на его поклон, в щегольском автомобиле, когда он, голодный, уныло брел по Пикадилли. На ней было светло-серое пальто и прелестная серая шляпка, очень шедшая к ее пепельно-русым вьющимся волосам.
Во второй раз Тони увидел красавицу в вестибюле одною из модных театров. Смокинг Тони сидел на нем безукоризненно.
Она приветливо кивнула ему.
— Мне кажется, я мельком видела вас на улице, мистер Ньютон, — промолвила она, величественно протягивая руку. Я так была погружена тогда в свои мысли, что но сразу узнала вас… Буду очень рада, если вы как-нибудь навестите меня.
— Я буду счастлив… — с поклоном ответил Энтони.
Он вдруг вспомнил своего мертвого друга и подумал, что полковник Мартин мог быть спокоен: жена его, видимо, не испытывала нужды. Достаточно было взглянуть на ее туалет и бриллианты в ушах.
Поклонившись «даме в сером», Энтони заметил приближающегося к ним маленького лысого человека в смокинге и очках в тонкой золотой оправе.
— Черт возьми! Джебюрн? — невольно вырвалось у Тони.
Фото Джебюрна находилось в его «иконостасе» знаменитых мошенников на одном из видных мест, хотя сам этот джентльмен предпочитал всегда оставаться в тени.
Когда-то в Дувр приехал безвестный австрийский эмигрант с двадцатью кронами в кармане и с презрением к своему отечеству в душе. Фамилию свою — Джебюрн — он увидел впервые на указателе дуврской набережной в тот памятный день, когда очутился здесь.
Со временем мистер Джебюрн разбогател; способы, которыми он нажил свое состояние, не лишены были известной оригинальности. Он основал в Лондоне целый ряд клубов, для чего в различных кварталах Вест-Энда покупал или снимал меблированные или немеблированные дома, нанимал штат слуг из бывших своих соотечественников и непременно привлекал в качестве почетных гостей обедневших аристократов. В каждом клубе была неизменно любезная, прекрасно воспитанная хозяйка, принимавшая гостей. Первые этажи были отведены под дансинги для молодежи. Во втором же, куда допускались лишь избранные, шла крупная игра в «тридцать и сорок».
Официально имя Джебюрна не было связано ни с одним из его клубов. Никто из приглашенных, например, на танцевальный вечер к миссис Девидсон, не знал, что очаровательной хозяйке не принадлежит ни один стул из всего роскошного убранства особняка на Флавери-гарденс; никто из гостей не подозревал и того, что она получала тысячу фунтов в год от маленького лысого человека, жившего в небольшой, но уютной квартире в совсем другой части города.
Вполне естественно, что гости, собравшиеся на танцы, попадали и в верхний этаж.
Крупье, заведовавшие игрой, были, конечно, людьми мистера Джебюрна. Их труд оплачивался несравненно лучше, чем труд хозяйки дома. И неудивительно: эти господа ловким движением рук умели переместить карту и повернуть в пользу хозяина «колесо фортуны».
Несмотря на огромные расходы по содержанию штата служащих, каждый игорный дом приносил Джебюрну чистых двадцать тысяч фунтов в год.
Полиция, конечно, ни к чему не могла придраться: хозяйкой в каждом доме была всеми уважаемая дама, игра велась между друзьями и знакомыми, а законы Соединенного Королевства, как известно, охраняют неприкосновенность частной собственности.
Тони заинтересовала встреча в театре, и в один из ближайших дней он отправился на чай к «даме в сером».
— Джебюрн?.. — переспросила красавица. — Да, я немного знакома с ним… Он забавный рассказчик… Знаком со многими знаменитостями. Вам, вероятно, показалось странным, что я его поджидала в театре?
Энтони улыбнулся.
— Я никогда не задумываюсь над такими вещами… — ответил он. — Ведь вы не очень дружны с ним?
— Нет, конечно.
В торопливом ответе миссис Мартин проскользнул испуг.
Впрочем, она тотчас же овладела собой и продолжала спокойно:
— Мы собирались в театр целой компанией… Леди Мембюри взяла ложу и пригласила меня… К сожалению, трое, в том числе и леди Мембюри, заболели гриппом… Такая досада!
Энтони облегченно вздохнул.
— Мне кажется, вы недолюбливаете мистера Джебюрна? — спросила миссис Мартин: от нее не ускользнул этот вздох.
— Очень уж сомнительна его репутация… — уклончиво ответил Тони.
— Вот как? — изумилась она. — Что же именно ему ставят в вину?
— Как вам сказать, — замялся Тони. — Его имя связывают как-то с игорными домами.
— И это… общее мнение? — спросила она, помолчав.
— Я бы этого не сказал… — Скорее — мое личное впечатление…
Снова наступило молчание.
— Какая пошлость! — промолвила, наконец, миссис Мартин. — А мистер Джебюрн знаком с вами?
Энтони должен был сознаться, что мистер Джебюрн и не подозревает о его существовании.
Через три дня после разговора с миссис Мартин, Тони столкнулся с этим джентльменом в одном дорогом ресторане, где мистер Джебюрн постоянно обедал, — метрдотель всегда сохранял для него угловой столик.
К этому-то столику и подсел Энтони. Он, видимо, был сильно навеселе и заплетающимся языком пробормотал:
— У меня на родине нет обычая сохранять столики для важных клиентов… У нас все люди равны…
— Вы — американец? — спросил заинтересованный Джебюрн, оглядывая Тони через стекла очков.
— Вы угадали, — рассмеялся Энтони. — И я жду не дождусь, когда вернусь к себе на родину… Лондон — просто скучнейшая дыра… Негде потратить деньги, черт возьми… На будущей неделе я удираю в Париж… Быть может, там удастся повеселиться…
