— Вы давно знакомы?
— Мы знакомы третий день, но…
Дашин гость откровенно рассмеялся.
— Дашенька, какая прелесть! — незнакомца, похоже, всерьез забавляла эта ситуация. — Молодой человек, вы все же уже не юноша. Пора научиться контролировать свои поступки. Давайте не будем устраивать ненужных сцен. Отправляйтесь восвояси, а завтра и решите все проблемы ваших непростых взаимоотношений, — он опять ухмыльнулся. — А то прямо Шекспир у нас здесь получается.
— Нет, дядя, это ты сейчас соберешься и уйдешь отсюда, — сказал я, стараясь придать своему лицу самое грозное выражение, на которое был способен, и медленно двинулся в сторону соперника.
— Ух, ни дать ни взять Отелло! Твою мать, такой вечер испоганил, гаденыш! — мужчина выхватил из правого кармана халата небольшой револьвер и взвел курок. Даша тихо ахнула, прикрыв рот рукой, мы же застыли друг напротив друга. — Считаю до трех, — незнакомец и не думал шутить, — первый выстрел в воздух, а второй сразу тебе в лоб. Не забывай, что ты ворвался в чужую квартиру, сынок.
— Нет, не надо, Кирилл! — Даша кинулась к незнакомцу и схватила его за руку, держащую револьвер.
— Дарья, уйди! — Кирилл попытался высвободить руку, но Даша повисла на ней всем телом. На какой-то момент незнакомец потерял меня из поля зрения. Я бросился вперед и вывернул руку Дашиного любовника, в которой был зажат пистолет. Раздался выстрел. Дашин любовник медленно оседал на пол. Пуля вошла ему в правый глаз. Я стоял в полном оцепенении, зажав в руке злополучный револьвер. Звенящую тишину разорвал женский крик.
«Ну что, герой, счастье твое оказалось совсем недолгим», — иронично-грустно прозвучала в голове отчетливая мысль.
Даша убежала в спальню. Я положил пистолет на барную стойку и налил в стакан виски. В голове был полный сумбур, мысли наталкивались одна на другую. Вспомнилась Катя, которая сейчас, наверное, мирно спала в уютной спальне на средиземноморской вилле, вспомнился отец, Соколов. Стоп! Александр Иванович! Заместитель главного прокурора России — это тот человек, который лучше всего сможет помочь в данной ситуации. Я достал из кармана мобильный и нашел номер давнего друга.
— Алло. Денис, что случилось? — ответил Соколов взволнованным голосом. — Что-то с Катей?
— Нет, Александр Иванович. Со мной. Я человека убил.
— Господи, помилуй! Где ты сейчас?
— На Кутузовском, в одной квартире.
— Так, сейчас мы прервемся. Я одеваюсь и еду к тебе, перезвоню из машины.
Мой телефон ожил через пять минут.
— Да, Александр Иванович.
— Давай теперь по порядку: что за квартира, адрес, кого ты убил и при каких обстоятельствах. Быстро, четко, ясно. Слушаю.
От одного голоса Соколова я почувствовал себя увереннее.
— Я у своей м-м-м-м… знакомой, — Соколов тактично не стал ничего уточнять, и я продиктовал адрес. — Убит ее любовник. У нас вышла ссора. Ну, в общем я его застал ночью в этой квартире, приревновал и потребовал отсюда убираться, а он вытащил пистолет. Потом возникла потасовка, пистолет случайно выстрелил, пуля попала ему в глаз. Вот и все, собственно.
— Я правильно понял, что ты приехал ночью в квартиру, а он уже был там?
— Да, именно так.
— Тебя, поди, и пускать не хотели.
— Да, я слегка поскандалил…
— Ты трезв?
— Был почти трезв, но вот сейчас налил себе виски для успокоения.
— Придурок! Блин, какой же ты придурок! — такого от Соколова в свой адрес я никак не ожидал услышать. — Прекрати немедленно!
— Хорошо.
— Кто погибший?
— Не знаю.
— Так узнай, твою мать! — рявкнул Александр Иванович.
Даша сидела на кровати в спальне, мерно раскачиваясь вперед-назад. Ее взгляд был прикован к какой-то точке на противоположной стене. Из-за закрытых губ слышался тихий утробный стон.
— Александр Иванович, хозяйка квартиры в прострации. Думаю, я ничего не смогу сейчас выяснить.
— Ладно, не суть. Я уже подъезжаю. Впусти меня.
Через пару минут зазвонил домофон. Я нажал на кнопку, открывающую дверь подъезда, и распахнул дверь в квартиру. Соколов взбежал по лестнице. Он был одет в элегантный летний костюм кремового цвета, на лице не было и следа недавнего сна. Он прошел в спальню, на секунду остановившись рядом с трупом, и вернулся, держа в руках солидную корочку красного цвета.
— Скверные дела, Денис. Ты убил депутата Московской Областной Думы.
— Александр Иванович, но почему я убил?! Я же пытался у него пистолет из руки вырвать, а он сам нажал на курок. Это просто несчастный случай!
— Денис, Денис. Ты как был ребенком, так им и остался. Несчастный случай — это то, что ты при живой жене оказался в квартире любовницы и грохнул здесь своего соперника! В этот раз ты попал конкретно. Думаю, на Кипре отсидеться не получится. Так! Насколько я понял, милицию пока никто не вызвал. Хорошо. Соколов набрал номер, представился, сообщил суть случившегося и продиктовал наш адрес.
