— Сразу сообщаю новость, — начала я, — по моему звонку в ваш поганый клубик уже выехали ребята из ОМОНа. Как бы Жорик после моего вмешательства ни старался спрятать следы своей деятельности или замаскировать их, доказательств будет найдено достаточно. Кроме того, кассета с записью с вами, юноша, в главной роли уже мною изъята, и если мы не договоримся, то у вас есть прекрасный шанс пройти как минимум свидетелем по этому делу. А ведь еще предстоит посидеть в сизо, а там так неинтересно для специалистов вашего профиля. Пожалуй, что и потанцевать не придется. Люди там малокультурные, контингент специфический. — Я сокрушенно покачала головой, наблюдая как багровеет красивая физиономия Вовы.
— Где же Бутман тебя откопал, поганку такую, — пробормотал он, — ты все еще не сказала, чего ты хочешь. Или ты просто балдеешь от того, что можно вот так посидеть с пистолетом и покривляться? Как ты нашла его, кстати? И как ты сюда попала?
Я сообразила, что Прокопенко подумал, будто у меня в руке его пистолет, и от этого мне стало одновременно и легче, и обиднее.
Хорошо, что он случайно проговорился, что у него с собою нет оружия, но плохо, что я не сумела найти ствол. Непростительно, Таня, прослабила.
— Я хочу, чтобы вы мне честно ответили на несколько вопросов, потом мы придем к общему мнению, и я уйду отсюда. С кассетой, разумеется. Она мне станет гарантией, что вы будете соблюдать наше соглашение, к которому мы сейчас должны прийти.
Вова Прокопенко молчал и смотрел на меня, ожидая продолжения.
Я уселась удобнее и спросила:
— Итак, вопрос первый: что вам нужно от Антонины?
— А кто это? — Вова честно поднял глаза к потолку и наморщил лобик. — Не помню такую.
Я левой рукой зацепила со стола несколько фотографий и бросила ему. Он, поймав их на лету, поднял на меня удивленные глаза:
— Как ты ее назвала? Антониной?
— А как ты предпочитаешь сам ее называть? — быстро спросила я, переходя для удобства общения на «ты». Тем более что Вова первый начал.
— Да никак, — Вова пожал плечами, — я и не знаю, как ее имя. И фамилию, кстати, тоже.
— Как романтично! — восхитилась я и едва не захлопала в ладоши. — А теперь расскажи мне про любовь с первого взгляда!
Вова сложил фотографии стопочкой, покачал их на ладони и вздохнул:
— Это она тебя нашла и попросила наехать на меня?
— Пять с плюсом тебе за сообразительность. — Я кивнула и поторопила его: — Ты мне не ответил: что тебе от нее нужно?
— Да, в общем-то, ничего. — Вова осторожно покосился на мой пистолет и пересел на стуле так, что вес его тела перенесся на ноги. Это могло означать подготовку к прыжку.
Я словно случайно пересела чуть дальше и снова повела стволом.
— Сядь свободнее, не напрягайся, — посоветовала я ему и продолжила свой маленький допрос — Зачем ты тогда ходишь за нею, как беспокойная тень папы Гамлета?
Помолчав и отклонившись к спинке стула, Вова начал медленно говорить:
— Она приезжая. Это сразу же видно. Ну что мне тебе рассказывать. Девушка одинокая, мало кого знает в этом городе, ее мало кто знает. Денег у нее нет, — он бросил на меня быстрый взгляд, — по крайней мере видно, что они ей нужны. Мне показалось, что она может пойти в наш бизнес… Если ей поставить условия соответствующие…
Я переварила то, что услышала. Если добавить сюда уточнение: не «может пойти в этот бизнес», а заставить ее это сделать, то получалось вполне логично. Но мерзко.
— Мне кажется, я тебя поняла, — ответила я ему, — ты — мерзавец, сволочь, негодяй.
— Ну и что? — счастливо улыбнулся Вова. — Разве это мешает мне быть хорошим человеком?
Я даже не нашлась что ответить на этот парадокс.
— Ты оставишь ее в покое, мерзавец, — сказала я, — ты меня понял?
Вова кивнул:
— Деваться мне некуда. Конечно, понял. Вопросов нет.
— Это хорошо, — одобрила я его готовность, — а сейчас ты, мерзавец, звонишь по своему сотовому Степе Онучину и говоришь ему, чтобы он уходил со своего поста к чертовой матери.
— А откуда ты… — Вова Прокопенко удивленно взглянул на меня и, нахмурившись, замолчал, не закончив фразы.
— Звони, сволочь! — рявкнула я. — И не вздумай со мной шутить. Уж что-что, а десять суток я тебе запросто смогу обеспечить… если сама не пристрелю раньше, — закончила я тихим голосом и поняла, что мне этого очень хочется.
В этот момент во входную дверь позвонили. Мы с Вовой вздрогнули одновременно.
