Ознакомительная версия.
– Бывали здесь изредка люди – чаще по одному, но на праздник и компания могла собраться. Только я что, я дверь открою, да к хозяину провожу. Ну, чай приготовлю, подам. А кто там главный технолог, кто секретарша, какая мне разница?
На остальные Гошкины вопросы она отвечала так же старательно и бесполезно. В какой-то момент, напарник мигнул мне, дескать, бери разговор на себя, а я посижу, послушаю.
Я попробовала зайти с другой стороны:
– А какие у вас отношения с Надеждой Николаевной?
Женщина перевела взгляд на меня, несколько мгновений внимательно рассматривала, потом заговорила, спокойно и деловито:
– Нормальные. Деньги она платит аккуратно, работу требует, но тоже нормально, без затей.
– Что значит, без затей?
– Ежедневно в магазин сходить, обед приготовить, прибраться. Раз в неделю стирка с глажкой, раз в месяц окна помыть. Генеральная уборка раз в квартал. А если гости, то приготовить, на стол подать и порядок потом навести. Но гости, это уже за отдельную плату, тут мы каждый раз заново договариваемся.
Я кивнула. Действительно, ничего особенного, без затей. И тут же спросила:
– А с затеями, это как?
– Да по-разному, – теперь Валя, почему-то, посмотрела на меня с неприязнью. – Было у меня такое – договорились с хозяйкой, что я у нее пять дней в неделю по шесть часов работаю. Так она мне эти шесть часов ни на секунду остановиться не давала, все время придумывала, чем занять. По пятам за мной ходила и смотрела.
– Что, прямо вот так, шесть часов, каждый день? – не поверила я. – Ей что, больше делать нечего было?
– Нечего. У нее муж откуда-то из этих, из горцев, – она махнула рукой в сторону окна, очевидно считая, что горы с горцами находятся в том направлении. – Строгий. И порядка по своему обычаю требовал: со двора ни ногой, подружек не звать, сиди дома и занимайся хозяйством. Вот она и занималась, как умела. Но я недолго там работала, не выдержала. Хозяйка ведь и в туалет мне ходить не разрешала.
– В каком смысле? – не поняла я. – Что, совсем? А как же?
– А как хочешь. Брезговала она, видите ли, что я, ее мраморный унитаз с позолотой запачкаю. – Валя помолчала, потом зло добавила: – А другая хозяйка форму на работе носить требовала.
– Разве это плохо? – не поняла я. – В специальной одежде, наверное, удобнее, да и своя экономится.
– Спасибо за такую экономию, – язвительно поклонилась она. – Да если бы вы ее видели эту форму, так не говорили бы. Хозяйка сама фасон выдумала и своей портнихе заказала. Вот уж, наверное, та плевалась, пока шила! Шортики вот такой длины, – Валя чиркнула пальцем по ноге на ладонь выше колена, – с нагрудником на лямочках. И белая рубашка, а к ней – галстук, синий в белый горошек. Я таким пугалом выглядела, что мимо зеркала только зажмурившись ходила. Двери на звонок открыть стеснялась.
– А зачем же вы согласились? Сказали бы, что не хотите.
Валя поджала губы.
– Видно, что у вас все в порядке, без проблем живете. Когда работа нужна, на все согласишься. Так что, Надежда Николаевна, как хозяйка, совсем не плохая. Есть намного хуже.
Мы еще немного побеседовали на тему хозяек, давая Гоше время собраться с мыслями, но напарник так ничего и не придумал. Только предложил пройтись по квартире, ознакомиться, так сказать, с местностью.
С Валей, в качестве экскурсовода, мы обошли квартиру, убедились, что сейф по-прежнему находится в спальне и крепко заперт. Осмотрели кабинет, гостевую спальню, столовую, гостиную (вот скажите мне, зачем на двоих нужна такая огромная жилплощадь? Мы с родителями и Маринкой в двух комнатах… прочем, прошу прощения, это к делу не относится. Просто больной вопрос, сами понимаете) и просторную кухню. Наконец Гоша сдался. Он записал Валин телефон, дал ей наши номера, на тот случай, если она вспомнит что-нибудь важное и пообещал придти еще раз, уже с фотографиями интересующих нас людей. Домработница снова разразилась слезами, невнятно и путано умоляя нас найти похитителей содержимого сейфа и не говорить хозяевам о ее, Вали, преступном прошлом. Одновременно она заверяла Гошу, что готова всеми силами помочь следствию и каждую минуту клялась Христом-Богом. Я уже думала, что Валя, продолжая причитать, увяжется за нами до машины, но как только мы вышли на площадку, она замолчала и заперла за нами дверь – я хорошо слышала, как щелкнул замок и звякнула цепочка.
– Что тебе так не понравилось? – спросил Гоша, когда мы начали спускаться по лестнице.