Минут через пять, в ходе которых я кратко описал все произошедшее в этой квартире, раздался звонок в дверь.
— Что-то они слишком быстро, — пробормотал Александр Иванович, открывая входную дверь. В квартиру, подобно разъяренной фурии, вбежала Аленка — Елена Зарубина — и остолбенела, глядя на меня:
— Ты?! Вы?! — перевела она взгляд на Соколова. — Что здесь происходит? Где моя дочь?!
— При чем тут ваша дочь? Что вы-то здесь делаете?! — Александр Иванович был изумлен не меньше. — Денис, я ничего не понимаю! Что она здесь делает?! — он почти кричал.
— Ну, я, это… В общем, Даша, с которой я, это… ну познакомился, ее дочь. Аленка, она в спальне сейчас, — перевел я взгляд на Лену.
— Это абзац! — только и смог вымолвить Соколов.
— О Боже! — Зарубина увидела труп. — Кирилл Семенович, как же это?
— Вы знакомы с убитым?
— Это не важно, — Лена попыталась пройти в спальню, но Александр Иванович успел схватить ее за руку. — Куда? Садитесь вот здесь в уголок, — показал он на одно из кресел, — и сидите тихонечко, пока очередь не дойдет до вас.
— По какому праву вы здесь командуете? — Аленка почти кричала.
— По праву представителя органов власти, находящегося на месте убийства! — отрезал Соколов.
В квартиру позвонили снова. Заместитель прокурора резко встал и открыл дверь, в которую стремительно вошли пятеро мужчин. Они сухо поприветствовали друг друга. Трое сразу занялись делом. С двумя другими Соколов отошел в сторону. Через минуту Александр Иванович представил мне одного из пришедших:
— Денис, это Виктор Александрович Колосов, следователь прокуратуры. Он будет вести твое дело. С ним можешь быть откровенен, как со мной, он на твоей стороне и постарается сделать все, что возможно в данной ситуации. — Я молча кивнул. — Сейчас ты расскажешь Виктору Александровичу все как было и подпишешь свое объяснение. Все ясно? — я опять кивнул. — Отлично, садитесь вот здесь за барной стойкой.
Я описал следователю произошедшие события, он все записал, задав несколько уточняющих вопросов. После этого, читая текст, я заметил, что там были некоторые неточности, на которые и указал Виктору Александровичу.
— Да, все верно. Так надо. Подписывайте.
Я повиновался.
— Александр Иванович, мы закончили, — обратился следователь к Соколову. Тот подошел к нам в сопровождении другого мужчины среднего роста с характерным колючим взглядом представителя касты оперов.
— Сергей, — обратился он к нему, — вот наш горемыка-подследственный. Объяснения он дал, думаю, его лучше увезти побыстрее от греха подальше. Вдруг у убиенного депутата оперативно отыщутся солидные заступники. Нам здесь еще какого-нибудь ФСБ не хватало.
— Иваныч, не вопрос. Куда везти?
— Может, к вам на Петровку в ИВС[5]?
— Можно, но долго держать там не фонтан, сам понимаешь.
— Ну, на сутки можешь поместить в одиночку?
— Без проблем.
— Так, Денис, — наконец вспомнили обо мне, — ты поедешь с Сергеем Викторовичем. На свободе тебя сейчас оставить никак нельзя. Более того, лучше тебе посидеть у нас, чтобы не забрали в другое ведомство. Я к тебе приеду, как только смогу. Разговаривать ты можешь либо со мной, либо с Колосовым, либо с Сергеем Викторовичем. Со всеми другими ты нем как рыба. Понял? — я молча кивнул. — Все. Езжайте с Богом!
В этом было что-то фантастическое. Вот так легко, как-то буднично Соколов отправил меня в тюрьму. Я решительно не понимал, что происходит. В один миг все рухнуло, в один миг! «В первый ли раз такое с тобой происходит?» — проснулся робкий внутренний голос. Да уж. Эти мысли рвались наружу, но я всеми силами старался запихнуть их обратно. Да, я прекрасно понимал, в чем причина моих бед. Как и тогда, семь лет назад, моя жизнь круто изменилась ради того, чтобы я сделал что-то главное. Да, определенно я стал жить не так, как надо. Но что делать? Проблема в том, что я уже другой человек. Да, тогда я только открывал для себя Бога, я с удивлением видел, что молитва приносит свои плоды, замечал явные чудеса, происходящие в жизни. Сегодня я знаю и то, что нельзя быть христианином наполовину. Невозможно по четным дням помнить о Боге, а по нечетным жить так, как хочет тело. Любая настоящая любовь жертвенна, а любовь к Богу — особенно. Но я не хочу нести свой крест. Я устал от тех обязанностей, которые должен исполнять христианин. Устал! Устал от ограничений, от необходимости жить по заповедям, а не так, как хочется. Я смотрю на своих сослуживцев: абсолютно неверующих и живущих при этом легко и свободно. Что же делать? Да, тогда, в тот тяжелый период мне помогала молитва, но как обратиться к Богу сейчас? Как?! Я почти физически ощущал стену между собой и Господом. Нет, я не достоин, я Его предал, я не могу взывать к Нему, увы… Будь что будет. В конце концов, я получаю то, что заслужил! С такими мыслями я и пересек черту, отделяющую свободный мир от «места заключения» — автомобиль въехал на территорию здания на Петровке. Мой спутник за всю дорогу не проронил ни слова. Молча мы покинули салон автомобиля, шли по каким-то коридорам, пока я не оказался в камере.
