- M-м... аппетитно.
Может быть, эти полторы-две секунды и спасли Зиночку. Она приникла к окну и заметила во дворе косматую тень резвившегося Рикки. Значит, и Сережа рядом! Пока ничто не потеряно! Холод сбежал со спины, внутри начало успокаиваться и твердеть.
Стальные пальцы легли на ее плечо:
- Кто там?
- Никого нет.
Рикки уже скрылся, тускло светил фонарь, смотреть было не на что. Они вернулись в комнату.
Зазвонил телефон. Пал Палыч? Шурик? Кто-то услышал ее отчаяние? Или просто сестра скучает на дежурстве? Успеть бы крикнуть в трубку хоть слово! Но возле аппарата монументально застыл злодей. Девять звонков - и тишина.
Зиночка отвернулась к зеркалу, чтобы выяснить, не слишком ли потерянный у нее вид: предстояла еще неведомая борьба и нечего обнадеживать противника легкой победой. Фу-ты! Лоб блестит, нос тоже, скулы выперли, взгляд, как у голодной кошки...
Ей мнилось, что она пудрится и подкрашивает губы для демонстрации хладнокровия и для придания себе некоего имиджа официальной служительницы правосудия. Она обозвала бы жутко нехорошим словом того, кто сказал бы, что она возжаждала понравиться шантажисту, понравиться сугубо по-женски.
Между тем было именно так. Включилась интуиция, и Зиночка начала играть привычную, понятную ему красотку: умеренно сообразительную, умеренно порядочную, но способную продаться, если прижмут, то есть нормальную шлюшку.
Воображая, что застегнула на все пуговицы свой милицейский мундир, она сказала:
- А вы очень рискуете. Если до вас доберутся...
Шантажист расплылся в улыбке:
- Раз рискую, значит, крепко застрахован... Так есть у нас база для разговора?
- Смотря о чем.
"Ну вот, давно бы так".
- По сути, речь о пустяке, - деловито заговорил он. - От вас требуется только одно: перед анализом хорошенько протереть весы, что взяли у несчастного Миркина. Вот и все. Вы меня поняли?
"Проба на кремний (следовательно, шлих). Пал Палыч угадал - золото-сырец, приисковая контрабанда..."
Кибрит спохватилась, что слегка передержала паузу.
- Да, поняла. Но что же мы стоим? Давайте сядем.
- Давно жду приглашения.
Они сели, Зиночка бессознательно приняла картинную позу.
- Признаться, вы меня так напугали, что ноги не держат...
Шантажист благосклонно отметил совершившуюся в ней перемену.
- Сколько волнений, а из-за чего? Из-за мелочи! Какая вам разница, что написать в экспертизе? И никто никогда не узнает.
- Но весы ведь могут направить другому эксперту.
- Уже известно, что направят вам. Бесполезно хитрить, Зинаида Яновна, бесполезно. Я понимаю - гордость и все такое... трудно сразу согласиться. Но выхода у вас нет. Или - или. А для верности Сережу мы пока заберем с собой. Вы заметили, он долго не возвращается? Наверно, разговорился с моим приятелем.
- Вы... уведете Сережу?! - какой испуганный взмах ресниц, какой трепет в голосе - искусное притворство, она уже ко всему была готова.
Шантажист улыбнулся нежной и безжалостной улыбкой:
- Конечно, уведем. Собачку отпустим, а мальчика возьмем.
- Но это невозможно! Погодите... давайте поговорим спокойно... Хотите курить?
Сигареты были из запасов сестрина мужа, чересчур крепкие для Зиночки, и, неглубоко затягиваясь, она с изумлением узрела свой изящно отогнутый мизинчик.
"Что это? Я кокетничаю?!.. С ним?!.. Ну да, так и нужно. Как раз так и нужно!"
Снова ожил телефон. На сей раз звонивший оказался упорнее, но Кибрит не гадала кто и не считала звонков. Она только как бы отмеривали этапы плана, который торопливо, суматошно выстраивался в ее мозгу. Конструкция получалась слабоватой и практически безвариантной. На изобретение запасных ходов не оставалось ни сил, ни времени, телефон умолк.
Зиночка умоляюще прижала руки к груди:
- Послушайте, вы неглупый человек, должны понять... Возвратятся Сережины родители, что я скажу?
- Ну... тетя взяла погостить, поехали с экскурсией в какой-нибудь Суздаль...
- Сестра недавно звонила. Сережа подходил, сказал, что собирается ужинать. Какая вдруг экскурсия на ночь глядя? Откуда тетя?
- Придумаете. Это уж ваша забота.
- Да ничего же путного не придумаешь! С какими глазами я буду молоть чушь?.. Нет, мне не выдержать. Кончится тем, что я разревусь и выложу правду. Разве это нужно мне или вам - чтобы еще кто-то знал?
