город знает благодаря бабским сплетням, какие у Сергея Александровича проблемы, мне так его жаль, — болтал без умолку Владимир, почти не отрывая глаз от дороги, Диана только поддакивала ему.
— Надеюсь младший сын найдется живым и здоровым, а то это уж слишком, — продолжал тему водитель, — а то боюсь и на бизнесе Сергея Александровича вся эта ситуация может сказаться.
— Каким же образом? — удивилась Диана, — частная жизнь сама по себе, а бизнес сам по себе, разве не так?
— Наивная, ты просто не представляешь, сколько в бизнесе суеверных людей, раз у человека проблемы начались, то, как в поговорке, пришла беда, отворяй ворота. Вот так то. Но надеюсь, все будет хорошо, а то я привык к этой работе и не хотел бы ее потерять.
Диана задумалась, непростая штука жизнь, неужели так в один момент можно потерять все: семью и успешную работу?
И вот, наконец, она у дверей Антона!!! Он открыл дверь и сразу заключил ее в свои объятья. Они безумно рады были видеть друг друга. Диана по-прежнему чувствовала к нему бешеное притяжение, но старательно скрывала свои чувства. С каждым разом скрывать их становилось все сложнее, вот и сейчас они сидели на диване и Антон держал ее за руку и ощущение его такой теплой руки и то, что он держит ее, вызвало рой бабочек у нее в животе.
Диана, наконец, придумала, как спросить совета у Антона не раскрывая ему истины. Ведь она никогда не смогла бы признаться ему, кем работает.
— Ты знаешь, я вдруг решила написать детектив, — неожиданно и, волнуясь, сказала Диана, исподволь поглядывая на Антона.
— Неужели, правда? И что уже есть сюжет? — заинтересовался тот, — не забывай я журналист, так что могу дать дельный совет.
— Сюжет есть, но не продуман до конца, вот смотри: девушка устраивается в богатый дом домработницей, но она завидует своим хозяевам и все свои мысли описывает в дневнике, ну вроде того, что неплохо было бы, чтоб хозяйка упала и разбила голову о ванну. Понимаешь?
— Да, да рассказывай, мне интересно.
— Ну и соответственно, однажды так и происходит, то есть хозяйка падает в ванной и разбивает себе голову. Потом она мечтает, чтоб их дети, куда-нибудь пропали, например, поехали на прогулку на катере и разбились бы, ну и опять сбывается, вот.
— А что неплохо, а дальше то, что? — Антон был явно заинтересован.
— А вот дальше не знаю, то ли придумать мистику, что — то вроде проклятия семьи, либо сама домработница окажется убийцей. А ты как думаешь?
— Знаешь, нет, здесь может быть несколько вариантов, — Антон глубоко задумался, Диана напряженно ждала.
— Смотри, то, что домработница убийца это ожидаемо, ведь так? — Диана нервно кивнула, хотя вопрос прозвучал риторически, — читатель такое не любит, нужна неожиданность, мистика, конечно неплохо, но на любителя. Есть еще вариант. Например, кто-то читает дневник домработницы, скорее всего это какой-то маньяк, ну или маньячка. Так вот он читает и убивает хозяев точно по написанному, — радостно засмеялся Антон.
Диана, так была удивлена таким выводом, что на мгновение застыла в оцепенении. Вот оно! Ответ на ее вопрос, и он лежал на поверхности. Но кому понадобилось читать ее дневник? И если это так, то это просто ужасно.
— Да и не забывай, у убийцы должен обязательно быть мотив, если он не просто псих конечно, так, что смело, можешь делать убийцей любого, главное, повторяю, придумай ему мотив, ну и возможность незаметно совершить преступление.
— Да точно, про мотив я совсем забыла.
— Это может быть муж хозяйки, — продолжал развивать свою мысль Антон, — ведь ему остается наследство, — в первую очередь всегда муж под подозрением.
Диана хотела сказать, что хозяин и так богат и все и так принадлежит ему, но вовремя прикусила язык.
— Да, спасибо тебе, я подумаю над сюжетом.
— Обязательно расскажи мне потом, писательница моя, — прошептал Антон ей прямо в ухо, — и это вызвало такую бурю чувств и эмоций у Дианы, как если бы он поцеловал ее или даже больше.
Но Диане пора было возвращаться в тот ненавистный дом. И еще она вдруг поняла одну вещь, что если кто — то действительно читал ее дневник, то его сейчас спокойно может увидеть и прочесть полицейский. Эта мысль ужаснула ее.
Когда Диана вернулась в особняк, ее там ожидал «сюрприз». Капитана, по — счастью, нигде не было. Полина сидела на кухне с Тосей, домработницей соседей, местной сплетницей. Они что — то бурно обсуждали, и не успела Диана войти, как на нее вывалили целый ворох новостей.
Нашелся Толик, но не сам. Его тело выловили в ближайшем водоеме рыбаки, а позже нашли на дне пруда и его машину с телом его друга. Оба перед гибелью, видимо, были в немалом подпитии. Это рассказал им капитан, и он же просил никому пока не рассказывать, но сплетницы забыли про его просьбу.
Диану и Полину эта новость просто ошеломила. Ничего хорошего нельзя было ожидать от разгульной жизни Толика, но никто и не предполагал такого конца. Смерть Толика и его друга не была насильственной, оба погибли от утопления.
Полина опять рыдала. А Диана вспомнила, как Владимир говорил ей сегодня «пришла беда, отворяй ворота». Видимо тяжелые дни настали для этой семьи. И в данный момент некому было поддержать Сергея Александровича.
Дневник:
Боже мой, ни один человек не сможет выдержать столько горя, боюсь за Сергея Александровича. Толик, я его толком не знала даже, но безумно жаль, очень молодой и богатый, ему бы жить, да жить. Аннушка тоже скоро того, отойдет в другой мир. Заезжала сегодня в больницу, она по-прежнему в тяжелом состоянии, особой надежды на улучшение нет. Что же там Сергей Александрович сейчас делает? Боюсь его возвращения.
Думала о своем дневнике и пришла к выводу: никто не мог его читать! Ну, понимаю Аннушку, мог кто-нибудь пристукнуть, а вот яхта, тут человек одинне справиться, да теперь еще Толик. Нет как — то не реально, да и для чего спрашивается? Ведь глава семьи жив и при этом искренне страдает. Нет, Сергею Александровичу незачем избавляться от своей семьи. Я, конечно, желала им неудачи, но ведь не убивала, я ведь пока еще в своем уме! Полина, к примеру, или Петрович, для чего им это, да и каким образом? Конечно, моя комната на первом этаже и окно почти всегда открыто, теоретически залезть, возможно, но главный вопрос — Для чего? Дневник лежит не на виду,
