— Нет, — растерянно ответил Андрей, по-видимому, искренне огорченный отсутствием возможности угодить мне, — но есть два больших ананаса.
Слов, как впрочем и мыслей, у меня не было. Они кружились разноцветной каруселью в моей голове и практически сливались между собой. Когда их бег моим волевым усилием был замедлен, про шампанское я решила не спрашивать: пусть эта сказка будет длиться как можно дольше. К тому же, шампанское по словам героя известной комедии, «по утрам пьют только аристократы или дегенераты». Я благоразумно решила не уподобляться ни тем, ни другим. Во всяком случае, сегодня.
Мы славно позавтракали. Время от времени я заставляла Андрея говорить на суахили. В живой конкретной обстановке это всегда получается свободней и естественней.
— Итак, какие у нас на сегодня планы? — спросила я, отправляя в рот ломтик ананаса.
— Вообще-то, я планировал заниматься дипломом, — ответил Андрей, — я собираю данные по неформальным молодежным объединениям, точнее, объединению. Меня ввел в него мой одноклассник по Озерску. Но теперь, после всего этого, я даже не знаю — стоит ли? Что бы вы посоветовали?
— Во-первых, перестань мне «выкать». Во-вторых, ты меня нанял как раз для того, чтобы не прятаться в берлоге, а вести обычный образ жизни, безопасность которого — моя забота. Так что, Андрей, я уверена, что стоит. Не сомневайся.
— Вообще-то, мы собирались поехать на небольшой островок на пикник, ну и все такое.
— Значит, мы едем на пикник, — подытожила я. — Можешь представить меня подругой или кандидатом в члены вашего сообщества. Я очень надеюсь, что оно не носит криминального характера?
— Нет, конечно, — заверил меня Андрей.
Мы вышли из квартиры. Андрей, как джентльмен, пропустил меня вперед. Что ж, замечательно — не надо лишний раз одергивать его и объяснять, что телохранитель везде идет первым. До машины мы добрались без приключений. Я внимательно, но незаметно оценивала обстановку. Ничего, что могло бы вызвать подозрения, не было. Начиналась обычная будничная работа. Я села за руль, и мы тронулись с места.
Но перед тем как отправиться на пикник, мы решили заехать к тете Миле, отведать торта. Наше появление застало ее врасплох. Она удивленно всплеснула руками и быстро-быстро запричитала, словно мы прибыли с другой планеты или, по крайней мере, из самой Танзании, причем абсолютно неожиданно для нее. Я слегка посторонилась и пропустила Андрея вперед.
— Тетя, тебя, конечно, удивил ранний визит неизвестного мужчины, — начала я, как когда-то Остап Бендер при встрече с Эллочкой Щукиной. — Но, твое удивление еще немного возрастет, когда ты узнаешь, что этот, безусловно красивый молодой мужчина не кто иной, как Андрей — единственный сын и наследник Валерия Павловича.
Тетя, конечно, не могла не знать, что я приду именно с Андреем. Да и узнать его было не очень трудно — судя по семейной фотографии, которую мне удалось увидеть в квартире тетиного кумира, он был довольно похож на отца. Тем не менее мои слова послужили чем-то вроде сигнала к началу церемонии поклонения языческому божеству. Единственное, чего не хватало для полного сходства, это — серии земных поклонов. Андрей чрезвычайно смутился, особенно если учесть, что, на мой взгляд, стеснительности у него было несколько больше, чем требуется для молодого человека его возраста. Но это все преходяще.
Сопровождаемые беспокойной тетушкиной суетой, мы проследовали на кухню. В качестве жертвоприношения на стол был тут же выставлен огромный, сказочной красоты, торт. Даже я, знавшая тетины способности в данной области человеческой деятельности, ахнула при его виде.
Тетя с невероятной быстротой «сообразила» чайку и все остальное. Одним словом, через минуту наш скромный обеденный стол выглядел роскошно, и мы сидели за ним, мило болтая и поглощая, к неимоверному тетиному удовольствию, огромные куски торта. Тетя Мила непрерывно щебетала, расспрашивая Андрея об отце, и старалась каждый раз подложить ему кусочек побольше. Я ненадолго вышла, чтобы переодеться и подготовиться к предстоящему пикнику. Когда я вернулась, Андрей с тетей оживленно обсуждали какую-то заметку из сегодняшнего номера местной газеты. По времени нам было уже пора уходить. Тетя тут же принялась собирать бутерброды нам на дорогу, и, когда они вместе с обсуждавшейся газетой были вручены вяло сопротивлявшемуся Андрею, мы попрощались с Милой и вышли на улицу.
Когда я вывела машину со двора, устроившийся на заднем сиденье Андрей неожиданно громко рассмеялся.
— Женя, а тебе известно, что ты попала в газету? — весело спросил он.