Шантажист помолчал, взвешивая сказанное. С ее стороны это мог быть ход в игре, а могла быть и полная искренность. Он загасил в пепельнице окурок, сунул его в спичечный коробок, коробок положил в карман.
Кибрит следила за его пальцами в перчатках и физически ощущала колебания противника. Вот просто так она растрогала и убедила его? Нет, разумеется. Что же тогда?..
Она всхлипнула:
- Я сдаюсь, я на все согласна, только пусть Сережа останется дома!
- Мои друзья должны иметь гарантии.
- Но я тоже должна иметь гарантии!
- Мальчик вернется в целости и сохранности.
- И вы его отпустите, не опасаясь, что станет рассказывать где, кто... Не верю! Нет, на таких условиях я отказываюсь, хоть убейте!
"Убить не хитро, да ты мне нужна живая. Пока не отрежусь от Миркина и не сбуду товар - живая нужна. И покорная. Нечего глазами сверкать. Расшумелась тут!"
- Предложите другой способ держать вас в руках.
- Дайте мне подумать!
- Думайте, - шантажист снисходительно пожал плечами. - Минут семь хватит?
"Хватит!" - беззвучно отрезала Зиночка. Его наглое давящее спокойствие маскировало слабину. В чем? "Ну же, тупая башка, ну!.. Стоп. Я поняла. Заберем мальчика. А дальше? Не сунешь в карман, как спичечный коробок".
Нужно отсутствие свидетелей похищения на случай, если ребенок поднимет крик (двенадцать лет - не грудной младенец). Затем - место, где его надежно содержать. Где бы за ним бдительно присматривали. И где в любой момент можно было исполнить требование Кибрит услышать голос Сережи по телефону в доказательство того, что он цел и невредим. Даже если такое место есть (хотя незнакомец скорее смахивал на иногороднего), всегда возможны неприятные неожиданности. А он - не специалист по кражам детей. Он - торговец желтым металлом. И он остерегается какого-нибудь срыва.
Шантажист думал примерно о том же. Все, что помогало ему прежде в безопасной реализации шлиха: никаких подельщиков, никаких связей в столице, сбыт по единственному каналу (через Чистодела), проживание всегда в разных гостиницах и т. д. - все оборачивалось сплошными минусами в ситуации с племянником экспертши. Только в крайнем случае придется умыкнуть парня, снова положась на свою счастливую звезду. Если вдруг не удастся запугать насмерть эту строптивую дуреху... к сожалению, не совсем дуреху.
Он встал:
- Семь минут одна секунда. Резюме - другого способа нет. И не надо рыдать. Вы отлично вывернетесь. Заставите молчать Сережиных родителей. И сами будете молчать.
- Погодите! Другой способ есть! - Зиночка принялась лихорадочно рыться в портфеле.
Шантажист подошел ближе, настороженно следя, как она достает папку с грифом "Секретно", как трагическим жестом протягивает ему. Он придирчиво изучил гриф и стал просматривать подшитые документы. Кибрит поясняла:
- Вот - акты экспертиз, вот - вещественные доказательства. Выносить это с Петровки категорически запрещено. Должностное преступление.
- Зачем же вы притащили на квартиру?
- Пробегала вчера по магазинам, туфли искала... думала вечером поработать. Тут, видите, не дописано... тут надо вычертить схему... Рискнула унести...
- Нашли? Туфли.
- Да. Чешские лодочки.
(Лодочки купила в обед одна из сотрудниц отдела и уступила Зиночке, убедившись, что ей самой они жмут.)
- Покажите.
Кибрит показала. И, словно бы не удержавшись, примерила: на дне коробки лежал товарный чек. Шантажист клюнул на приманку. Чек был помечен вчерашним числом. Должностное преступление ради чешских лодочек - как по-бабски достоверно!
Он снова обратился к папке.
- А если пропадет?
Зиночка оперлась о стол, подрагивающей рукой оттянула ворот свитера:
- Решетка...
Дрожь в руках имитировать нельзя, они и впрямь тряслись, и ворот душил, потому что в папке заключалась главная опора конструкции.
- Ладно, - решился шантажист. - Беру как задаток. Но имейте в виду, этой папочкой вы племянника не прикроете. И если что... - он сунул папку под пиджак.
"Слава Богу! Сделка состоялась".
- Только, умоляю, чего-нибудь не потеряйте!
- Не имею обыкновения. Приятно было познакомиться. И дружеский совет на прощанье: не вздумайте сообщить обо мне коллегам.
- Что я, сама себе враг? Но... вы обещаете вернуть документы, как только...
- А зачем портить вам жизнь?
- Не мне одной. И себе, - выпустила коготки Зиночка. - Возбудят следствие. Чтобы сколько-то оправдаться, я расскажу все. Опишу вашу внешность, приметы: рост 180, вес 81-82, след от пулевого ранения на правой ноге.
Шантажист впился в нее вопросительным взглядом.