Вова показал глазами на дверь.
— Видно с улицы, что у меня свет горит, — пробормотал он, — придется открывать.
— Вован, цыпочка! — послышался громкий шепот от двери. — Это Бутман пришел! Открывай, базарчик есть!
— Скажи ему, чтобы он подождал! — распорядилась я. — И звони быстрее, вы мне все уже надоели до смерти. Не нервируй меня, цыпа.
— Сейчас, еще минутку подожди, пожалуйста! — крикнул Вова.
Дернув шеей, он вынул из кармана брюк трубку телефона и быстро набрал номер.
— Звук на максимум, — указала я, — мне ведь тоже интересно, с кем ты будешь говорить.
Вова молча послушался. Мужской голос ответил ему со второго же гудка.
— Степа, ты? — Недослушав, что ему говорят, Вова произнес: — Уходи оттуда! Да! Прямо сейчас, — крикнул, — завтра все обсудим, все завтра!
Я протянула руку и выхватила у него из рук трубку.
Приложив ее к уху, я услыхала ноющий голос Степы:
— Воло-одь, а ночные как же мы будем рассчитывать? Я же вышел на работу, Володь! Алло! Алло!
Я отстранила от уха трубку, чтобы не слышать такой знакомый и такой противный голос Степы, и тут Вова, оттолкнувшись от стула, бросился на меня.
Я, поджав ноги к груди, скользнула влево и ударила его коленом в солнечное сплетение. Вова словно сломался пополам. Он наклонился, захрипев, и подставил мне затылок.
Упустить такой шанс я не смогла и очень точно тюкнула по этому затылочку рукояткой «макарова».
Вова рапластался на полу, и по нему было видно, что устроился он так надолго.
Я вздохнула и посчитала свою работу выполненной.
В дверь вовсю трезвонили.
— Минутку! — крикнула я, и перезвон мгновенно прекратился. Было такое впечатление, что Бутман внезапно грохнулся в обморок.
Ну еще бы, такое сильное потрясение: у его цыпы женщина! Было от чего сознание потерять.
Я наклонилась над отдыхающим Вовой Прокопенко, приподняла за длинные волосы его симпатичную голову и, подув в мутные глазки моего нового знакомого артиста, произнесла:
— Я тебя предупредила. Если еще хоть раз увижу тебя, или Степу, или еще кого около Антонины… сидеть тебе на нарах и потом всю оставшуюся жизнь проклинать свою любовь к киноискусству.
Я была не совсем уверена, что он все это расслышал, но мне показалось, что где-то в подкорке Вовиного мозга мои слова должны были бы записаться, причем очень крупным почерком.
Уронив Вовину голову со стуком на пол, я встала, взяла свою сумку и, держа пистолет в опущенной руке, подошла к входной двери.
В нее уже не звонили: видно, Бутман понял бесперспективность этого занятия и сейчас переживал. Посмотрев в глазок, я увидела его, прислонившегося к стене, сбоку от двери.
Распахнув дверь, я мило улыбнулась ему прямо в ошалевшую физиономию:
— Прошу, ваша цыпа вас ждет, Бутман.
— Ты? — прошептал он, отступая назад к лестнице. — Ты? А как же…
— Никак, а Вова в норме и вам не изменил, честно-честно. Вы будете заходить?
Бутман продолжал пятиться. Ступив на лестницу, он покачнулся и схватился руками за перила, чтобы удержать равновесие.
— Я все понял, — проговорил он, — я все понял, какой же я идиот!
Развернувшись, Бутман с топотом помчался вниз по ступенькам.
Надо же, как я могу испугать мужчину, даже самой не верится.
Внизу сильно хлопнула подъездная дверь, словно Бутман на всей скорости снес ее своей огорченной башкой. Действительно, идиот. Ну хорошо, что он хоть понял это. Некоторым людям жизни не хватает на такие глубокие открытия.
Я прикрыла дверь одиннадцатой квартиры и спокойно спустилась вниз.
Идя к трассе, я достала сотовый и, вспомнив номер телефона Романа Балдеску, позвонила ему и сообщила адрес Вовы Прокопенко.
У меня не было уже сил выслушивать все его мерси.
Отчитавшись нарочито сухим тоном, я быстро закончила разговор, не поддавшись на предложение встретиться прямо сейчас для обсуждения Роминых важных дел.
Тане давно пора было спать.
А на следующее утро меня разбудил возмутительный звонок во входную дверь.
Накинув халатик и поправляя его на ходу, я подошла к зеркалу, оценила свою несравненную внешность и отперла дверь.
За нею стоял мой вчерашний недобрый знакомый Вова Прокопенко.
Первый мой порыв был захлопнуть дверь, но этот парнишка оказался подготовленным. Для меня же нехорошую роль сыграл эффект неожиданности, и я потеряла несколько секунд.