— И что же там такого смешного про меня пишут? — я с интересом посмотрела на него в зеркало заднего вида.
— Почитай сама. Думаю, что тебе будет интересно, во всяком случае — забавно, — он протянул мне развернутую газету, ткнув пальцем в нужное место.
Я притормозила и скосила глаза на газету. В разделе городских происшествий с пометкой «За восемь часов до выхода номера» красовалась довольно большая заметка с жирным заголовком «Расизм наоборот?». Из «достоверных источников» автор сообщал о вчерашнем «побоище», учиненном африканцами (!) в районе набережной, свидетелями которого стали местные жители. Я вспомнила подслеповатую старушку с толстыми стеклами очков. Видимо, она и была теми самыми «местными жителями», ставшими очевидцами. Правда, внизу мелким-мелким шрифтом сообщалось, что информация проверяется. Но сделано это было так, что вряд ли кто-нибудь обратил бы внимание на это дополнение. Какая оперативность! Как в лучших бульварных изданиях Запада!
— Ну как тебе это? — продолжал веселиться Андрей на заднем сиденье.
— Да, чернокожие в городе совсем распоясались, — вздохнула я, возвращая ему газету.
Вот так и рождаются нездоровые сенсации.
— Надеюсь, что это не приведет к массовым столкновениям на расовой почве, — высказала я доброе пожелание.
— Не должно, — ответил Андрей, изучая заметку, — думаю, это только отпугнет хулиганов.
Компания, или, точнее, «неформальное молодежное объединение», так официально называл ее Андрей в своем дипломе, с которой ему и, следовательно, мне предстояло отправиться на пикник, собиралась у одной из городских лодочных станций неподалеку от того места, где вчера «чернокожие устроили побоище». Рядом находилась стоянка, и поэтому я решила, что мы отправимся на место сбора на машине. Уже взявшись за ручку передней дверцы, Андрей почему-то замешкался. На мой вопрос о причинах столь необычного поведения он пояснил, что «данное объединение не приемлет разрушительных достижений цивилизации и барства, символом которых мог выступать автомобиль, особенно, мой, поскольку был зарубежного производства».
— Даже такой старенький и непрезентабельный? — удивилась я.
— Понимаешь, они проповедуют идею, что цивилизация несет зло и разрушение человеческой природе и, в конечном итоге, уничтожит человечество как биологический вид, — попытался объяснить Андрей.
— И как же они борются со злом в виде благ цивилизации? — поинтересовалась я со смутным чувством беспокойства за сохранность своего автомобиля, который для меня был действительно не роскошью, а средством передвижения и, более того, просто необходимым орудием труда.
— Они просто игнорируют эти блага и стараются свести к минимуму их использование, — ответил Андрей.
— Так, значит, я могу быть спокойна за сохранность машины?
— Думаю, что да. Но только мое появление на машине может повредить моему образу преданного члена объединения.
— Я полагаю, что ты далек от мысли посвятить себя претворению этих идей в жизнь. И обещаю тебе, оставить машину подальше от места встречи, и дойти туда с тобой пешком.
После краткого размышления Андрей согласился с моими доводами и кивнул головой. Мы договорились, что он представит меня как свою знакомую, намеревающуюся стать постоянным членом объединения. Пока мы ехали к месту встречи, я попросила его рассказать мне о группировке, с которой нам предстояло провести день — ему, собирая необходимый материал, а мне, обеспечивая безопасность данного процесса.
Из слов Андрея я поняла, что это объединение представляет собой социально безобидную смесь хиппи, нудизма, толкиенистов и еще черт знает чего. В общем, обычный молодежный протест сразу против всего. И блага цивилизации, как я подозреваю, презирались неформалами по простой причине их отсутствия или, если быть точнее, из-за отсутствия возможности их приобретать. Занимались они в основном ничегонеделаньем: собирались, обсуждали какую-то заумную литературу, ездили на природу, «оттягивались» как могли в свое удовольствие и проповедовали что-то типа свободной любви, правда, с некоторыми ограничениями.
Вот тут-то, по-моему, и скрывался ответ на вопрос, почему, точнее, для чего эти молодежные группы существовали. Все-таки прав был старина Фрейд, когда говорил, что разгадку любой человеческой тайны следует искать, буквальным образом, в штанах. И в юбках. Конечно, частенько он преувеличивал и ударялся в крайности, но определенное рациональное зерно в его воззрениях все же было. Я неоднократно убеждалась в этом и частенько пользовалась его идеями в своей работе. Поэтому сейчас я была уверена, что все эти «движения» создавались хоть и под различными лозунгами, но с одной и вполне определенной целью — ради удовлетворения постоянно растущих сексуальных потребностей подрастающего поколения. Впрочем, мой будущий психолог должен знать об этом намного лучше меня.
