Через три квартала я еще значительно отставал от Рины, но приближаться не стал. Не хотел, чтобы она знала, что я сижу у нее на хвосте, а то вдруг возьмет да переменит место назначения. Все это было мне по душе. Давненько я уже не играл в такие игры.
Рина двигалась строго на север. Мы проехали предместье, выехали за город и миль через пять она свернула в сторону Хиллстоуна. Я держался в отдалении.
Наконец она резко свернула налево и въехала в шикарные ворота. Я же промчался мимо, тщательно все запоминая.
У края дороги стоял восьмифутовый забор. Я остановился и издалека наблюдал за Риной. Стоя у ворот, она о чем-то говорила с парнем в черной униформе и пилотке.
Прислонившись к дереву, я закурил и стал ждать. Через двадцать минут появилась девушка, села в машину и умчалась. Шум двигателя затих вдали, я выбросил окурок уже второй выкуренной сигареты и направился к воротам.
На стене прямо у ворот висела аккуратная медная пластинка с надписью: "Санаторий Хиллстоун".
Охранник в черном вопросительно посмотрел на меня, я показал ему свой жетон.
- Отсюда только что отъехала девушка в "кадиллаке". Что ей было нужно?
- Она встречалась с доктором Мэйбери. Это все, что я знаю.
- Тогда мне надо переговорить с доктором Мейбери. Охранник кивнул.
- Он у нас управляющий. Я скажу ему о вашем приезде, лейтенант.
- Отлично. А я тут ничего заразного не подхвачу?
- Что? - Он тупо уставился на меня.
- Но ведь это санаторий, точно?
- Здесь нет ничего заразного. - Он осклабился и покрутил пальцем у виска.
- Дурдом, - констатировал я.
- Ну, это слишком грубое слово, лейтенант. Чтобы попасть сюда, платят большие денежки. Когда уж попал, то ты не псих, а просто психически неуравновешенный, вы понимаете, о чем я говорю?
- Где мне найти доктора Мэйбери?
- Идите прямо по этой дорожке, лейтенант. В приемном покое сидит регистраторша. Я позвоню и скажу, что вы идете.
Я уже сделал было пару шагов, потом обернулся и поинтересовался:
- А я не встречу никого из.., членов этого клуба по пути?
- Если встретите, то они абсолютно безопасны. За буйными особый присмотр.
- Итак, меня предупредили, - сказал я сам себе и двинулся вперед.
Здание было огромным и помпезным. Оно вполне бы подошло муниципалитету, если бы окна были чуть-чуть побольше и на них не было решеток.
Я прошел по выложенной каменными плитами террасе, поднялся по лестнице и вошел в широко открытые, отделанные медью двери. Внутри стоял характерный для всех больниц запах. За столиком у входа сидела рыжеволосая девушка в белой униформе.
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но в этот миг где-то наверху раздался страшный крик. У меня по коже побежали мурашки. Он не был похож на крик чело века, который просто решил покричать погромче. Потом раздались звуки бегущих ног, хлопанье дверей, а затем снова тишина.
- А если я крикну в ответ, меня примут в члены вашего клуба?
- Вы, наверное, лейтенант Уиллер? - деловым тоном осведомилась рыжеволосая. - Вторая дверь слева по коридору, лейтенант. Доктор ждет вас.
- Благодарю. Никогда не видел сталь в такой изящной упаковке.
- Что вы сказали? - Ее глаза сверкнули. Я же вперил взор в ее грудь. Она была совсем даже ничего, и мне подумалось, что вид ее вполне мог бы вывести из себя Рину Ландис.
- Ну у вас и нервы. Вы даже не моргнули, услышав этот дикий крик. Девушка слабо улыбнулась.
- Ко всему привыкаешь, лейтенант. И знайте, все, что можно сделать для пациентов, здесь делается.
- Если бы я сидел здесь на вашем месте целыми днями, я бы не волновался за пациентов, я бы беспокоился за себя.
Я прошел по коридору и постучался во вторую дверь слева. Услышал разрешение войти, что я и сделал Посередине комнаты стоял огромный письменный стол, две стены были заняты шкафами с книгами, и третья была одним сплошным окном, и без решеток, успел заметить я.
Тип в коротком белом халате встал из-за стола; я сообразил, что это и есть сам доктор Мэйбери, ясному что никого больше в комнате не было.
Он был невысок, склонен к полноте, с гладкой белой кожей. Его черные волосы были разделены аккуратным пробором. Редкие усики придавали ему мальчишеский вид. Губы его были мягки, как у женщины.
- Лейтенант Уиллер, - он протянул мне руку, - я доктор Мэйбери.
Протянутая для рукопожатия рука была белой и пухлой, с заботливо ухоженными ногтями. Но пожатие оказалось твердым и сильным.
- Присаживайтесь, лейтенант, - предложил он и плюхнулся в свое кресло. Я уселся в чрезвычайно удобное кресло перед ним.