– Все, – меня передернуло. – Мне не понравилась эта женщина, – я зашагала вниз по ступенькам, равномерно перечисляя: – Мне не понравилась ее история. Как она эту историю рассказала, мне тоже не понравилось. Я ей не верю.
– Ритка, ты ничего не перепутала? – коротко хохотнул напарник. – Это я – плохой полицейский и никому не верю. А ты – хорошая, ты, наоборот, всех считаешь приличными людьми.
– Погода мне тоже не нравится, – невпопад ответила я и мрачно шагнула под дождь.
– Понятно, – Гоша обогнал меня, шлепая прямо по лужам, открыл машину и сел за руль. – Тяжелый случай, но простейшая терапия, думаю, поможет. Что стоишь, садись. Дальше я тебя покатаю.
– Спасибо! – я быстренько обошла наш «москвич» и устроилась на пассажирском сиденье.
– О, вот мы уже и улыбаемся, – одобрил он. – Теперь, держи улыбочку и отвечай, почему вдруг к бедной Вале такое недоверие? По-моему, все, что она нам изложила, похоже на правду.
– Похоже, – кивнула я, старательно растягивая губы в улыбке.
Гошка посмотрел на меня, хмыкнул и разрешил:
– Ладно, можешь не улыбаться. Но объясни, чем тебе Валина история не нравится?
– Дело не в истории, а в том, как она была рассказана. Все эти падения на колени, заламывание рук, рыдания, слезы в три ручья… у нас в школе театральный кружок был, на том же уровне играли.
– А по-моему, она искренне плакала. Если хозяева узнают, что Валя сидела за воровство, ее моментально вышвырнут. И без рекомендаций. Где она тогда хорошую работу найдет?
– Рекомендации для нее не проблема, – напомнила я. – Она себе новые нарисует, еще лучше.
– Просто у тебя плохое настроение, вот ты и придираешься.
– Может, и придираюсь, я не спорю. Но, когда Валя с нами разговаривала, у нее глаза бегали.
– Бегали?
– Бегали.
– Хм, не заметил. Ладно, значит, так и доложим.
Гоша достал телефон и включил громкую связь.
– Сан Сергеич?
– Слушаю, – отозвался шеф. – Что вы так долго?
– Разговор не быстрый получился.
– То есть, это не Валя?
– В том то и дело, что Валя. Но мне показалось, что она к этому ограблению отношения не имеет.
После короткой паузы, Баринов уточнил:
– Тебе показалось. А Рите?
– У нее сегодня плохое настроение. Ей Валины глаза не понравились.
– Угу. Рита, а более четко можешь сформулировать?
– Нет, – честно призналась я. – Не знаю, может, Гоша прав и это на меня дождь действует. Но Валя мне не понравилась, и совесть у нее не чиста, это точно.
– Пожалуй, имеет смысл, мне самому с ней встретится. Привезите ее в офис.
– Сейчас?
Глупый вопрос. Наверное, эта непрекращающаяся сырость не только на мое настроение действует, но и на мозги.
– Сделаем, Сан Сергеич, – перехватил инициативу напарник. – Ждите нас минут через двадцать.
Гоша убрал телефон и пощелкал пальцами перед моим лицом:
– Рита, очнись! Давай-давай, шевелись, просыпайся. На работу пора.
– Я не сплю, – обиженно проворчала я, открывая дверцу и выходя из машины. – Просто немного замедленная реакция.
– А я о чем? Кому говорю, шевелись!
Гоша взял меня за рукав и потянул к подъезду.
– Да что ты меня гонишь, – я уперлась, сама себе, напомнив упрямую ослицу. – Подождет твоя Валя, никуда не денется.
– Ага, подождет, – я получила чувствительный тычок пониже спины. – И шеф подождет, и клиенты… ты вообще, соображаешь, что говоришь? Или у тебя от дождя мозги раскисли?
– Грубиян!
Я послушно двинулась рядом с ним к подъезду, но последнее слово за собой оставила.
Мы снова поднялись на второй этаж, и Гоша нажал на кнопку звонка. Соловьиная трель прозвучала, но шагов за дверью мы не услышали.
– Сколько времени прошло? – спросил Гоша, снова нажимая на кнопку.
– С тех пор, как мы ушли? Минут пятнадцать, не больше.
Соловей, все так же безрезультатно, пропел в третий раз.
– Ушла? – предположил Гоша.
– Вроде, она никуда не собиралась.
– А если ей плохо стало? Как ты думаешь, могло такое случиться? – напарник достал отмычку.
– Надо проверить, – согласилась я. – Мы не знаем, а у нее, может, сердце слабое.
– Вот именно. Встань правее.
Я послушно подвинулась, закрывая обзор возможным наблюдателям из квартиры напротив. Гоша возился минуты две, прежде чем раздался негромкий щелчок. Дверь приоткрылась, и мы скользнули в коридор.
Ознакомительная версия.
