Дама оторвалась от чтения и звонким, мелодичным голосом проговорила:
– Поднимитесь, Ди. Времени мало, поэтому я разрешаю вам опустить пустые формальности.
Она положила книгу на скамью и подняла на судью большие, полные тревоги глаза. Ди глубоко вздохнул. Несомненно, перед ним была одна из красивейших женщин, каких судье когда-либо доводилось видеть. Безупречный овал бледного лица обрамляла масса блестящих волос, собранных в изысканную высокую прическу и скрепленных двумя шпильками с головкой из прозрачного зеленого нефрита. Гладкий высокий лоб пересекали ровные дуги бровей, а под точеным носиком, словно вишни, алели губы маленького рта. Необыкновенное чувство собственного достоинства сочеталось в этой женщине с естественностью и простотой, свойственной лишь искренним и сердечным натурам.
– Я слышала о вас, Ди, что вы – не только знаменитый следователь, но и наш верный и преданный слуга, – неторопливо продолжала она. – Я была вынуждена пригласить вас столь необычным образом, ибо расследование каковое намерена вам поручить, необходимо держать в глубочайшем секрете. Два дня назад, около полуночи, я находилась в беседке, что на внешней стене, над рекой. Я была там одна. – Красавица с тоской взглянула на серебристую бумагу, затягивавшую высокое решетчатое окно. – В небе сияла луна – совсем как сегодня, – и я подошла к окну полюбоваться видом. Однако перед этим я сняла ожерелье и положила его на чайный столик, слева от входа. Это ожерелье, Ди, принадлежит к числу императорских сокровищ. Оно нанизано из восьмидесяти четырех необычайно крупных, тщательно подобранных жемчужин.
Отец подарил его матери, а после ее смерти драгоценность перешла ко мне. – Третья Принцесса, умолкнув, вперила взор в стиснутые на коленях тонкие белые руки: – Я сняла ожерелье, —вновь заговорила она, – потому что однажды, выглянув в это же окно, потеряла серьгу. Вид нареку зачаровал меня, и я не знаю, как долго простояла у окна. А когда я наконец обернулась, ожерелье исчезло. – Принцесса вскинула длинные ресницы и в упор посмотрела на судью. – Я немедленно приказала распорядителю дворца устроить самые тщательные поиски. Как в моих покоях, так и поблизости от них. Однако не удалось найти ни единой улики. Но послезавтра мне надо вернуться в столицу, и к этому времени я должна вернуть ожерелье, так как по требованию отца обязана носить его постоянно. Я думаю… я уверена, что кражу совершил кто-то посторонний. Должно быть, он приплыл сюда на лодке и, взобравшись но стене, взял ожерелье, пока я стояла к нему спиной. Несмотря на то что любые перемещения в окрестностях дворца тщательно проверяются, вора бесполезно искать среди моих приближенных, вот поэтому я и поручаю это расследование вам, Ди. Поиски вам придется вести, соблюдая полную секретность: никто – ни во дворце, ни вне его – не должен узнать о моем поручении. Однако, отыскав похищенное, вам следует нарушить инкогнито, прибыть сюда как официальное лицо и публично вернуть мне ожерелье. Распорите шов на своем воротнике, Ди.
Пока судья распарывал шов на левом отвороте халата, принцесса вынула из рукава свернутый листок желтой бумаги и, приблизившись к судье, спрятала бумагу в образовавшемся тайнике. Она оказалась довольно высокой; волосы прически коснулись его лица, и на судью повеяло тонким ароматом. Вернувшись на прежнее место, принцесса пояснила:
– Документ, что я вам вручила, дает право беспрепятственного входа во дворец; никто не осмелится помешать вам в этом. Вы вернете его вместе с ожерельем. – Вишневые губы тронула чуть заметная улыбка: – Вашим рукам я вверяю все свое счастье, Ди.
Третья Принцесса кивнула, давая понять, что аудиенция закончена, и снова взялась за книгу.
Судья Ди отвесил низкий поклон и вернулся в спальню придворной дамы. Панель за его спиной бесшумно вернулась на место. Белая рука госпожи Гортензии все еще лежала на подушечке. Едва судья прикоснулся к ее запястью, как в дверь постучали. Девушка тихонько отодвинула засов и впустила в комнату еще двух дам. Первая несла поднос с письменными принадлежностями, вторая – бамбуковую корзину со свежим ночным платьем.
Судья выпустил из рук хрупкое запястье, открыл шкатулку и достал чистый бланк. Подозвав первую из дам, он взял с подноса кисть и быстро записал рекомендации: укрепляющий отвар и успокоительное.