- Эта девушка, что совсем недавно была у вас. Мне хотелось бы знать, зачем она к вам обращалась?
- Вы имеете в виду мисс Ландис?
- Да.
- Очаровательная девушка. Возбуждена, ею явно движут какие-то сильные чувства. - В глазах у него появился огонек.
- Вам что-то известно о психической истории этой семьи?
- Да нет, у этой девушки нет никаких комплексов. - Мейбери кивнул. - Это подтверждает общую схему. Не замечали ли вы в ней состояния чрезмерной веселости, когда речь ее становится очень быстрой, она буквально обрушивает на вас потоки слов? Не замечали ли вы...
- Я по-прежнему хочу знать, зачем она сюда приходила, - прервал я разглагольствования доктора.
- Да, да, конечно. - Мэйбери выглядел слегка разочарованным. - Ну, тут все просто, лейтенант. Она хотела узнать, лечился ли у нас ее брат Джон от наркомании.
- А он лечился? Мэйбери мотнул головой.
- Нет. Я просмотрел списки больных за последние два года. У нас никогда не было пациента с такой фамилией.
- А здесь у вас лечатся наркоманы?
- Конечно, - кивнул доктор. - В наших делах было бы обязательно отмечено, если бы Джон Ландис лечился у нас.
- Ну раз уж я здесь, не могли бы вы проверить несколько фамилий и для меня?
- Без сомнения. - Доктор вынул ручку с золотым пером из письменного прибора на столе. - Называйте их, лейтенант.
- О'Хара, Несбит, Картер, Стюарт, Бут... Тэлбот. - Я назвал и имена, кроме Тэлбота.
Мэйбери записал их и нажал на кнопку звонка, вмонтированную в столешницу. Рыжеволосая сестра тотчас же появилась в кабинете, и доктор попросил ее проверить предложенный мной список фамилий. Она взяла его и удалилась.
- На это уйдет не более десяти минут, лейтенант. Могу я вам еще чем-нибудь помочь?
- Только не сейчас. У вас тут очень внушительное заведение. Мэйбери улыбнулся, поглаживая усы.
- У "Хиллстоуна" солидная репутация, - отметил доктор. - Мы работаем здесь уже пять лет. Я горжусь своим детищем, лучшего) санатория нет во всем штате.
- Наверное, на содержание такого заведения требуются огромные средства?
- Несомненно. Но, с другой стороны, у нас и клиентура не совсем обычная.
- Вы имеете в виду, что тут у вас шарашка, где содержатся шизики из самых знатных семейств?
- Я бы не стал так выражаться. С каждым пациентом, которого мы берем к себе, ослабляется бремя давления на соответствующие государственные заведения штата, лейтенант. Разве нельзя разрешить это людям, которые готовы оплачивать расходы по уходу за более несчастными членами своих семейств, а?
- Конечно, можно, - согласился я. В дверь вежливо постучали, и в кабинет вошла все та же сестра с листком бумаги в руке.
- Нашла только одного, доктор, - сказала она, кладя листок перед Мэйбери. Я привстал со своего кресла.
- Есть только Бут, - сказал Мэйбери. - Был у нас почти целый год. Покинул нас четыре месяца назад.
- Куда он направился?
- Трудно сказать, лейтенант, - психиатр пожал плечами. - Он умер.
Так, значит, это не неряха-официант, а однофамилец моего Бута.
- Вам это хоть как-то помогло, лейтенант? - вежливо осведомился Мэйбери.
- Нет, а все же... - Меня прервал странный звук, раздавшийся за дверью. Я прислушался. - Что это было?
- Я ничего не слышал.
- Какой-то странный звук рядом с дверью. Похоже, будто собака пробежала, или еще что-то в этом роде.
- Лейтенант, мы не позволяем животным... - Вдруг он переменился в лице. Странный звук?
Доктор вскочил с места и бросился к двери, я рванулся за ним. В тот же миг раздался ужасный крик, который резко оборвался.
Я бежал за Мэйбери по коридору в приемный покой.
Там у столика регистраторши стоял высоченный детина, завернутый в белую простыню с головы до пят, что делало его еще выше.
Казалось, совсем не прилагая усилий, верзила держал рыжеволосую сестру за горло одной рукой. Та беспомощно болтала ногами в шести дюймах от пола.
При нашем приближении он врезал ей кулаком по животу.
- Седрик! - завопил Мэйбери.
Детина презрительно отбросил тело медсестры. Она - упала на пол, извиваясь в конвульсиях. Потом он повернулся к нам.
Он был молод, не старше двадцати двух-двадцати трех лег. Блондин с прической бобриком и пронзительными голубыми глазами. Его губы обиженно надулись, когда он взглянул на нас.
- Глупая кукла! - заявил он тоном, полным отвращения. - Не хочет говорить "мама".