– Позаботьтесь, чтобы лекарства приготовили немедленно, – обратился он к дочери госпожи Гортензии. – Я уверен, это принесет больной значительное облегчение. – Он захлопнул шкатулку и направился к двери.
Девушка молча проводила его до моста и оставила, не соизволив даже попрощаться.
Судья перешел на противоположный берег, где его дожидался тучный евнух.
– Вы совсем не задержались, доктор, – с удовлетворением заметил он и по бесчисленным переходам проводил судью до дверей в покои главного евнуха, где стояли наготове носилки.
Судья откинулся на мягкие подушки, не переставая думать об удивительном приключении. Принцесса изложила ему факты, но никак их не истолковала. Очевидно, причины необыкновенной кражи затрагивали столь деликатные сферы, что она не могла или же не хотела посвящать его во все подробности. Судья не мог избавиться от ощущения, что эти недомолвки куда важнее всего сказанного. Принцесса убеждена, что похищение совершил кто-то из посторонних, но, несомненно, у него были сообщники в самом дворце. Грабитель заранее знал, что в такой неурочный час принцесса окажется в беседке, вдобавок он каким-то образом проведал, что она снимет ожерелье и положит его на столик. Видеть принцессу и подать знак поджидающему в лодке нору мог только соглядатай, что наблюдал за ней из тайного укрытия рядом с беседкой.
Судья нахмурился. На первый взгляд такой план ограбления представлялся неоправданно рискованным и чересчур сложным. Даже допуская, что принцесса и впрямь имела обыкновение стоять по ночам у окна беседки, ее, безусловно, сопровождали придворные дамы. Едва ли норы подплывали к беседке каждую ночь, и вдобавок – при полной луне! И потом, стража, днем и ночью охраняющая все подступы ко дворцу, конечно, не могла не заметить лодки. Чем дольше раздумывал над подобной версией судья, тем меньше она ему нравилась. Все это выглядело слишком неправдоподобным. Не вызывало сомнений только одно: судье были вполне понятны причины, побудившие принцессу поручить расследование именно ему: очевидно, девушка подозревала, что в краже замешан некто из ее близкого окружения, а значит, дело должен был вести человек, несвязанный со дворцом и вообще не известный никому из придворных. Этим же объяснялось настойчивое желание принцессы, чтобы расследование окружала строгая секретность. Досадно, что дочь императора не познакомила своего помощника с планировкой покоев. Судя по всему, в первую очередь Ди следовало осмотреть северную стену со стороны реки, выяснить, как расположена беседка, и взглянуть на окрестности.
Судья вздохнул. Хорошо, что теперь ему не придется искать надуманный предлог, чтобы войти во дворец или лгать главному евнуху. Документ, спрятанный в вороте халата, надежно свидетельствует о том, что судья предпринимает те или иные шаги по особому распоряжению Третьей Принцессы. К тому же теперь объяснилось и странное поведение начальника стражи Сю. Должно быть, этот хитрец знал об ограблении, возможно, ему рассказал об этом дафу Кан, так как он, будучи главой императорской стражи, не мог не участвовать в расследовании. Видимо, Сю и порекомендовал судью как человека, способного справиться с делом самостоятельно. Судья усмехнулся. Негодник ловко обвел его вокруг пальца!
Носилки опустились на землю, и занавески отдернули. Судья понял, что вновь попал во двор, где они с дочерью госпожи Гортензии вышли из паланкина.
– Следуйте за мной! – сурово приказал стражник. – Я получил приказ сопровождать вас к достопочтеннейшему господину смотрителю дворца.
Судья Ди прикусил губу. Если его разоблачат, то вынудят тем самым предать доверие принцессы, даже не приступив к исполнению возложенной на него миссии. Судью проводили в величественный зал. В центре его за резным столом, заваленным бумагами, сидел худощавый пожилой господин. Седые усы и длинная борода подчеркивали аскетичность его лица. Крылатая коричневая шапочка была отделана золотой каймой, а широкие плечи окутывал халат из жесткой, негнущейся коричневой парчи. Казалось, этот господин полностью углубился в изучение лежащих перед ним документов. Стоя за его креслом, осанистый придворный в голубом халате и шапочке советника тоже читал, заглядывая через плечо начальника. Перед столом столпилось около дюжины придворных. Одни держали в руках ларцы с документами, другие – пухлые папки. Судья склонил голову и поднял руки в почтительном приветствии, спиной ощущая любопытные взгляды.
